Аданет кивнула.

— Сможешь?

Снова говорить «Я не знаю» стало стыдно. Согласившись помочь и осторожно чмокнув брата в щёку, Андрет решила скорее исполнить обещанное.

***

Узлы на шёлковом поясе затянулись под тяжестью тела, раздался скрип, треск, а потом — глухой и звонкий удары от упавших человека и карниза. Комната заполнилась отчаянным воем, срывающимся на хрип, и вбежавшие охранники увидели рыдающую на полу у окна Аданель с петлёй на шее и валяющуюся рядом вырванную из стены витую перекладину.

Андрет, пришедшая для разговора, посмотрела на неудачливую убийцу и самоубийцу и подумала, что вряд ли удастся от неё чего-то добиться. Только если хитростью, но и то сомнительно.

О признаках здоровья

Взмах копья-цветка прочертил в ясном небе полукруг, наконечник-шип засверкал столь же ослепительно, как злая улыбка лорда Арагарона.

— В последнее время ты стал поразительно много тренироваться, племянник, — рассмеялся Айканаро, отражая мечом весьма предсказуемый выпад. — В чём причина?

Снова безуспешно напав, сын лорда Ангарато отступил и ткнул древко копья в землю.

— Я обязан рассказать? — спросил он с неожиданной злобой.

— Пожалуй, не обязан. Я лишь хочу понять, собираешься ты вмешаться в очередные проблемы Фирьяр или нет. Связано ли с попыткой убийства их вождя то, что ты взялся за копьё и тренируешься больше, чем раньше.

— А ты хочешь? Их вождь ведь брат той самой аданет, так?

Оба эльфа не стали продолжать разговор. За них запел смертоносный металл.

Взмах, выпад, блок, разворот.

Конечно, Айканаро не смог остаться равнодушным, узнав о возвращении Андрет. Сердце потеряло только-только обретённый покой, начались терзания: поговорить со смертной или сделать вид, будто она — всего лишь одна из тысяч других Младших? А если говорить, то о чём и под каким предлогом встретиться?

Меч и копьё засверкали в лучах Анар, сошлись, разлетелись, снова столкнулись, два вида стали запели в унисон.

Арагарон давно втайне следил за судьбой бросившей его возлюбленной. Узнавать удавалось немного, в основном обрывки: кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, половину из этого и вовсе придумали, однако общая картина складывалась относительно ясная — Вирессэ тратит силы и чувства на попавшего в западню дурака, подвергает себя опасности, защищает того, кто этого совершенно не заслуживает, а что в итоге? Этот дурак ничего не может ей дать взамен!

Взмах, удар, обманный выпад.

— Я бы тебя ранил или даже убил, — предостерёг Айканаро племянника. — О чём ты задумался? Нельзя отвлекаться во время боя!

Арагарон не ответил. Копьё крутанулось, шип устремился в грудь противника. Блок, разворот.

Новости из Хитлума приходили всё реже, и даже торговцы, бывающие в Барад Эйтель, на Тол-Сирионе и в Дор-Ломине мало что знали о делах в земле верховного нолдорана, однако слухи порой просачивались грунтовой водой сквозь толщу камня, и влюблённый лорд услышал то, чего ждал уже давно.

«Говорят, жена химрингского вредителя сбежала под крылышко своему господину, — посмеивался торговец благовониями и курительными смесями, в последнее время очень хорошо продаваемыми среди Фирьяр и эльфов, не желающих ощущать дивные ароматы смертных тел, даже недавно тщательно вымытых. — Помогли ей вроде. Засела она в Пределе Маэдроса, но где именно — точно не известно. Поговаривают, будто зол был даже не сам король, а его воины, типа, свой кто-то предал. Обещали ему не самую приятную судьбу».

На будущее неверного хитлумского стража дортонионскому лорду было абсолютно плевать, теперь стояла всего одна задача — найти повод поехать в Предел Маэдроса. Только снова вспыхнувший бунт в Фиримаре против вождя-избранника короля Финдарато Артафиндэ Инголдо мог спутать любые планы. Как можно ехать на чужой фронт, когда неспокойно на своём?

Взмах, удар, блок, отступление.

— Не о бое ты думаешь, племянник, — вогнал в ножны меч Айканаро. — Прости, не могу с тобой сражаться, поскольку вижу твою беззащитность предо мной и невольно хочу завершить поединок гибелью врага. Извини, привычка.

Арагарон сжал копьё Аэглос и выдохнул.

