Издалека доносились знакомые голоса, только понять слова не получалось, и, как бы не старались эльфы нести носилки осторожно, любая, даже самая незаметная тряска отдавалась острой болью в многочисленных глубоких ранах.

Не в силах больше терпеть, Феанаро сдавленно застонал, почувствовал запах каких-то трав, и стало легче. Достаточно для того, чтобы снова забыться.

***

— Дойдём до подножья гор, остановимся, — севшим голосом произнес Майтимо, подъехав к нетвёрдо сидящему в седле и снова прижимающему к носу окровавленную тряпку брату. — Сколотим телеги. Перевяжем раненых. Отправим посланников… Кано, что я забыл?

Макалаурэ с грустной иронией посмотрел на брата — мол, нашёл, кого спрашивать.

Карнистир ни на миг не отходил от эльфов, несущих Феанаро, постоянно что-то им говорил, и те только кивали. Рядом то и дело оказывались Куруфинвэ-младший и Питьяфинвэ, но Морьо их отгонял. Резко, грубо и безапелляционно:

«Толку от вас нет, только отвлекаете! Нечем заняться — идите в разведку!»

Туркафинвэ ехал позади всех, мысленно руководя действиями Хуана, чтобы тот следил, нет ли поблизости орков. На душе было очень гадко: видеть состояние отца не осталось сил, жаловаться на в конец измотавшую боль в ноге сейчас казалось крайне неуместным и постыдным, а неопределенность и отсутствие хоть каких-то планов дальнейших действий выводили из себя. А ещё почему-то очень не хотелось видеться с братьями. Это чувство было абсолютно необъяснимым и раздражающим, но справиться с ним не представлялось возможным. Лучше уж снова оказаться первым, кто встретит атаку орков, чем видеть… Всё это.

***

Впервые за целую вечность во тьме, Тэлуфинвэ был по-настоящему рад отсутствию света: никто не видит его дрожащих рук и губ, не замечает его молчаливого присутствия поблизости. Наверно, стоило перебороть страх, подойти к… семье…

А не стоять вот так и не смотреть, как Морифинвэ приказывает каким-то чужим Нолдор крепко держать отца, пока сам зашивает, обрабатывает и бинтует его раны, помогает выпить снадобье, а потом пьёт из того же пузырька сам и в гораздо бо́льшем количестве, чем нужно, чтобы снять боль.

Не слушать украдкой ответ сидящего на земле, прислонившись спиной к камню и запрокинув голову Макалаурэ на чей-то вопрос: «Нет, мне не холодно. Мне хорошо. А лёжа голова сильно кружится».

Не искать глазами остальных братьев, которых почему-то не было в этом временном лагере у подножья гор, и не гадать, всё ли с ними в порядке…

А ещё, надо было бы отдохнуть, ведь совсем скоро снова в путь, да к тому же в горы… Вроде бы Курво ушёл разведывать путь и искать место для стоянки…

Да, надо хотя бы просто прилечь. Собраться с духом… И поговорить с братьями.

***

Боль, пульсируя в ранах, не давала забыться, заставляла видеть и слышать, понимать…

— Битва… — с трудом произнес Феанаро, пытаясь сфокусировать зрение.

Его снова куда-то несли… Или везли… Почему нельзя делать это осторожнее?! Сдерживать стон не хватает сил. Лучше что-то говорить.

— Битва, — совсем тихо сказал Феанаро, — закончилась?

— Да. Мы победили.

— Майти, не ври…

Нельяфинвэ вздрогнул, потеряв дар речи. Отец никогда его так не называл! Даже в детстве!

— Он не врёт, — тише обычного отозвался Карнистир. — Мы правда победили. Орки перебиты и на Митриме, и в Топях Серех, и на Ард-Гален, те огненные твари бежали. Победа за нами.

— Нет… — закрывая глаза и болезненно сжимая губы, произнёс на грани стона Феанаро. — Неправда… Мы… — израненное тело напряглось, выгибаясь, и Карнистир помог отцу глотнуть снадобье. — Мы потеряли войско, — прошептал Куруфинвэ, морщась.

— Я соберу новую армию, — твёрдо сказал Майтимо, справившись с собой.

— Знаю… — через силу улыбнулся Феанаро. — Знаю.

Видя, что отец заснул, Нельяфинвэ ушёл вперёд.

Всё, что осталось от армии эльфов — хорошо если пять-шесть сотен. Из Дориата так никто и не пришёл: возможно, не успели. Что с войсками Моргота, неизвестно, но если рассуждать с точки зрения стратегии, призыв тех огненных существ был похож на отчаянный ход, крайнюю меру, на которую не идут, когда всё под контролем. Если это так, нужно постараться дожать, добить… Осталось понять, как.

