Он другу братскому не рад!

Того на Тракте подстерёг,

С вражиной встретиться помог!

— А ничего, что в этот час

Совет держал он среди нас? — толстый торговец подбоченился.

— Тогда то были его слуги! — не унималась женщина из Белегоста.

— Что ж вы несёте, добры други?! — обнимавшая гнома в колпаке бородатая дева схватилась за голову. — Да может ли союзник наш

Так опуститься ради краж?

— То покушение — не кража! — покачала головой подданная Азагхала. —Подкуплена была им стража

Останки «орочьи» сжигать,

Чтоб лиц никто не мог узнать!

Финдарато отвернулся от весёлой компании и подумал, что ему совсем не смешно. Наслышанный об этой тёмной истории, нарготрондский владыка теперь всерьёз опасался за свою жизнь, и даже целая армия охраны, взятая с собой, не добавляла уверенности.

— Волчий пляс для нас звучит,

Волчий пляс для нас ночью, — снова долетела песня.

Решив не думать о плохом, Инголдо переключил внимание на Брегора, ответственно подошедшего к выполнению своей части общего дела.

— И крепка, словно древний завет,

В Бездне Намо добытая клятва.

Общее дело… Для кого оно важнее? Для смертного или для бессмертного? Финдарато сделал вывод, что человеческий вождь должен сам принять решение о судьбе таргелионских собратьев, если встанет вопрос переселения.

Младший Амбарусса в письме рассказал, что халадины давно жили на земле Морьо, но не были никому нужны, но потом проявили себя в битве против орков, и король взял их на службу.

Но что-то пошло не так.

— И с тех пор наши тени танцуют

Неразлучно и отдельно от тел

Волчий пляс в синем сумраке леса,

И никто этот танец прервать не посмел.

Волчий пляс для нас звучит…

В письме Тэльво не говорил открыто о действиях брата, однако давал понять, что Морьо снова перегибает палку. Если это так, то оставлять халадинов на его земле нельзя, поскольку ради них никто не станет менять уклады и законы, значит, мятежи будут повторяться, пока эльфы не перебьют всех недовольных людей, тем самым поссорив между собой две расы. Объяснить это Морьо будет трудно, однако Финдарато рассчитывал на свой дар убеждения, а ещё на то, что его, в отличие от таргелионского правителя, поддержат абсолютно все соседи, с которыми Чёрный Финвэ, между прочим, торгует.

Но если уводить халадинов из Таргелиона, то куда? Брегор, когда встал такой вопрос, ответил не сразу и уклончиво: «Я должен на них посмотреть».

— Волчий пляс для нас…

Пение и смешанные с лязгом стали выкрики отвлекли от размышлений, Финдарато заметил, как Амбаруссар разместились за столом, поставленном около шатра, и что-то весело обсуждают с воинами, однако глаза у обоих злые.

— За тобой приедут посланники Морьо, — сказал Тэлуфинвэ, прямо посмотрев на Инголдо и приглашая присоединиться к беседе. — Наверное, это хорошая новость.

— Возможно, — напрягся нарготрондский владыка, — но мне почему-то теперь ещё страшнее соваться в дивные владения кузена.

— Полукузена, — вроде бы пошутил Питьяфинвэ.

— А так совсем страшно, — ужаснулся Финдарато и, сев за стол, взял вино.

— Мы специально сами приехали сюда, а не тебя в город позвали, — понизил голос младший Амбарусса.

— Чтобы пограничники нас видели, — пояснил старший, — чтобы и с нашей стороны, и с их было много свидетелей, что ты приехал, что с нами беседовал, что с тобой были все эти сопровождающие.

— Вы меня совсем запугали, — зажмурился Инголдо, — я ведь не к Морготу еду.

— К Морьо, — в один голос произнесли близнецы.

Покачав головой, Финдарато посмотрел туда, где Брегор и Мельдир со своими людьми разговаривали с беглыми халадинами. Судя по выражению лица вождя, можно было сделать вывод, что беоринг чем-то сильно недоволен. Наверное, это плохо. А может, и нет.

***

— Ну что, когда жрать принесёшь? — крикнула молодая соплеменница Халет, схватившись за прутья решётки, заменявшей и стену, и дверь.— Или сам наш обед жрёшь, сволочь?

