***

Когда принцесса, стоя на коленях, согнулась, низко опуская голову, издевательски робкая нежная рука убрала с её спины волосы, а потом разорвала платье. Проклятый Нолдо заставил умирать от ужаса в ожидании того, о чём невозможно даже сказать вслух! Он медлил, трогал и рассматривал прекрасные волосы Айриэль, к которым никто не смел прикасаться! Ожидание убивало, принцессе стало хотеться, чтобы всё началось и закончилось как можно скорее! Из груди вырывался немой крик: «Давай! Уничтожь меня! Только побыстрее! Не медли больше, умоляю!»

— Ты плывёшь со мной на родину эльфов, — пояснил насмешливый голос из тьмы. — Там больше не будет опеки Валар. Помнишь, как одевались первые проснувшиеся Дети Эру? Правильно, они не одевались! — раздался неожиданный крик. — Начинай приобщаться к истокам своей культуры, рыбий хвост! Это приказ!

Разорванное в клочья платье отлетело в сторону, исчезло во мраке.

Айриэль сжалась, задрожала ещё сильнее, зубы застучали, принцесса зарыдала громче, и её голос неожиданно заглушил срывающийся вопль Морифинвэ, обвинявшего дочь альквалондского правителя в гибели собратьев, помощи Морготу и непростительной безмозглости, которой постыдились бы даже кильки. Феаноринг орал так, что закладывало уши, хотелось спрятаться от этого чудовищного голоса.

Спину обожгло. Снова, снова, чаще, резче. То, что било нежнейшую кожу, попадало по одному и тому же месту, и от боли начало тошнить.

«Пусть он хотя бы замолчит!» — безмолвно взмолилась Айриэль, не в силах выносить крик про трупы на кораблях и улицах.

Мысль о том, что «самое ужасное», казавшееся таковым до нынешнего момента, вероятно, не настолько мучительно, и лучше бы проклятый Нолдо поступил именно так, заставляла ненавидеть себя, но израненное тело молило о пощаде, нарастала уверенность, что монстр, делая ЭТО, наигрался бы быстрее! И не орал настолько страшно.

Удары, свист во тьме. Неожиданно обрушившаяся тишина и негромкая насмешка после тяжёлого выдоха.

Айриэль закашлялась, давясь рыданиями и рвотными позывами.

Её никогда раньше не били! Никогда! Пальцем тронуть боялись, косо взглянуть, задеть недостаточной похвалой, а сейчас…

Похоже, в какой-то момент накатило забытье, и эльфийка не помнила, когда именно прекратилось избиение. Оно просто закончилось. И всё.

Тьма и слёзы.

Искусанные опухшие губы поцеловали влажный тонкий кожаный ремень, только что вышибавший душу. Мучитель хохотнул и потребовал отныне называть его «мой господин», однако, услышав покорные слова несколько раз подряд, ненавистное чудовище придумало себе новый титул:

— Теперь я — твой Вала! Твой светлый Вала! Почитай меня! Люби и бойся!

— Да, мой Вала, мой светлый Вала! Я... люблю тебя...

Тьма и слёзы.

Что ему нужно теперь?

Если бы Айриэль не была уверена в обратном, ей бы показалось — мучитель устыдился.

— Я хочу, чтобы ты знала, за что страдаешь, — подозрительно ласково произнес Морифинвэ, — если вдруг в твоей милой пустой головке ещё не зародилось понимание.

Как только принцессу вывели из трюма, и её увидели Нолдор Первого Дома, занимавшиеся подготовкой кораблей к отплытию, со всех сторон послышались гадкие насмешки. Айриэль показалось, что в неё швыряют грязью. Морифинвэ, дёрнув «поводок», ускорил шаг.

***

Они перешли с корабля Карнистира на причал, прошли по порту, всюду встречая смех и овации, снова поднялись на причал, ступили на свежевыкрашенную белоснежную палубу.

Корабль короля.

Айриэль задрожала с новой силой, начала плакать громче, и поводок резко дернулся. Наверно, «светлый Вала» рассчитывал, что эта мера заставит пленницу замолчать, однако любое применение силы имело обратный эффект.

Тьма и слёзы.

А впереди лестница вниз, которую застилает горькая пелена. Как идти?

Айриэль, ступая вслепую, подгоняемая натянутым поводком, рыдала громче и громче. Замолчать заставило то, что пришлось остановиться перед дверью.

