Артанис сдержанно улыбнулась, но в душе ликовала: её наивный брат смог настоять на своём перед посланником дяди! За такое стоит поднять тост.

***

Огонь в очаге жарко пылал, но теплее не становилось. Зябко кутаясь в толстую шерстяную накидку, Нолофинвэ, надеясь, что делает это незаметно, наблюдал за охраной: вдруг среди них предатели?! Да нет… Конечно, нет. Но как отделаться от навязчивых мыслей?!

Король ждал прихода Квеннара и его ученика, но все равно внутренне содрогнулся, когда те вошли, и долго вслушивался, не идёт ли кто-то ещё. Это было совершеннейшим безумием, однако Нолофинвэ ничего не мог с собой поделать. Масло в огонь подливала случайно услышанная фраза во время очередных похорон: «Как же всё это допустил наш король?!»

Не Эру, не Валар… Король!

И уже не свалить всю вину на Феанаро, ведь за столько времени, сколько уже прошло во льдах, но не преодолена даже треть пути, и это по самым оптимистичным подсчётам, можно было выстроить небольшой флот и хотя бы кого-то отправить в Средиземье… Катастрофа!

Третий Дом теперь точно не захочет объединения… Кто же признает королем такого владыку… Народ Артанис малочисленный, но если они начнут плести интриги и подбивать Нолдор Нолофинвэ на восстание… Артанис может переманить на свою сторону эльфов, пообещав им прощение Валар, ведь её отец теперь их самый любимый приближённый!

Взяв дрожащими руками горячий бокал и, отчаянно стараясь не проливать, отпив, Нолофинвэ посмотрел на самозабвенно перебирающего струны Аклариквета, потом — на мрачного Турукано, беззаботно-счастливого Глорфиндела и озадаченного Эктелиона, и решил, что паниковать всё же рано. Когда в душах пылает жажда мщения, глаза горят по-особенному. Это пламя ни с чем не перепутать, а, по крайней мере, у ближайших верных взгляды опасения не внушают.

Будущие командиры

Драка была жестокой даже по меркам видавших всякое вояк: совсем ещё маленькие мальчишки рвали друг друга зубами, впивались ногтями, пытались душить и ломать.

Мощный удар кнута мгновенно оборвал рычание и брань, послышался скулёж. Второй удар, третий.

Визжащий от боли клубок распался на четыре окровавленные части, которые с трудом и нежеланием расползлись в разные стороны.

Остальные мальчишки, стоя в стороне, злорадствовали, но боялись даже пикнуть в присутствии старшего.

Орочий военачальник Острый Меч, назначенный командиром над молодняком, который требовалось обучить обращению с волколаками, с ненавистью смерил взглядом нарушителей порядка.

Стегнув кнутом рядом с лицом самого старшего воспитанника, орк оскалился:

— Что скажешь в своё оправдание?

Мальчишка, вытирая разбитой рукой искусанную щёку, задрожал. Об Остром Мече ходили очень страшные слухи, и почему-то они не казались ложью. На уровне инстинкта ощущалось: этот воин способен даже на то, что невозможно представить, и сделает это с радостью.

— Я… — замялся орчонок. — Я больше не буду!

— Он убил моего брата! — закричал с яростью другой мальчишка, вытирая слёзы и придерживая практически оторванное ухо.

— Я случайно! — испугался виновник.

— Врёшь! Ты хотел быть лучшим в метании копий!

— Неправда! — снова бросился в драку третий ребёнок. — Это ты брата убил! А на него сваливаешь!

Четвёртый участник драки лежал неподвижно: удар кнута пришелся точно в висок, кровь растеклась по полу, но никто не спешил что-либо предпринять.

Острый Меч, наблюдая за вновь начинающейся дракой, злорадно улыбнулся. Замахнувшись кнутом, орк одним ударом повалил всех троих мальчишек, а затем, связав им руки, потащил за собой, наблюдая за их поведением.

***

Лестница была длинной и крутой и вела в подземный загон. Здесь находились клети с волколаками, и, хотя большинство пустовало, можно было заметить, что около каждой не брюхатой самки есть щенки.

Орчата задрожали, убийца и брат убитого уже рыдали, понимая, что их кровь, размазанная по лицам и рукам, пробудит неконтролируемую агрессию учуявших запах хищников.

