Солнце нам вслед пошлёт свой ветер.

Плыть по волнам в тот океан,

Что называется «Бессмертие».

— Твоя задача, Баран, то есть, Баранор, нет… — Беор посмотрел на внука, голова старика слегка задрожала, — подожди, я сам вспомню. Борон! Твоя задача сейчас не просто сидеть сиднем, а слушать, потому что твой брат и сестра на войну ушли, и мы должны знать, сколько ещё наших собратьев туда уйдут.

— Дортонион не станет воевать под стягами Нолофинвэ! — заявил Арагарон, не дав сказать ни отцу, ни дяде. — Его власти над нами нет!

— Подожди, Свет Звёзд, — взял себя в руки и заулыбался Финдарато, — чтобы стать для нас Звездой Путеводной, необходимо набраться мудрости. Знамёна Нолофинвэ ничем не хуже знамён Химринга, разве что цветом не вышли. Но это не беда ведь, правда?

— Боишься расстроить Фирьяр, что они пошли воевать не за того короля? — озвучил вслух то, о чём промолчал Инголдо, Айканаро.

— Брат мой, — владыка скосил глаза на полусонного Беора и растерянного Борона, — нет разницы, за какого именно короля воевать. Важно — против кого. Да, мы все опасаемся того обстоятельства, что Нолофинвэ может выиграть войну без нас, а потом бросить свои войска против земель, не подчинившихся ему по-хорошему, и именно поэтому мои бесценные помощники — род Беора, должны знать, что в случае такого поворота событий обязаны сохранять верность мне. Видите, лорды и леди? Я всё предусмотрел.

Правители Дортониона промолчали, Эльдалотэ начала что-то быстро записывать.

— Так или иначе, — подытожил Финдарато, — разведка принесла радостные вести — Моргот не умножил свои силы, а это значит, что наша стратегия верна, и можно продолжать…

«И дальше ничего не делать», — прочиталось в глазах Арагарона.

— …следовать выбранному курсу. Это будет мудрое решение. И единственно верное. А Фирьяр, проявившие доблесть в боях, получат щедрые награды за свои подвиги. Наместник Борон, так и передай своему бесстрашному народу. Пусть знают — их имена прославятся в вечности.

Примечание к части Песня «Точка невозврата» группы «Ария»

Конечно, брат, тебя там ждут

«Славьте Народ, славьте —

Великий во все времена!

И славьте свою душу —

Великую во все времена!

Счастливый Народ живёт там,

Где люди сознательны

И мечтают о совершенном человеке,

Об истине, ведущей к избавлению от искажения

Ради людей, ради добра,

Ради братства человечества.

Идеи человека — единственное, что никогда не исчезнет,

И сквозь время потомки узнают прошлое.

Нет среди нас способного править миром —

Человек умрёт. Но не его идеи.

Счастливый Народ!

Мы идём сквозь время —

Счастливый Народ,

Победивший искажение».

Белемир отошёл от висящего на стене в красивой рамке листка с текстом. Зачем учителя заставляют зубрить наизусть эти строчки? Что в них такого важного? То, что надо стремиться к совершенству, и так понятно: руки мыть, зубы чистить, не говорить плохих слов, не ссориться, не драться, беречь книги… Что-то было ещё, кажется.

Ах, да, нужно чтить память великих отцов, что сгинули на войне и порицать матерей, бросивших детей после смерти мужей, ведь каждому ясно — женщины глупы и пох… похо… лиевые? В общем, им всегда нужен какой-нибудь мужчина, поэтому они бросают детей, чтобы не мешали. И только добрые библиотекари Крепости Исток готовы принять всех несчастных сирот.

Мальчик снова посмотрел на текст в раме. Трогать его было нельзя ни в коем случае! Жаль. Нарисовать бы там что-нибудь… И вообще, как запомнить написанное здесь? А ведь сегодня спросят! Не ответишь — лишат сладкого.

«Человек умрёт. Но не его идеи». Что это значит? Малолетний сын Бельдир задумался.

«Наверное, автор записи имел в виду себя — он ведь умер, а его книги мы до сих пор читаем и учим наизусть!»

— Вот вырасту, — сообщил тексту в рамке Белемир, — тоже что-нибудь сочиню, и все будут должны это учить! А не выучат — накажу! Строго! Особенно девочек!

