— Мы на льдине! — послышались возгласы и плач.

— Нас уносят волны!

— Помоги нам, Эру!

— Эру! Пощади!

— Прости нас! Не обрекай на смерть!

Уже не обращая внимания на метель, Нолдор падали на колени и молили о спасении. Льдина качалась, волны захлёстывали края, снег стегал незащищённую одеждой кожу на залитых слезами лицах. Все понимали, что обречены, ведь течение несётся на юг, где нет мороза, и, если не свершится чудо, и отколовшуюся глыбу не прибьёт к берегу, она растает.

***

— Видишь, Дис, — Макалаурэ развернул небольшой листок, — с одной стороны нарисована льдина и на ней нуждающиеся в помощи эльфы, а на другой — на Квэнья и Тэлерине мольба о помощи. Нолдор просят послать за ними лодки.

Знахарка отложила в сторону золотой гребень и опустила взгляд. Волосы мягкой волной скатились с плеча на спрятанную в шелка грудь.

— Но не это главное, моя мудрая советница, — Макалаурэ снова провёл клинком по струнам, медленно заиграл сталью хорошо знакомый эльфийке мотив. — Разорван свод небес, — чуть слышно пропел менестрель, — закат — плащом на плечи.

Он скроет боль, и станет легче…

Дыханья нет… И мир вокруг исчез

В последний миг

В цепи простых событий.

Застынет лёд в сердцах разбитых,

И только ночь услышит крик мой,

Горький, как пепел.

На призрачном пути…

Наместник отложил клинок, и музыка оборвалась. Посмотрев в глаза любовницы, Феаноринг развернул ещё один листок:

— Здесь крохотная частичка истории перехода через льды.

***

Квеннар вышел из покосившегося шатра и осмотрелся. Никто уже не кричал и не звал на помощь, занявшись тем, что более вероятно могло помочь выжить: рыбной ловлей, сооружением печей на высоких опорах, чтобы огонь был как можно выше надо льдом и не растапливал его, кто-то измерял толщину глыбы и расстояния от шатров до края, записывая цифры под схематично изображённым положением светил в небе.

«Я снова на плавучем острове, — подумал Квеннар, чувствуя нарастающее в сердце отчаяние, — только на этот раз в конце пути не прекрасный, залитый сиянием Древ, Благословенный Край… Я должен спасти летописи! Хотя бы часть из них!»

Понимая, что выглядит странно, но наплевав на это, книжник принялся бегать по льдине и требовать отдать ему бутылки.

***

— Всего выловили четыре послания, — задумчиво произнёс менестрель, нарушая тишину. — Конечно, их намного больше. Где-то на волнах качаются бесценные рукописи, часть выбросит на пустынные берега, где некому будет их отыскать, другие же попадут в руки Синдар или Авари… Сохранят ли они историю похода «мудрого» Финвэ через Вздыбленные Льды?

— А мы сохраним? — спросила Дис, отбрасывая волосы за спину.

— Мы преумножим, — наместник снова взялся за меч. — И приукрасим. Я знаю, что собираются сделать братья, и не стану их отговаривать. И тебя не заставлю следовать за мной.

— Что ты собираешься делать? — знахарка от неожиданности забыла о кокетстве и показала своё истинное лицо: резковатой и холодной женщины, которая не испытывает жалость к стонущим от боли раненым.

Но именно такой она и понравилась Макалаурэ, когда, удерживая его на грани смерти, возвращая к жизни, Дис не проявляла сострадания. В её глазах Феаноринг видел только желание побороть, пересилить и раздавить врага в лице страшных ран. Знахарка воспринимала Макалаурэ как поле боя. А потом начала его соблазнять и стала… как все.

— Я поеду на север, — твёрдо заявил наместник. — Город Феанарион скоро опустеет, и править здесь станет некем. А бежать и прятаться… Нет, Дис, хватит.

— Ты надеешься…

— Да. — Макалаурэ не дал эльфийке договорить. — Если Финьо выжил во льдах, я поговорю с ним, даже если меня после этого казнят, как предателя.

***

Лёд истончился, истаял, и, уже с трудом помещающиеся на его поверхности эльфы прижались друг к другу, обнявшись в молчаливом прощании. Квеннар провожал взглядом последнюю брошенную в волны бутылку и старался не думать о том, что сапоги уже начали промокать.

