Ангарато твёрдо решил, что обдумает и обсудит крайне неприятные слова твари со своими собратьями, когда избавится от неё.

— С королём поговорить не удастся, — твёрдо заявил Нолдо, — но мы ему передадим все необходимые сведения.

— Нет, мальчик, — пискнула тварь, отбрасывая с лица волосы, — с тобой я говорить не буду, раз ты не король.

— Я — королевский советник! — крикнул, подходя, ученик летописца. — И прибыл сюда, чтобы лично убедиться в правильности разведданных. Ваши лихие солдаты убили сына короля! И, ходят слухи, перед смертью его пытали. Сердце моего владыки исполнилось презрения к вашему, коли его воины ведут себя столь недостойно!

Удивившись неожиданной храбрости и находчивости обыкновенного книжника, воители подыграли ученику Квеннара, сдержанно поклонившись, когда он подошёл.

— Ладно, — обнажив острые розоватые клыки, улыбнулась девочка, — пожалуй, я поверю, что ваш король либо действительно далеко отсюда, либо трус, боящийся высунуть нос из укрытия. Вы обиделись на наших бойцов, но, поверьте, мальчики, ваш принц очень легко отделался. Он всего лишь умер под пытками, которые, насколько мне известно, не продлились и дня. Я лишь скажу, что берег оцеплен, и, если попробуете пройти, узнаете, что можно мечтать о смерти гораздо дольше, чем страдал ваш собрат.

— Тебе нас не запугать, тварь! — снова вскинул лук Халиндвэ, но девочка подпрыгнула и, обратившись серой летучей мышью размером с рысь, взмыла в воздух. — А ты, оказывается, смелый, — удивлённым уважительным тоном произнёс охотник, обращаясь к летописцу. — Хочешь, стрелять научу?

Умник молча кивнул.

— Вы поняли, что говорила эта тварь? — спросил Ангарато, обнимая дрожащую Эльдалотэ.

— Угрожала, — подал голос Лингвэ. — Но, что бы ни было впереди…

Он не договорил, потому что каждый и без того знал, что подразумевалось дальше: назад дороги нет.

Будущая разведка боем

Чёрно-полосатые скалы возвышались над морским побережьем, закрывая земли Мелькора от ветра и не позволяя сдувать чёрную волокнистую мглу, застилающую небо.

Вставшие лагерем за возведённой самой природой защитной стеной орки поначалу опасливо сторонились отряда Балрогов, но потом привыкли и стали вести себя раскованнее.

— Эй, подземный мужик! — закричал перепивший чего-то крепкого и вонючего воин, спотыкаясь о собственный ятаган. — Дыхни на мои угли! А то чёт гаснут, самки недодраные!

Несколько младших Майяр обернулись и безэмоционально посмотрели на пьяного бойца, безуспешно пытавшегося закурить от соседнего костра.

— Где волчий командир? — спросил Балрог, поднимаясь с нагревшегося от тела камня, под которым заблестел влагой лёд. — Почему в орочьей армии нет дисциплины?

— Какая разница, кого слать на убой? — хмыкнул его собрат. — Наша задача — узнать, что из себя представляют эльфы, пришедшие из края льдов. Если их войско велико, мы их пропустим сразу. Помнишь приказ? Нельзя положить всю армию, не позволяя Эльдар вернуться в Средиземье. Это их земля по Замыслу Эру, и наш владыка не может идти против Творца. Как и мы. Орки пусть полягут, мы — проверим силы. Летучие мыши выяснят, кто у эльфов главный, сколько мирного населения, какие запасы привезены. Соберём сведения и отступим. А потом накопим силы и нанесём удар. Ни нам, ни им спешить некуда.

Не обращая больше внимания на «низшую расу», огненные Майяр продолжили спокойное ожидание приказа наступать, чем ещё больше раздражали орков, но нападать с оружием на воинов из недр никто не решался.

***

Вылив помои в огромную яму прямо под окном и не потрудившись хоть немного присыпать землёй, молодая орчиха с грохотом швырнула железное ведро в мойку и, задрав промасленные протёртые рукава, начала полоскать его вместе с посудой, ругая дневное светило, которое страшно пугает, то и дело мелькая среди чёрной волокнистой пелены на небе. Красное, пылающее… злое!

И куда опять запропастились сёстры?! Единственный кабак на всю округу должен быть денно и нощно готов принять гостей, а разве справишься со всей работой в одиночку?! Тем более теперь, когда меньше, чем в дне пути на запад, расположилось войско.