Выведя мальчишек в центр загона, Острый Меч, не потрудившись развязать им руки, нарочито медленно направился к клети с подрощенным щенком, размеры которого, однако, уже были весьма внушительны. Открыв замок, орк хлестнул кнутом зверя, и тот, обезумев от боли и жажды крови, бросился на непокорных воспитанников.

Завязался бой. Волколаки за решётками начали кидаться на железные прутья, вгрызаясь в них, рыча и воя. В центре загона визг смешался с рыком, скулёжем и руганью. Мальчишки, до этого рвавшие плоть друг друга, теперь спасали свои жизни, как могли.

Острый Меч наблюдал. Воин прекрасно понимал: бой неравный, но ему не нужно было доводить дело до конца, орк лишь хотел узнать, чего стоят эти будущие солдаты. И когда названный убийца попытался впиться зубами в глотку волколака, брат убитого, скуля и рыдая, больше не смог продолжать бороться, а его друг наоборот сражался всё отчаяннее, несмотря на множественные раны, полученные по глупости и неосторожности, Острый Меч исхлестал до полусмерти волчонка, затолкал его в клетку и потащил мальчишек, на которых уже начал действовать яд зверя, к лекарям.

Бросив орчат перед эльфийскими знахарями, покорно принявшими судьбу слуг Владыки Севера Средиземья, военачальник удалился для продолжения тренировок с послушными учениками, из которых, в отличие от этих бунтарей, точно не получатся командиры.

Праздник в честь зарождения новой жизни

Горная цепь, опоясывающая земли Мелькора с восточной стороны, была многоуровневой, здесь высокие пики чередовались с низкими сопками и горячими озёрами, где вода не остывала даже в лютый мороз. Встречались также водоёмы с разъедающей плоть зелёной жидкостью, до которых было непросто добраться, но результат определенно стоил усилий, если возникала необходимость в использовании кислоты.

На широкой возвышенности, где соседствовали два разных по природе озера: горячее и кислотное, называемой эльфами Плато Слияния Вод, а орками — Сношающиеся Лужи, можно было разместить целое войско, поэтому для гуляний, приуроченных к зарождению в недрах Тангородрима новой формы жизни, подробности которой пока оставались тайной, было выбрано именно это место, куда гостям необходимо было приходить вместе со всеми жёнами, чтобы среди веселой атмосферы праздника тоже зародить новые жизни, если кто-то ещё этого не сделал, а заодно показать супругам и наложницам, что бывает с неверными женщинами.

Кислотное озеро было крошечным, по сравнению с горячим, и соединялось с ним тонким неглубоким участком, вода в котором считалась целебной: ей прижигали раны.

Покрытый вечными снегами берег был низким, но ради развлечения сделали несколько насыпей, чтобы скатываться с них в дымящуюся «лужу». Особенно это становилось весело в сочетании с большим количеством выпитого. После каждого праздника приходилось вылавливать из озера не меньше десятка утопленников, и это занятие тоже вызывало бурный восторг. Обзывая, теперь уже совершенно безнаказанно, мертвеца, орки пинали тела, издеваясь, предлагали трупам ответить на оскорбления. Нередко утопленникам отрезали разные части тел и подбрасывали в дома осиротевшим семьям. Вдовы, как правило, почти сразу становились женами соседей, а детей выгоняли на улицу и, независимо от возраста, отправляли работать.

***

К кислотному озеру подтащили четверых кричащих вырывающихся орчих, обвинённых в неверности мужьям. Толпы купающихся и пьющих разразились бранью в адрес гулящих, предлагая палачам более изощрённые кары, чем планировалось. Особенно старались другие орчихи, крича: «Дайте их нам! Уж мы-то накажем!» Наложницы-эльфийки наблюдали молча: они никогда не изменяли своим мужчинам и в принципе не понимали, как можно так поступать.

Неверных жён крепко связали и по колено опустили в кислотные воды маленького озера. Радостное улюлюканье толп гуляющих перемешалось с дикими долгими воплями боли.

Когда от ног неверных жён ничего не осталось, их бросили на берегу, чтобы каждый желающий смог «проучить» изменницу.