Мальчик знал: женщин нельзя хвалить, пока они живы, а после смерти им похвала уже не нужна, зато мужчин можно чествовать всегда! Учтя для себя возможность быть в центре внимания, потому что родился не девочкой, сын Бельдир хотел добиться лестных слов от кого-нибудь и побыстрее, однако учителя выделяли среди воспитанников совсем других детей, и это было крайне обидно.

— Славьте народ, славьте, — закрыв глаза рукой, однако всё равно подсматривая сквозь пальцы, попытался читать наизусть мальчик. — Великий на все века… ой, времена…

Вдруг послышались приближающиеся шаги и голоса, и на пороге вместе с учителем появился незнакомый черноволосый мужчина в эльфийском маскировочном плаще.

— Привет, Белемир, — сказал он, улыбаясь.

— Я всё выучил, — заверил, сделав честные глаза, сын Бельдир. — Славьте народ…

— Молодец, — похвалил, не слушая, странный гость. — Позже расскажешь. Я — твой дядя Баранор. Я заберу тебя домой.

***

В тихую уютную комнату, где было тепло от очага, ворвались быстрые шаги и детские голоса.

— Дед! Дед! Не спишь? К нам ещё один твой правнук приехал! Его зовут Белемир!

Звонкая речь старшего сына Борона вырвала из затянувшихся печальных раздумий, и Беор обернулся.

— Эру милостивый! — старик, казалось, забыл о возрасте и палке, бодро поднялся с кресла и, ковыляя, подошёл к сыну Бельдир, только что прибывшему в поселение вместе с дядей. — Как ты похож на мамочку! И на моего мальчика Белена, деда твоего!

Обняв правнука, Беор зажмурился, по сморщенному, как высохший плод лицу побежали слёзы. Ребёнок растерялся, обернулся на кузена, с которым только сейчас познакомился: Боромир стоял довольный собой, скрестив руки на груди.

— Дед, — заговорил он оглушительно звонко, — представляешь: Белемир не знает ни одной игры! И стрелять не умеет!

— Я умею читать! И писать! Я знаю наизусть… — начал было протестовать сын Бельдир, но Беор успокаивающе погладил его трясущейся рукой по голове, отпустил из объятий и осторожно вернулся в кресло.

— Ничего, малыш, — сказал старик, — Баран… Борон… эх, опять путаю! Боромир научит тебя играм, а ты его — своим знаниям.

— Не кричите тут! — шаркая ногами, вошёл в комнату Баран, сутулясь и потирая поясницу. — Кыш, малышня! Спать мешаете! Уши от вас болят! Делайте, что я сказал!

— Видишь, Белен… Беле… как тебя зовут, напомни? — вздохнул Беор.

— Белемир.

— Видишь, Белемир, этот сварливый старикан возомнил себя главой семьи, но на самом деле это не так. Глава семьи я, и я вам разрешаю шуметь до захода солнца.

— Ура! Спасибо, дед! — запрыгал Боромир, схватил кузена за руку и потащил во двор.

— Иди, Баран, — проводив усталым взглядом детей, прошептал старый вождь. — Не порть мне настроение.

Что-то бурча себе под нос, старший и теперь единственный сын Беора перешагнул порог и резко, насколько хватило сил, закрыл за собой дверь. Грустный вздох отца он, разумеется, не услышал.

***

— Привет, брат.

Борон не сразу смог ответить Баранору, ловко спрыгнувшему с коня на дорогу. Тёплый эльфийский плащ разведчика был небрежно, неплотно запахнут, однако грел так хорошо, что под него не требовалось ни лишних жилеток, ни шарфов. А может быть, просто «воин света» привык к морозам, и дортонионская поздняя осень ему казалась летней прохладой.

— Давно не виделись! — наконец, опомнился Борон и обнял младшего брата, который теперь выглядел лет на пятнадцать старше своего возраста. — Давай разберём твои пожитки и поговорим. Я скучал по тебе.

— И я скучал, братишка, — наконец, улыбнулся, как родной, Баранор. — Хотя и некогда было думать о доме.

— Только знаешь, твоя комната занята. Мы пока постелим тебе в моей или в кухне, а потом сделаем пристройку.

— Не надо, Борон. Я ненадолго.

***

Уединиться в доме для разговора по душам оказалось невозможно, поэтому, взяв сидр и жареное мясо с репой и морковью, братья ушли в растопленную баню и заперли дверь.