Тэлери, стоя с поднятыми руками, чувствуя на своём теле женские ладони и пальцы, не знали, куда себя деть. А воительницы специально ощупывали совсем не те мечи и кинжалы, проверяя их боеготовность.

Эленвэ спешилась и тоже стала проверять, как ей показалось, командира отряда. Изучив со всей внимательностью содержимое его брюк, жена Турукано отошла в сторону и посмотрела на смущенных мужчин своего Дома.

— Тэлери безоружны! — заявила Эленвэ. — Можно не бояться.

Отряд короля Ольвэ разом покраснел, а Нолдор расхохотались.

— Мы берём их заложниками и ведём в Гавань. Пусть ищут там кого хотят, но мы присмотрим за этими безоружными рыбками, да, мои верные воительницы?

Ответом была новая волна хохота Нолдор. И Нолдиэр.

Примечание к части Иллюстрация Марины Ветер https://vk.com/photo443220075_457247250

О совести

Несмотря на заверения брата, будто выходить из дворца он не собирается, Турукано не был уверен, что Финдекано в порыве не покинет здание, а заодно и мир живых через окно. С тяжёлым сердцем выставив охрану, которой оказались крайне не рады немногочисленные оставшиеся у дворца воины старшего сына Нолофинвэ, Турукано не мог решиться войти. Знал, что должен, но сделать шаг через порог не хватало сил: не покидало ощущение, что второй раз Финьо не станет промахиваться.

***

Когда она вошла, король вдруг почувствовал себя беспомощным. Наследие… Кровь Феанаро. Те, в ком она сильна, обладают особой внутренней силой, которая раздавит любого даже без каких-либо действий и слов со стороны носителя. Эльфу достаточно просто… Ненавидеть того, кто рядом? И несчастный уже чувствует себя прикованным к стене изможденным рабом с кляпом во рту.

Или это просто игры совести?

Но почему не возникало такого ощущения, когда сразу после выступления Аклариквета, Нерданель, сопровождаемая отцом и двумя его братьями, едва не устроили погром в гостевом дворце? Тогда было смешно. А теперь — совершенно нет.

Она абсолютно не похожа на деда, а на отца… У неё его глаза. Это милая, нежная на первый взгляд леди, кажущаяся прекрасным цветком, выросшим на горе-кузнице Вала Ауле.

Но только… цветы не растут на таких скалах.

Её голос прозвучал ласково и покорно, она всего лишь поздоровалась, спросила о муже. А Нолофинвэ захотелось умереть прямо здесь и сейчас. Быстро. Легко. Без страданий. Но ведь мучитель-совесть, принявший облик эльфийки с кровью Феанаро в жилах, не позволит просто отделаться и теперь продолжит издеваться, задавая вопросы, не вынимая изо рта кляп, показушно гневаясь, что беспомощный пленник не отвечает. Гордый чересчур, наверное.

Не в силах более сидеть за столом и делать вид, что обдумывает ответ, Нолофинвэ поднялся и отвернулся к окну. Он слышал приближающийся, очень осторожный шорох ткани, и это были словно шаги смерти. Почему у Нарнис всегда шуршат платья?! Чем ей так нравится этот материал?!

— Папа… — её голос не звучал обвинительно. Это просто начало вопроса. Но внутри всё переворачивается. — Я хочу увидеться с мужем. Я слышала, он никого не принимает, что с ним не всё в порядке. Поэтому и пришла поговорить. Я должна знать, что увижу. Хочу быть готовой.

Нолофинвэ обернулся. Фиолетовый изящный силуэт, с покрытыми звёздной шалью каштановыми волосами, отливающими красным, с серыми прозрачными глазами был совсем близко, но словно за стеклянной стеной. Не прикоснуться.

— Тебя проводят, Нарнис, — единственное, что смог выдавить из себя король перед тем, как позвать слуг.

Супруга принца Финдекано покорно поблагодарила свёкра и удалилась, исчезнув в шорохе ткани.

***

Когда с самого рождения все вокруг твердят, что слёзы — это стыдно настолько же, насколько и грязные руки, что нужно выглядеть красиво и улыбаться, говорить приятные слова всем без исключения, а особенно тем, кого боишься и не любишь, например, дедушке, очень сложно убедить себя в вероятности событий, когда именно честность — единственное необходимое, а правда, какая бы ни была, нужна без прикрас.

Хорошо, что это случается крайне редко, ведь такой жизни Нарнис никто не учил.

