Схватив трясущимися руками корзинку, Бериль бросилась в дом, чтобы скорее осмотреть младенца вместе со знахаркой. На бегу девушка отодвинула одеяло и пригляделась к ушам крохи. Человеческие.

— Надо сообщить страже, — нахмурилась целительница, взяв на руки ребёнка и приказав принести молока. — Сама понимаешь, Бериль, был бы эльфёнок, можно было бы не беспокоиться — точно брошенный. А человек… Мало ли? Вдруг украли у кого-то? Не хватало ещё, чтобы нас в краже детей обвинили.

— Можно… — расплакавшись, пролепетала девушка, — подержать его немного? Чуть-чуть.

Знахарка осторожно передала ей младенца, который уже начинал капризничать. Крошечный, беспомощный, беспорадочно размахивающий ручонками. Такой… такой…

— Спасибо! — Бериль прижала к груди ребёнка и поймала взгляд целительницы, мол, замуж тебе пора, своих рожать.

Смутившись, девушка отдала младенца и поспешила к сторожевой башне, забыв даже накинуть плащ.

Замуж пора, детей пора! За кого замуж? От кого детей? Всё время занято работой в приюте: этим лекарство дай, этих на прогулку отведи, этим с учёбой помоги, тут зашей, здесь заштопай, этих разними…

Но ведь в заботе о брошенных бедолагах и есть смысл жизни! Как можно отказаться от них ради замужества? Это же предательство!

Сдувая с кончика носа капли дождя, девушка побежала быстрее.

***

Лениво подняв голову от цветных карточек, которые, если правильно сложить, собираются в непристойную картинку, престарелый охранник крякнул:

— Что? Опять драка? Или украли чего?

— Нет! — Бериль попыталась отдышаться. — Нет, дядя Деор, не драка и не украли. Нам ребёнка подбросили. Проверить надо, не краденый ли. Малышу не больше недели. Человеческая девочка! Ни у кого дети не пропадали?

Старик недовольно закряхтел, обернулся, не вставая со стула, достал из кармана куртки колокольчик и злобно затряс им.

— Эй! — крикнул он, покашливая. — Кто там есть? Иди сюда!

Бериль сдержала улыбку: девушка знала, что происходит сейчас в комнате на втором этаже, где обычно доблестные защитники Фиримара — воины и пожарные — играют в кости, пьют и курят разное, веселятся с женщинами, хотя должны оттачивать мастерство владения оружием и спасения людей из огня. Услышав зов «дяди Деора» они начнут кидать жребий, выясняя, кто пойдёт разбираться. Или пошлют самого молодого.

Нет, конечно, не все там безответственные лентяи и бездельники, но очень, очень многие!

Ожидания оправдались, и по лестнице, сопровождаемый хохотом и криками: «Иди, иди, давай!», спустился парень, видимо, совсем недавно нанявшийся на службу — щетина у него была ещё редкой, на лице виднелись красные волдыри. Если бы не это, юноша выглядел бы симпатично — приятные черты, широкие плечи, ноги ровные — значит, здоровый.

— Гаврон вам поможет, — буркнул старик, снова утыкаясь в карточки.

— Спасибо, — захлопала в ладоши Бериль и позвала молодого стража за собой.

— Гваэрон меня зовут, — недовольно произнёс парень, осматриваясь. — Дождит сильно.

Вдруг сняв с себя накидку, он укрыл ей девушку.

— Спасибо, — сестра вождя улыбнулась: в родстве с Брегором есть множество удобств — даже не слишком хорошие люди стараются казаться лучше: например, эти стражи.

— Что стъяслось? Стряслось, в смысле, — поправил сам себя Гваэрон.

— Нам подбросили человеческого ребёнка, — терпеливо повторила Бериль, — надо выяснить, не ищет ли его кто.

Страж кивнул.

— Мне нужно знать точно, когда, в чём принесли, как дитя выглядит, — сказал он, подумав, — а то была у нас… ситуация год назад. Мамка моя пи-иютила… приютила девочку после того пожара, так никому не нужна была, пока росла, болела всяким. А как повзо-ослела… как повзрослела, паршивить перестала, так бабки какие-то её требовать назад стали. А девчонка их не помнит уж никого, говойит… говорит, не знаю вас, семья моя вот. Доставили они нам п… проблем, бабки эти. Вот и у вас так может быть.

— Если за малышкой придёт родня, мы её отдадим, — погрустнела девушка.