Примечание к части Цитируется "Пепел" гр. "Чёрный кузнец"

Туивьель

В расставленных на затопленных берегах сетях трепыхалась рыба. Решив, что пора собирать улов, эльфийка, одетая в чёрное, наклонилась к воде и с удивлением обнаружила среди трепыхающейся добычи большую синюю бутыль. Стекло было красивым, словно драгоценный камень, и безукоризненно прозрачным. Наскоро наполнив вёдра окунями, карасиками и плотвичками, выпустив на свободу разную мелочь и убрав прицепившиеся бордовые водоросли, дева взяла странную находку в руки.

— Что это внутри? Рисунки?

Над верхушками деревьев засвистели стрелы, послышался пронцительный визг, переходящий в хриплое бульканье, и в дюжине шагов от эльфийки на прибрежную мель рухнула слишком крупная для птицы крылатая туша. Вода почернела, вспенилась, существо несколько раз дёрнулось и замерло.

— Не подходи! Не трогай! — закричал кто-то из ветвей, и в следующий миг, сделав сальто в воздухе, к девушке спрыгнул эльф, отбрасывая за спину короткий маскировочный плащ.

— Сулион? — удивилась эльфийка, делая шаг назад.

— Да, Туивьель, — усмехнулся юноша, — давно не виделись.

— Твоя соплеменница? — спросил, выходя из леса, Линдиро, и, увидев валинорского эльфа, девушка ахнула.

— Не совсем, — ответил Сулион, подойдя к убитой твари и осторожно пнув ногой. — Туивьель была обещана в жёны одному из сыновей нашего вождя. Не старшему, так как она дочь рыбака, а не воина. Но потом она стала выходить на промысел не с женихом, и помолвка не состоялась. Да, неверная невеста?

Девушка отступила ещё на шаг, но дальше уже была вода.

— Когда я увидела белые корабли, — тихо, но с вызовом произнесла эльфийка, — похожие на множество огромных лебедей, мне показалось, что счастье пришло в наши залитые слезами края. Но потом пришло не счастье. А такие, как он! — Туивьель указала на Линдиро. — И моё поселение опустошила война. Мы умели защищаться от орков, строили заборы из кольев, копали рвы… А теперь я живу среди таких же осиротевших женщин! И защитить нас некому. Если придут орки…

— Подожди, — сын Асталиона примирительно поднял руки, — ты не знаешь, что война окончена?

— Знаю, — прищурилась эльфийка, и только сейчас Линдиро заметил, какая она красивая: из-под чёрного платка виднелись каштановые кудри, карие с зеленоватым оттенком глаза смотрели сквозь длинные пушистые ресницы, изогнутые чёрные брови делали взгляд выразительно-ироничным, ярко очерченные губы имели очень привлекательную форму. Неудивительно, что эту прелестницу хотели выдать за сына вождя.

— Я слышала легенду о Чёрных Вратах и Короле-Воине. Маэдрос не позволит тьме вновь пасть на земли рождённых под звёздами, — Туивьель погрустнела. — Смотрите, что я нашла в своих сетях, — сказала девушка, протягивая Линдиро бутыль синего стекла. — Я не знаю, как открыть её, а символы на бумаге внутри… И Сулион их тоже не знает!

Нолдо не поверил своим глазам. Последний раз он видел такую бутылку на празднике урожая, где хвастались кленовым вином, изготовленным по особому рецепту, садовники Второго Дома. Взяв из рук Туивьель находку, Линдиро легко удалил пробку и достал свёрнутые листки. На лице эльфа за один миг сменилась богатейшая гамма эмоций, но воин быстро взял себя в руки и улыбнулся:

— Сулион сможет это прочитать. Подойди, друг.

Девушка от удивления широко раскрыла глаза, когда, выдернув стрелы из трупа крылатой твари, юный эльф взял бумаги и стал читать:

«После третьего дня бдения у строящегося склепа, из снежных могил были подняты ещё двадцать восемь тел, среди которых…»

— Что это? — перебила собрата Туивьель.

— Мы должны показать находку наместнику, — Линдиро резко развернулся, жестом позвал юного эльфа за собой, но вдруг остановился и снова посмотрел на деву. — Приезжай с сородичами торговать в Феанарион. В миле на восток есть дорога, мы сами её строили. Если следовать указателям, не заблудитесь.