Леди-вождь одобрительно кивнула, посмотрела вокруг: её народ, те, кто поддержали бунт, болели всё тяжелее, многих совсем захворавших куда-то увели, и больше они не вернулись. Остальные исхудали, завшивели, страдали от простуды и многого другого, и конец становился всё очевиднее. Однако на вопрос долбаного «мешка яблок» «Одумались или нет?» измученные неволей люди отвечали с каждым разом всё резче и непреклоннее.

— Жрать давай, тварь!

Рассмеявшись сквозь кашель, Халет погрозила кулаком в сторону закрытого замка.

Из полумрака появились стражники с обычным невкусным, хоть и сытным обедом, а с ними вместе явился «мешок яблок», только выглядел он совсем не как обычно. Затравленно вращая глазами, эльф сделал кому-то знак, и узникам принесли тёплые одеяла, сушёные фрукты и ягоды.

Не понимая, что происходит, ожидая нового подвоха, халадины посмотрели на неожиданные дары и не успели ещё ничего сказать, как «мешок» подозвал ещё двоих эльфов, назвав их знахарями.

Заключённые пожали плечами и позволили осмотреть себя, так и не дождавшись объяснений.

Надеяться на лучшее было страшно, несмотря на то, что очень хотелось.

***

Поздно вечером, когда Майя Тилион уже поднял на небесный купол серебряную ладью, Финдарато позвал Брегора в свой шатёр, снова думая о том, как бы относился к родне того, кто посмел причинить боль Артанис. Вероятно, сестра отомстила бы сама, и ненавидеть быстро стало бы некого, но это обстоятельство всё равно не повлияло бы на отношение. Может ли сохраниться доверие и честное сотрудничество с такой семьёй?

— Звал, владыка? — поклонился Брегор, отодвигая полог шатра. Молодой вождь, похоже, нарочно не использовал простое слово «ном», обращаясь к королю.

— Да, присаживайся, — Финдарато отложил книгу, которую так и не начал писать, погрузившись в раздумья. — Что ты решил насчёт таргелионских собратьев?

Беоринг напрягся, и нарготрондский владыка понял — разговор выйдет не из приятных.

— Этот народ, — человек прямо посмотрел на эльфа, — потомки тех, о ком мы говорили недобрые слова. Их предки не пошли за тобой, предпочли остаться дикарями. И знаешь, владыка Артафиндэ, они до сих пор дикари и меняться не хотят.

«Артафиндэ? — Финдарато еле удержался, чтобы не переспросить. — Артафиндэ? Брегор услышал, как меня называли кузены и…»

— Я сначала готовился осуждать эльфов, — вдруг честно признался вождь, — но когда увидел, как эти люди реагируют на мою речь…

Инголдо удивлённо поднял брови.

— Их не заинтересовали книги, они засмеялись сложным словам, — Брегор покачал головой, смотря выжидающе, ища согласия со своим мнением. — Мой предок не признавал тех, кто не читал, и всего за сто лет его потомки из дикарей превратились в народ, способный нравиться эльфам. Как равные нравиться. Даже дети общие появились. Зачем нам с тобой, владыка Артафиндэ, на нашей земле дикари? Мы поможем им в их беде, но править ими я не хочу.

Потрясённый сказанным, Финдарато подумал, что эту речь надо было бы услышать дяде-узурпатору, однако решил не озвучивать домыслы. Не надо людям знать про ещё одного нехорошего эльфа слишком много.

— В Белерианде ведь есть незанятые земли, — после паузы произнёс вождь, — пусть там эти дикари и живут, раз эльфы им не нравятся.

Примечание к части Песня «Волчий вальс» гр. «АфродеZия»

Неописуемо

Несмотря на дождливый день, на Гномьем Тракте кипела жизнь. На очередной заставе собралась толпа торговцев, телеги встали четырьмя рядами, послышались переходящие в ругань споры.

Выставив вперёд грамоту, позволяющую проехать без ожидания и проверок, трое эльфов с нарготрондскими гербами на одежде, верхом на белоснежных лошадях проскакали сквозь живой поток ко входу в главную башню.

Остановившись перед воротами и спешившись, Эсуил обернулся на соратников и с мрачной готовностью во взгляде первым пошёл в открывшиеся двери.

— Только быстро, — без приветствий сказали смотрители Тракта нежеланным гостям.