— Возвращаются! — хохотнул Сулион, указывая обглоданной косточкой в лес. — Слышите?

Аранаро и Линдиро понимающе посмотрели друг на друга с улыбкой.

— Пальцы Териндэ, словно свечи в канделябрах ночей, — пели на два голоса Макалаурэ и Даэрон, соревнуясь, кто придумает более вычурную вариацию основной мелодии. — Слёзы Териндэ превратились в бесконечный ручей,

В комнате Териндэ на пороге нерешительно мнётся рассвет,

Утро Териндэ продолжается сто миллиардов лет.

И все эти годы я слышу, как колышится грудь.

И от её дыханья в окнах запотело стекло.

И мне не жалко того, что так бесконечен мой путь.

В её хрустальной спальне постоянно, постоянно светло.

***

Туивьель не заснула после нового всплеска страсти, напротив, ей казалось, что опьянение ушло, и практически в полной мере вернулась ясность рассудка.

Не уверенная, спит её Легенда или нет, эльфийка не задавала вопросов и не двигалась с мгновения, когда, направляемая сильной, но заботливой рукой, положила ладонь на лоб Маэдроса. Туивьель чувствовала тепло, ощущала себя нужной и была абсолютно счастлива. Взгляд скользил по умиротворённому лицу и мерно вздымающейся груди, и теперь Туивьель ясно видела всё: замечала, как Феаноринг прятал правую руку между шкурами, рассмотрела зажившие и постепенно становящиеся незаметными шрамы по всему телу и на лице, жуткий след от ожога на левом предплечье, широкий рубец на левом боку, пепельно-серые пряди в огненно-каштановых волосах. А ещё эльфийка узнала тайны, которые Маэдрос вряд ли кому-либо рассказывал. По крайней мере, так хотелось думать.

«Его жизнь — отныне моя жизнь, — радовалась Туивьель, снова рассматривая спокойное неподвижное лицо, — только моя! Только я могу прогонять чудовищ из прошлого, только мои руки имеют право касаться моей Легенды! У этой привилегии нет цены, но я готова платить бесконечно!»

Примечание к части Песня Трубадура из "Бременских музыкантов" и "Утро Полины" Наутилуса

Глава "Вражда" небесной книги

Растерянность и пассивное подчинение словам отца и брата отступили стремительным отливом, чтобы буйной прибойной волной нахлынул протест, когда черноволосый эльф с алой звездой на груди принёс для леди Линдиэль письмо.

Туивьель уезжает на север в Химринг?! Как же так?

— Авари всегда стремились к тьме! — фыркнула Элиан, свысока смотря на сестру мужа. — Хорошо, что в нашем окружении их стало меньше.

Перепутавшийся с мечтами, воспоминаниями о любимом образе и непониманием происходящего страх исчез, и Линдиэль, снова забыв о манерах, которые должны быть присущи леди, бросила недоеденный ужин в костёр, перепрыгнула бревно, на котором сидела, сбив с него подушки, и ворвалась внезапным ураганом в шатёр отца. Эльфийку ничуть не смутили удивлённые и даже осуждающие взгляды собравшихся Синдар, и, заняв свободное место за столом, Линдиэль уставилась на лорда Кирдана.

— Почему мы уехали? — потребовала ответа дева, и Каленовэ, смутившись, опустил взгляд. — Почему никто не поинтересовался, может быть, я хотела остаться?

— Я не могу подвергать опасности семью, — совершенно невозмутимо ответил дочери Новэ. — Ходят слухи, что Нолдор способны на умышленное убийство друг друга. Массовое убийство, Линдиэль. А ещё молва твердит, будто Нолдор и Тэлери враги. Я не стану делать поспешных выводов и поеду в Дориат только после посещения Виньямара. Уверен, лорд Тургон мне всё объяснит. Однако, я говорил это нолдорану, и повторю вам: если Нолдор действительно враги народу Ольвэ, родному брату нашего короля, нам придётся разорвать с ними дружбу. Мы все оказались в непростой ситуации: Синдар и Нолдор создали множество семей, и нам придётся требовать от живущих на наших землях отречься от своего народа. Я слишком хорошо знаю нашего короля, друзья мои, поэтому и постараюсь решить вопрос мирно. Терять связь с родными или, тем более, враждовать я не хочу.

— Если Нолдор братоубийцы, — твёрдо заявил Каленовэ, — я заставлю дочь вернуться домой и признаю её брак с королём Карантиром недействительным! Мне не нужны такие союзники!

