Дориатрим удивлённо переглянулись.

— Племянник? Принц Вольвион? — Амдир сдержанно поклонился. — Что ж, добро пожаловать на родину отца. Полагаю, мой король будет несказанно счастлив.

— Не сомневаюсь, воин, — снисходительно улыбнулся самозванец. — Встретить родню — это всегда неописуемое счастье.

Примечание к части Песня, которая не нравится Лутиэн - "Лирическая" В. С. Высокого

Как быть лидером?

Места укусов маленьких тварей чесались всё мучительнее, не давая спать. Мазь и охлаждающие примочки приносили только временное облегчение, желание разодрать вздувшуюся покрасневшую кожу, любое прикосновение к которой усиливало зуд, уже начинало перекрывать страх навредить себе.

Увидев, как во время привала, вместо отдыха, Тьелпе возится с ранами, Нолдо, проверявший, хорошо ли горит жир подземных чудовищ и можно ли использовать его для факелов, подошёл к своему молодому командиру и присел рядом.

— Может, стоит прижечь? Позволь, помогу, — с сочувствием произнёс эльф, и, почувствовав в его голосе заботу, которую обычно проявляют старшие к младшим, Тьелпе вскипел:

— Нет, Дуилино! — практически выкрикнул сын Куруфинвэ-младшего, вскакивая на ноги. — Я сам разберусь!

Выхватив факел у сдерживающего насмешку собрата, молодой командир вдруг понял, что, ведя себя так, только подтверждает мнение о себе, как о ребёнке.

— Пожалуй, — смущённо улыбнулся Тьелпе, — мне и правда нужна помощь.

Смотря на пламя факела, эльф вспомнил, казалось, давно забытую боль в обожжённых пальцах, когда, не желая учиться у Вала Ауле, вылил на руку расплавленное золото. Повезло, что кости не успели сгореть…

— Подержите Куруфинвиона, — сказал Дуилино. — Прижгу места укусов.

Зажмурившись, Тьелпе очень хотел стерпеть боль молча, вспоминая рану отца после нападения на него одного из Тэлери во время шторма, но, стоило пламени коснуться воспалённой кожи, сыну Куруфинвэ-младшего осталось только утешать себя, что ожоги, конечно же, болезненнее резаных ран, даже если в них попала морская вода…

***

— Всё закончилось, парень, — откуда-то издалека послышался голос, и Тьелпе со стоном открыл глаза.

— Вот, выпей.

После нескольких глотков разбавленного водой крепкого вина стало немного легче, и сын Куруфинвэ-младшего осмотрел стянутые бинтами раны. Очень хотелось верить, что прижигание помогло, и не зря пришлось терпеть этот кошмар.

— Идти можешь?

Тьелпе поспешил кивнуть и, сжав зубы, натянул брюки, стараясь не задевать повязку на бедре. Эльфы помогли своему молодому командиру подняться и продолжили путь.

На этот раз дорога пошла вверх.

***

Подъём становился всё круче, пришлось карабкаться практически по отвесному склону, и когда удалось добраться до ровного пола пещеры, взобравшись на высоту, равную прибрежным стенам Форменоссэ, эльфы готовы были расцеловать друг друга от радости: откуда-то сверху капала вода и ощущался лёгкий ветерок. Неужели где-то рядом выход на волю?

Однако впереди примерно в сотне шагов путь преградил завал из огромных буро-чёрных полосатых камней, а вправо и влево уходили вниз крутые склоны. Пути вверх больше нигде не было.

Только вниз. Опять.

Почему же потолок пещеры такой высокий, что никак до него не добраться, и не из чего соорудить подъём?

— Элендил, — пытаясь говорить твёрже, выдавил из себя Тьелпе, — проверь, что в правом туннеле. И в левом. Тоже. Надо решить, куда идти.

— Будет сделано, командир! — очень непочтительно согласился Нолдо, годившийся сыну Куруфинвэ-младшего в деды, и это было очень обидно.

Тьелпе отвернулся, рассматривая игру теней на сводах пещеры и буро-чёрных полосатых камнях. Как же стать уважаемым лидером, которого будут слушать даже гораздо старшие собратья и не только из-за прославленной родни? Как это удаётся другим? Силой? Искусством мечника? С ожогом на бедре вряд ли удастся отстоять право власти в поединке…

— Нет, — твёрдо сказал Куруфинвион, — не надо проверок: они ничего не дадут. Только потеряем время. Идём в левый туннель.

Заботливый принц

Саэрос стоял неподвижно, смотря в сторону, мимо собеседников, словно бревно, которое только что принесли к костру, было безумно интересным и представляло значимость, несоизмеримо бо́льшую, нежели внезапное появление родственника короля. Подсвеченный сполохами высокого пламени, советник Тингола, сребровласый, в сером одеянии, казался гранитной статуей, поставленной на месте погибшего в пожаре города.