***

Приближающийся ко дворцу даже небольшой отряд не заметить было невозможно — сразу же возникло оживление на улицах, где уже долго не видели эльфов в цветах короля Ольвэ.

— Отрицательный герой пьесы вспомнил про свой народ! — закричал кто-то, и находящийся со своими воинами у ворот дворца Турукано невольно прислушался. Ему было интересно, Нолдо произнёс это или Тэлеро. Так или иначе, население Альквалондэ, теперь состоявшее по большей части из «защитников» «брошенных» жителей Лебяжьей Гавани от «злобных разорителей», не обрадовалось явлению пусть и небольшого количества верных королю Ольвэ эльфов.

Когда отряд подошёл ближе, Турукано и его воины в изумлении раскрыли рты.

— Эленнис?..

— Эленвэ! — поправила мужа командир женской половины Второго Дома. — Что здесь происходит? — спросила она, осматриваясь. — Почему дворец оцеплен? Эти рыбы правы, что вы держите Айриольвэ в заложниках?

— Если начну объяснять, что происходит, — Турукано беспомощно опустил глаза. Он так надеялся, что его любимая супруга забыла про увлечения юности! — Ты всё равно не поверишь.

— Тогда я отдам приказ, и мы перебьём этих угрей! — выхватила меч Эленвэ, и Турукано с ужасом заметил свежую кровь на рукояти. И на нагруднике. — Потом скажем, что никого не видели.

— Нет! Не думай даже! — сын Нолофинвэ ринулся вперёд и встал между женой и побледневшими Тэлери.

— Всё зависит от того, что вы сделали с Айриольвэ, — понизила голос Эленвэ. — Случайно убили и утопили тело? Закопали? Ты знаешь, где он?

— Нет, — прошептал Турукано. — И никто не знает. Мест, где можно прятаться, предостаточно.

— Или прятать. Будет лучше, если мы найдём его сами. Отправь этих угрей туда, где Айриольвэ точно не может быть. В случае чего, исчезнет и он, и они.

Турукано едва не заплакал. Да, он знал, на ком женился, но она такая красивая! Она обещала быть хорошей супругой…

— Пропусти меня к мужу, брат! — услышал непривычно громкий и резкий голос Нарнис Турукано. — Отец обещал, что я смогу с ним увидеться.

— Твоего отца здесь нет, — гордо поднял голову сын Нолофинвэ.

— У нас один отец, — голос Нарнис стал нежным. Опять. — И он обещал, что я увижусь с мужем.

— Вы заперли во дворце принца Айриольвэ? — подал голос один из Тэлери, но получил несильный удар под ребра. От Эленнис.

— Молчи, угорь! — фыркнула она.

— Он пойдет со мной! — Нарнис встала перед женой Турукано, гордо выпрямившись. — И увидит всё своими глазами.

— Я его не пропущу! — запротестовал Турукано, но Нарнис, взяв растерянного Тэлеро за руку, повела его мимо охраны во дворец. — Меня обещал пропустить мой король-отец! Со мной его воины. Посторонитесь!

Турукано и Эленвэ проводили взглядами Нарнис. Сын Нолофинвэ знал, что её ждёт во дворце, и… Сочувствовал. Он почему-то верил в искренность чувств Нарнис к Финдекано, или очень хотел верить. А что может быть хуже для любящего сердца, чем видеть дорогого супруга таким… Раздавленным.

Я устал от лжи

Вокруг было пламя, поднимающееся всё выше, кольцо огня сужалось и обжигало, но… Холодом. Алые языки потянулись к лицу, однако прикосновения напоминали ледяной ветер. Финдекано отпрянул, наткнулся на что-то, обернулся. Это ледяная глыба. Нет. Это… Скульптура изо льда. Плачущая. Их много, они вокруг, поднимаются прямо из земли под ногами, а впереди мгла. И дом. Сколько раз Финдекано видел его во сне? Он уже знает, что будет, если войти, знает, кто там, и что придется брать арфу Макалаурэ, потому что нет своей… Сколько раз он пробовал не заходить, но все равно почему-то оказывался внутри этого страшного дома.

— Финьо! Любимый…

Сон рассеялся мучительно, словно пришлось выныривать из патоки, но голос Нарнис мог вернуть, наверно, даже из бездны, где нет никакого иного спасения.

— Финьо…

Нежные осторожные руки прикоснулись к щекам, приподняли голову, и зрение, наконец, сфокусировалось. Финдекано вдруг подумал, что выглядит ужасно, и показываться жене в таком виде нельзя, но… Поздно. Она уже всё увидела.