— Кано, как тво…

— Не спрашивай, Нельо! Ты обещал! Или нет… Но я просил, — перебил старшего брата Макалаурэ, вполне бодро шагая по уходящей вверх дороге.

Подъём становился всё круче, но ходивший в разведку Куруфинвэ-младший уверял, что скоро тропа снова расширится и станет пологой, поэтому снова можно будет загрузить повозки, а не тащить всё на себе.

Эльфы поднялись уже на немалую высоту, и взорам открылся утопающий в морозной дымке север.

— Остановитесь! — вдруг чётко прозвучал голос Феанаро, и все оказавшиеся рядом, Нолдор, Авари и Тэлери, вздрогнув, обернулись на своего короля.

Дагор-нуин-Гилиат. Битва-под-Звёздами. Смерть Феанора. Отомстите за отца

Тело умирает…

Понимание озарило помутившееся от боли сознание, невыносимо мучительное жжение внутри, растекавшееся по сосудам, терзая плоть, перестало ощущаться, руки и ноги занемели, словно исчезли.

Из последних сил повернув голову, Феанаро посмотрел вдаль. Зрение стало удивительно чётким, как никогда, и сквозь туманную снежную пелену, укрывшую владения Моргота от соглядатаев Валар, Куруфинвэ увидел трёхглавую высокую гору, лишённую ледяного покрова, а под ней — замаскированные, невидимые под сенью чар, врата. И бескрайняя территория, обустроенная и населённая…

Феанаро перевёл взгляд на усталых, израненных и встревоженных собратьев, оказавшихся вдали от дома, брошенных в горнило войны и чудом выживших в бойне, устроенной Морготом. Нам… Нет, уже не нам. Им. Им не победить.

Но никто не имеет права отнимать надежду. Верить в победу нужно до конца, и пусть знание правды умрёт вместе с телом прозревшего.

— Сыны мои, подойдите.

Макалаурэ побледнел и покачнулся, Майтимо подхватил брата под руку, сохраняя каменное лицо, Карнистир, находившийся рядом с носилками, опустил голову, закрыв глаза, Туркафинвэ, задрожав всем телом, чуть не упал с лошади. Повезло, что рядом был Питьяфинвэ, вовремя поддержавший трясущимися руками брата. Куруфинвэ-младший, возившийся с картами, бросился к носилкам, которые теперь лежали на земле на расстеленных плащах, и схватил ладонь отца. Холодную, неподвижную…

Тэлуфинвэ тоже услышал призыв, сделал несколько шагов, но остановился со стороны головы отца на достаточном расстоянии, чтобы его не заметили среди посторонних.

Феанаро поднял глаза и, поочередно остановив взгляд на каждом из сыновей, слабо улыбнулся.

— Вы сделаете то, что не смог я, — твёрдо, но медленно сказал Куруфинвэ. — Мы шли отомстить за короля Финвэ. Я шёл отомстить за отца. Мы принесли Клятву.

Феанаро с трудом сглотнул, сдвинув брови, и тяжело выдохнул.

— Повторите Клятву, — как сквозь сон, произнёс король, уверенный, что именно данное слово и стремление сдержать его во что бы то ни стало не позволит отчаяться, пасть духом и сдаться. Это всё, что сейчас Феанаро мог сделать для сыновей.

— Именем Создателя Эру Илуватара, — монотонно заговорил Майтимо, и остальные Феаноринги, даже Тэльво, эхом вторили ему. — Приношу я Клятву и призываю в свидетели моего Слова Владыку Манвэ Сулимо, супругу его Варду Элентари и саму священную твердь горы Таникветиль! Клянусь вечно преследовать огнем и мечом, своим гневом любого, будь то Вала, Майя, эльф или иное творение Эру, что уже живёт или родится позже, великое или малое, доброе или злое, кое завладеет или попытается завладеть Сильмарилем, будет хранить у себя или станет препятствовать отвоевать святыню рода Феанаро Куруфинвэ! Да падёт на меня вечная тьма, если отступлюсь от своего Слова!

Клянусь! Клянусь! Клянусь!

Феанаро с теплотой улыбнулся, но не сыновьям. Его взор устремился к звёздам, глаза, пламя в которых не пылало, а ласково сияло, смотрели с нежностью и любовью. Феаноринги сразу узнали этот взгляд: так грозный и властный, жёсткий и непреклонный Нолдо смотрел только на одного эльфа во всей Арде… Только на одного…