— Это всё, что мне следует знать о вас? — подал, наконец, голос Саэрос, когда молчание затянулось. — Что ж, не смею донимать расспросами столь высокородную особу. Хочу лишь пояснить одну важную мелочь.

Сорвав длинную бурую травинку с черным колоском на конце и поднеся её к пламени, Саэрос очень внимательно посмотрел в глаза тому, кто назвался принцем Вольвионом. Свет Валинора встретился с сумраком Средиземья, сошёлся в поединке силы, и атака разбилась о непроницаемую стену, но не отступила.

— У любого мудрого правителя, — с прищуром улыбнулся Саэрос, — есть помощники. И мудрые правители помощников ценят. Мне стоило немалых трудов заслужить доверие короля, и терять его я не собираюсь. Это всё, что следует тебе, сын Ольвэ, знать обо мне.

— Знания, — ответил улыбкой на улыбку самозванец, — всплывают постепенно. Они, словно медуза со светящейся шляпкой: медленно поднимаются из тёмной глубины, манят сиянием. Попытаешься схватить — выскальзывают, поэтому брать надо осторожно, нежно. И ни в коем случае не пытаться трогать обратную сторону, спрятанную от глаз. Там может быть смертельный яд.

— Весьма познавательно, — приложив ладонь к сердцу, слегка поклонился Саэрос. — Благодарю за урок. Однажды отвечу тем же, но не сейчас. Мне необходим отдых, да и тебе, принц. Пусть сон будет спокойным.

— И твой, советник.

Двое заговорщиков, сидя у соседнего костра, напряжённо наблюдали за разговором самозваного принца и Саэроса, и очень боялись, что что-нибудь пойдёт не так. Однако «Вольвион» вернулся довольный. Не став ничего рассказывать, Тэлеро взял вино и позвал Даэрона присоединиться к их компании. Музыка создала Арду. Почему бы теперь не создать полезный дружеский союз?

***

В лагере посланников Дориата были восемь раненых Нолдор, и Даэрон пел для них, пока все не забылись сном. Усталый, но счастливый от понимания выполненного долга, менестрель подсел к троим Тэлери.

Внимательно рассматривая эльфов, которых стоило бы считать заморскими братьями, певец сразу заметил, как сильно отличается ровный и мягкий свет в глазах принца Вольвиона от пылающего завораживающего пламени взгляда Маглора.

— Среди прибывших из-за моря так мало Тэлери, — с сомнением произнес Даэрон, отпив вина и снова взявшись за лиру. — Или мне показалось?

Брат и друг «принца Вольвиона» напряглись, но самозванец был прекрасным актёром.

— Нет, сказитель, — с грустной серьёзностью ответил лже-племянник Тингола, — не показалось. Вести, что мы несём твоему королю, горьки.

Даэрон испуганно посмотрел на собеседника, а тот печально улыбнулся.

— Король Ольвэ жив, — продолжил говорить Тэлеро, смотря на огонь, и в его глазах отразилась смерть. — Но мертва наша земля. — Помолчав немного, «принц», вспоминая, как говорил настоящий Вольвион, отпил вина. — Когда в Валинор вернулся Вала Мелькор, ныне наречённый Морготом, он казался нам другом. И он запугал моего отца.

Лже-принц с горькой усмешкой покачал головой.

— Это было нетрудно, к сожалению. Отец… Моргот сказал нам, что создал в Сумеречных Землях множество чудовищ, с которыми теперь справиться не может и сам, и боится, что эти твари приплывут к берегам Амана. Нолдор согласились помочь нам перестроить портовый город, и, узнав об этом, отец оставил Альквалондэ мне, а сам со всей семьёй ушёл от моря, уверенный, что дочь и сыновья защитят его. И… — Лже-Вольвион посмотрел в глаза менестрелю, — мы защитили. Король выжил, но погибло королевство. Тот, кто казался другом, предупреждал об опасности, исходящей от заморских тварей, сам оказался одной из них. Моргот… Он уничтожил Древа Валар, дарившие жизнь и свет Благословенному Краю! Потом, воспользовавшись паникой, напал на Нолдор, но они поистине великие воины, и смогли дать отпор, и тогда, убив короля Финвэ, Моргот в страхе бежал пред воинством Феанаро Куруфинвэ и обрушил свою мощь на нас. Когда… Я решил преследовать врага до конца и отплывал в Средиземье… Обернувшись назад, я видел на месте моего прекрасного города обугленные дымящиеся руины, заваленные мёртвыми телами, которые ещё не успели убрать.