— Эй, Песчинка! — крикнули с улицы, и орчиха, которую называли так из-за волос, цвета бурого песка, спешно попрятала всё, что не успела домыть в ящики и корзины, и побежала встречать гостя. — Наливай! Как обычно, только вдвое больше!

На крыльцо поднялся тюремщик с Приморской шахты. Частый гость. Он всегда приходил один, ни с кем не заводил разговоры, только молча напивался и, если после этого был в состоянии держаться на ногах, уходил. Если нет, спал прямо на столе, а потом, выпив ещё, шёл на службу. Но, несмотря на то, что этот орк ни разу не ввязывался в кабацкие драки сам, что обычно расценивалось, как отсутствие яиц, ни один, даже сильно пьяный любитель помахать кулаками к нему не лез: знали, чем это может закончиться.

Орчиха засуетилась в зале и на кухне, отрабатывая подаренные бусы из клыков полосатой акулы, которые можно было обменять на бочку качественной серой мукú, слушая краем уха, как заходят и другие посетители, а с ними и одна из сестёр, умеющая развлекать гостей, танцуя для них на столе — однажды увидела, как это делала чья-то наложница-эльфийка и стала повторять.

— Прикоснись ко мне руками, — ритмично и хрипло заговорила, забравшись на свой обычный помост, орчиха, — и почувствуй этот жар!

Там внутри бушует пламя,

Там внутри горит пожар!

Ты дал мне жажду!

Расставив бутыли и кружки, Песчинка заспешила на кухню, чтобы хоть что-то приготовить, но столкнулась с огромным воином, полураздетым, несмотря на мороз.

— Но не воду!

Жажда, как глоток огня! — завлекала кого-то танцовщица. — Жажда! Не проходит!

Жажда сожжёт меня!

Покорно извинившись и попытавшись обойти орка, девушка поняла, что пропускать её не входит в планы громилы. С разочарованием видя, что это простой вояка, у которого точно нет в поясной сумке ничего интересного, Песчинка решила скорее от него отделаться, поэтому даже не стала торговаться, а, отставив в сторону подносы, полезла своему гостю в штаны.

— Я могу сгореть так ярко,

Что спалю тебя… собой!

Ты почувствуй, как мне жарко!

Напои меня водой! — голос танцовщицы стал прерываться. Запыхалась.

Закрывшись с громилой в кухне, Песчинка пустила в ход губы и язык, и, когда дело было сделано, приняв скромную оплату, приступила к готовке.

С улицы доносились приближающиеся громкие голоса, из зала — знакомые слова песни, всё менее ритмичные:

«Прикоснись ко мне рукою

И почувствуй эту дрожь!

Сердцу не дари покоя!

Сердце чувством потревожь!

Ты дал мне жажду!»

Отыскав ещё вчера пожаренное мясо, Песчинка, наполнив кастрюлю водой и прибавив в печи жара, поспешила отнести закуску в зал.

Голоса с улицы приблизились, дверь распахнулась, и танцовщица злобно выругалась. Теперь, когда какой-то новый гость, явившийся в сопровождении десятка вооружённых приятелей, привёл с собой трёх эльфиек, на орчиху точно никто не посмотрит.

***

Бесправные, лишённые свободы, всё более угнетаемые среди орков, эльфийки вошли в зал, гордо подняв прелестные головки, вышагивая намеренно плавно и завораживающе, покачивая изящными бёдрами, демонстрируя волосы и с удовольствием ловя на себе похотливые взгляды. Рабыни осознавали своё положение, но, уверенные, что по-другому не бывает, гордились им, всем своим видом показывая, что они созданы делать мужчин счастливыми, и лучше эльфийки в ошейнике с этой задачей никто не справится. «Да, мы игрушки, — говорили взгляды сияющих звёздами глаз, — но игрушки любимые, без которых хозяину не обойтись!»

Песчинка подавила желание вцепиться ногтями в лицо ближе всех оказавшейся рыжей девки, и почти не дрожащими руками подала закуски.

— Я Клык из Дома Молотов, — заявил красиво сложенный, высокий воин в накидке из шкур, обводя взглядом посетителей кабака, — я готов разделить веселье, но сначала — о деле. Эти красавицы достанутся тому, кто мне вернёт меч отца. Дошли слухи, что здесь есть тот, кто его нашёл.