— Только пусть сначала докажут, что родня, а не любители маленьких деточек помучить.

Не думавшая о таком раньше, Бериль ужаснулась.

— Детей ещё и едят, — добавил приятного страж. — Знаешь, думаю, вам надо свою охрану иметь, а не бегать к нам. Да, содержать пи-идётся. Придётся. Но ничего, не обеднеете.

— Да… — согласилась аданет. — Я поговорю.

В приюте, несмотря на вечер, царила суета. Даже из недостроенного пока крыла пришли рабочие, спрашивали, что да как.

В одно мгновение отогнав всех любопытствующих и охающих, Гваэрон вымыл руки, деловито осмотрел корзинку и одеяло, потом подошёл к младенцу, лежавшему в колыбельке, поднял. Заволновавшаяся поначалу знахарка быстро успокоилась, увидев, как ловко и привычно молодой человек качает малышку, как смешит её, цокая языком и щёлкая губами. Сразу видно — играл с младшими братьями-сёстрами, пока родители на хлеб зарабатывали

«Он будет хорошим отцом», — подумала вдруг Бериль, чувствуя, что хочет чаще видеться с Гваэроном. Но не звать же его без повода!

А так хочется!

Вернув ребёнка в кроватку, молодой страж пообещал прийти снова, когда что-то выяснит, и вышел из комнаты. Проводив его взглядом, надеясь, что Гваэрон был вежлив и заботлив не только потому, что она — сестра вождя, Бериль вздохнула и вдруг заметила стоявшую около дверей Аданель.

— Белемиру сказали? — не своим голосом произнесла она.

— Я не говорила, — пожала плечами Бериль.

— Ладно, — женщина опустила голову. — Сама скажу.

— Может, — сестру Брегора вдруг посетила идея, которая показалась гениальной, — назовём нашу первую малышку Аданель?

Супруга Белемира побледнела, глаза стали красными, однако дрогнувшие губы улыбнулись.

— Может, родители найдутся, — тихо сказала она и пошла к выходу.

Бериль повернулась к кроватке, которую качала одна из нянек.

— Ты хочешь, чтобы тебя звали Аданель? — спросила девушка младенца.

Сначала стало тихо, ребёнок перестал хныкать, а потом вдруг горько расплакался, размахивая ручонками и задевая своё личико. Опытная нянька быстро туго запеленала кроху, и та успокоилась.

«Куколка, — подумала Бериль. — интересно, какая из неё получится бабочка?»

Весна в Фиримаре

Дорога домой превратилась в кошмар. Тяжёлые мысли постоянно возвращались, и хотя всё уже было сделано и решено, успокоиться не получалось.

Брегор снова и снова вспоминал, как, протрезвев после пьянки в доме Унура, испугался заболеть чем-нибудь неизлечимым, поэтому побежал к лекарям, которые отреагировали на его просьбы проверить здоровье и дать что-нибудь на всякий случай очень понимающе. Разумеется, со столь серьёзной проблемой вождь обратился к эльфам, даже не подумав просить помощи людей, но, несмотря на успокаивающие слова знахарей Старшего Народа, уверявших, будто всё в порядке, Брегор не мог успокоиться: мало ли, что даст о себе знать спустя время?

А ещё вспоминались и другие слова из книг библиотеки Белемира: жена должна быть одна не только потому, что можно захворать самому, заразить супругу и родить больных детей, но и каждый злой поступок из прихоти укрепляет власть Моргота в Арде. Одна измена — лишь песчинка, но если каждый муж изменит жене, а каждая жена мужу — соберётся смертоносный поток грязи, который сметёт всё прекрасное, что осталось в мире. В подобные речи верить не хотелось, но совесть заставляла прокручивать их в голове снова и снова. Ужасно!

Решив для себя, что Мельдир никогда не узнает о случившемся, и подобное больше не повторится, вождь бесконечно перечитывал письмо из дома, в котором жена говорила о будущем ребёнке. Разум уверял: незадолго до отъезда в Барад Эйтель Мельдир уже вела себя странно — стала слишком нервная, плаксивая, болезненно отреагировала на смерть Аданель-младшей, да и тошнота от выпитого тоже наводила на мысли — конечно, это из-за беременности! Но в сердце то и дело вспыхивала ревность. Она была бессмысленной и нелогичной, заставляла презирать самого себя, вспоминать о том, как, отрицая очевидную заботу эльфов о семье героя войны, беоринг оказался в отвратительном месте с опустившимися людьми, и это привело к непоправимому.