Взгляд лорда Новэ был неоднозначным, однако в нём преобладало несогласие с сыном.

— Моя семья вернётся в Оссирианд! — более прежнего вскипел Каленовэ. — Немедленно! А я еду с тобой, отец. И пусть Тургон даже не думает уходить от ответа!

— Мы не можем заставить его выдавать тайны семьи, — напомнил Кирдан. — Но лорд Тургон обязан помнить своё подчинённое мне положение.

— Как я мог быть так слеп! — схватился за голову сын Новэ Корабела. — Отдал дочь в жёны одному из братоубийц!

— Нолдор не братоубийцы! — запротестовала Линдиэль. — Не все…

Под пристальным взглядом отца эльфийка смутилась, вспомнила, что на совете нужно быть парадно одетой и красиво причёсанной, и замолчала.

— Оставьте меня с дочерью, — твёрдо сказал Кирдан, — да одарит всех нас великий Вала Улмо мудростью, глубокой, словно Его царство. Слава Владыке!

— Слава Владыке Улмо! — ответили Синдар и спешно покинули шатёр.

Проводив взглядом собратьев, Новэ наклонился к Линдиэль.

— Кто он? — вполголоса спросил лорд покрасневшую от смущения эльфийку. — Насколько далеко всё зашло? Отвечай!

— Он не братоубийца, отец! — вдруг почувствовала себя маленькой и беспомощной Линдиэль. — Он храбрый и справедливый! Он настоящий герой!

— Герой?

— Да! Астальдо… Я только имя его услышала… Астальдо.

— Принц Фингон, — задумался Кирдан, — и что у вас было?

— Я ему меч отдала, — всхлипнула дева. — Он меня даже не заметил.

— Вот и хорошо, — улыбнулся лорд, — я уже говорил, что не хочу воевать с внуками, поэтому браков между Синдар и Нолдор отныне не будет.

— Но если слухи не подтвердятся? — чуть не плача, спросила Линдиэль. — Если вражды не будет?

Взгляд Кирдана был красноречивее любых слов.

— Ты же говорила, что хочешь власти, девочка моя, — напомнил лорд. — Леди должна думать о благе народа, а не о своих желаниях. Брак с Нолдо навредит Синдар, Линдиэль. Ты не можешь поступить так безответственно. — Увидев отчаяние в глазах дочки, Новэ смягчился. — Ты поедешь в Виньямар к лорду Тургону вместе со мной.

Линдиэль улыбнулась, вытерла слёзы и бросилась отцу на шею.

***

Воронвэ стоял на пороге зала с таким лицом, что главный летописец Тургона, и без того недолюбливавший вечно придирающегося к словам Нолдо, не стал скрывать недовольство его появлением.

— И ради чего мне пришлось вернуться на берег? — спросил Воронвэ, постукивая мыском по мрамору.

— Ради того, чтобы снова уплыть и надолго, — пшикнул Умник, — только прихватив с собой больше экипажа. И выходите дальше, берите все корабли. Зря рисковать нельзя, но на берегу должно остаться как можно меньше наших. Все, кто готов уехать по торговым делам, должны уехать немедленно и максимально далеко. Исследователи — уйти глубже в леса.

— И зачем? — повторил интонацию главного летописца моряк. Нолдо злился, что ему досталось лишь составление сборника легенд побережья, которые нужно записывать, плавая по морю практически бесцельно, а по сути проверяя, насколько хороши отстраиваемые Синдар Новэ корабли.

— Чтобы нас сложно было выселить с этой земли, — неожиданно резко сказал Турукано, и Воронвэ, открыв рот, но так ничего и не произнеся, ушёл. — Кирдан нам не враг, — обратился лорд к Умнику. — Думаю, он сам не хочет остаться без таких безотказных помощников, поэтому и дал мне время подготовить ответ для него и отдельно для короля нашего, Элу Тингола. Подумай, Кельсамо, как объяснить, что наши руки не в крови, что мы пришли не со злом и не хотим разрывать союз. И что мы не прокляты Валар. Может быть, предложим совершить какое-нибудь чудо? Я знаю, друг мой, ты сможешь спасти всех нас.

Турукано говорил, но сам не до конца верил собственным словам, поскольку быть вечным слугой средиземского лорда бывшему валинорскому принцу совершенно не нравилось, однако лучшей перспективы для своего народа сын Нолофинвэ не видел.