— Он спит? — спросил кого-то «светлый Вала» и, видимо, получив отрицательный ответ, потащил принцессу в каюту.

Войдя внутрь, Айриэль поймала на себе пристальные взгляды двух девушек. Нет, они ей ни капли не сочувствовали. Нет, они не осуждали Морифинвэ. Они торжествовали, откровенно рассматривая принцессу оценивающими взглядами завистниц, насмехаясь над её положением.

— Видишь? — Морифинвэ подвёл пленницу к постели. — Смотри. Теперь понимаешь, что я тебя жалеть не стану?

Айриэль почувствовала, что падает, но поводок натянулся и заставил остаться на ногах.

— Ты совсем ума лишился? — хриплым шёпотом спросил брата Макалаурэ, чуть приоткрыв глаза. — Это такие новые методы лечения — таскать к раненому пленных врагов?

— Нет, я просто хотел тебя навестить, — спокойно произнес Морифинвэ.

— Убери её отсюда, — морщась, закрыл глаза Макалаурэ.

— Я здесь не задержусь, — успокоил брата Карнистир. — Просто хотел тебе показать, что…

— Она стреляла не сама, — с усилием произнёс менестрель.

— Поэтому ни уважения, ни жалости не заслуживает, — подвёл итог Морифинвэ. — Любой жалкий трус может послать в бой войско. Правда, рыбий хвост?

— Правда, мой Вала... — сквозь слёзы прошептала дрожащим голосом Айриэль. Теперь она до конца осознала, что рассчитывать на лучшее ей бессмысленно.

Кровь — лучший учитель 2

Наедине с собой можно дать волю любым чувствам. Камина здесь, к сожалению, нет, зато достаточно свечей, жечь бумагу можно и с их помощью.

Жечь придется много… Однако, вопреки обычаю, далеко не всё.

Рана болела ещё очень сильно, и именно сейчас было самое подходящее время дать себе послабление и не делать вид, будто разорванная наконечником стрелы плоть уже не беспокоит.

Выпив эликсир, помогающий снять боль, Майтимо согнулся, сидя за столом, прижав здоровой рукой раненое плечо. Ещё немного… И станет легче.

Митриэль объяснила, как правильно надо было извлекать стрелу из тела. Похожий на крючок для рыбной ловли наконечник ни в коем случае нельзя просто брать и выдергивать. Сколько пришлось наложить швов? Десяток? Больше? А можно было обойтись одним и аккуратным. Ладно, двумя. Но вопрос в другом: как это применить на поле боя? Получается, лекари должны дежурить рядом, чтобы в случае нужды можно было бы к ним обратиться, а потом продолжить бой? И скольких раненых можно было бы спасти, если бы помощь была оказана сразу!

Кто виноват во всех этих смертях? Конечно, тот, кто не подумал, как их избежать.

Боль начала разжимать зубы, и, прижав свечами к столу большой лист, Майтимо стал рисовать план Гавани так, как сам считал правильным. Отец видел сражение по-своему, и его точка зрения была высказана на совете исчерпывающе. Тьелко проявил потрясающую силу духа, не бросившись после «рассмотрения его вопроса» на меч.

Майтимо на этот раз повезло: ругать его оказалось не за что: все ошибки, допущенные в битве на площади, не были его личным просчётом, а завершилось сражение и вовсе красиво. К тому же отца не обмануть, он чувствовал состояние сына, знал, как тому на самом деле больно и тяжело сохранять невозмутимый вид. Феанаро не давил на Майтимо, старался обходиться безличным обсуждением его вопросов, зато с успехом пользовался тем, что у сына нет сил с ним спорить.

Поэтому теперь надо все обдумать самостоятельно. Например… Где можно было разместить лекарей? Они должны быть в безопасности, но и не далеко, чтобы не возникало трудностей донести раненых. И все воины должны знать, где расположены лекари.

На стол лёг второй лист. Здесь будет план битвы в поле. А если есть река? Озеро? А если рядом лес? Горы? Холмы? Овраги… Мы ничего не знаем о Средиземье!

Стол закончился, будущие схемы заняли место на полу.

Как может выглядеть крепость?

Проклятье! Почему никто не думал об этом раньше?!

Прав был Морьо: кровь — лучший учитель.

Слишком резко встав с пола, Майтимо почувствовал головокружение. Рана снова о себе напоминала.