— Так что с этим мятежом? — с трудом произнёс он, чувствуя, как от злобы и нетерпения сводит скулы.

— Мятежом? — правитель хмыкнул. — Его не было. Имела место попытка убить вождя, а если ты помнишь, Финдарато не хочет позволить смертным свергнуть род Беора и позволить самим решать, кто будет ими править.

— И что требуется от нас? Конкретно от меня?

Внимательно посмотрев на племянника, Айканаро усмехнулся:

— Послушай, Артахэру Эльдалотион, если ты что-то задумал, лучше честно скажи, что именно. Ты же знаешь — даже если я не пойму, помочь постараюсь.

— Я… — понимая подтекст именования сыном Эльдалотэ, лорд растерялся, не готовый к открытому разговору. — Я просто подумал… Мне не нравится, что мы сидим здесь и не проверяем сведения, которые нам присылают! — придумал, что сказать, Арагарон. — Я хотел поехать в… Предел… в осадный лагерь, посмотреть на наши земли со стороны Железных Гор. Я хочу сам оценить, насколько мы уязвимы.

— Ты хотел сказать — неуязвимы?

— Или так.

— Врёшь.

— Дядя…

— Я знаю, Артахэру, зачем тебе в то место, которое ты назвал осадным лагерем, но которое им не является, — Айканаро хитро улыбнулся. — И скажу так: необходимости ехать у тебя нет, как и нет необходимости здесь находиться, поскольку для исполнения воли короля Инголдо в любом случае достаточно моих воинов и воинов твоей матери. Поэтому ты волен оставаться или не оставаться в Дортонионе. Это твой выбор. Что же касается, как ты выразился, мятежа, я написал королю и жду его ответ. Меня беспокоит всё, что он делает в последнее время, однако твоё участие и в этом тоже не требуется.

— Но я не могу просто…

— Мама не отпустит?

Небесно-синие глаза молодого лорда полыхнули.

— Да чтоб вам в бездну провалиться! — выругался он. — Обоим!

Айканаро рассмеялся. Арагарон снова выругался и ринулся во дворец, уверенный, что на этот раз никому не под силу его остановить.

***

Мельдир помнила прошлый раз, когда дом её мужа, а теперь и её дом, превратился в военную крепость. И вот снова во дворе, перед дверями, в коридорах дежурят вооружённые люди, к мужу постоянно приходят то знахари, то «советники», а в остальное время его нельзя беспокоить, чтобы не мешать спать.

В конце концов решив, что не обязана слушать указания чужих в своём доме, аданет приказала охране у комнаты супруга расступиться и пропустить её.

Комната супруга… Брегор сказал, что будет выздоравливать в одиночестве, поскольку заговорщики могут попытаться добить его, и если Мельдир окажется рядом, её в живых не оставят.

Ужасно! Что за жизнь?

Бесшумно зайдя в комнату, жена посмотрела на заснувшего с книгой мужа. Опять читал размышления разных людей о том, как надо править народом. Только не похоже, чтобы помогало. Да что все эти умники могут знать о власти, если никогда ей не обладали?! Советчики… Детей своих пусть учат попу подтирать!

Брегор вдруг улыбнулся и приоткрыл глаза.

— Я узнал тебя по шагам. Только ты так осторожно заходишь. Дверь надёжно заперта?

— Да, — вздохнула аданет, подумав, что муж теперь никогда не избавится от страха нападения. — Не волнуйся, любимый.

Однако посмотрев на загадочное выражение лица, поняла — дело не в боязни быть убитым.

Улыбаясь всё шире, Брегор осторожно отложил книгу подальше от себя и указал взглядом вниз.

— Я соскучился, любовь моя. Приласкаешь?

Обрадовавшись, что супруг действительно идёт на поправку, Мельдир осторожно устроилась на постели, очень аккуратно спустила одеяло и приподняла сорочку.

— Видишь, как сильно скучал? — Брегор напрягся, призывно покачал признаком улучшающегося здоровья. — Не заставляй меня страдать. И его тоже.

Снова указав глазами на главного горемыку, беоринг пошевелил бёдрами.

Радуясь, что муж выздоравливает и не падает духом, Мельдир легла на живот и со страстью обхватила губами возбуждённую плоть, засасывая так глубоко, как получалось. Движение, ещё, ещё, Брегор приподнял подрагивающие от напряжения бёдра, с коротким стоном ахнул, расслабился и, тяжело дыша, блаженно прикрыл глаза.