Лес начал редеть, изменились звуки вокруг, дорога пошла на подъём, и спереди донеслись восторженные голоса.

Карета остановилась, и будущая королева вышла на заросшую островками колосков полянку. Чёрно-красно-звёздные знамёна взвились в небо, впереди над высоким обрывом кружил ветер и перекрикивались чайки. Подойдя к склону, смотря на серое, затянутое плотными облаками небо, нависшее над бескрайней равниной, Оэруиль вдруг поняла лишь одно: перед ней её собственное королевство. Её. Собственное. Королевство.

Что делать с этим пониманием, эльфийка совершенно не знала, но чувствовала: королева должна быть главной, ведущей, а не ведомой. Да, её этому не учили родители, но ведь перед глазами всегда был пример всесильного главы огромной семьи!

Идея пришла внезапно и показалась воистину гениальной.

***

— Не понимаю, чем ты недовольна, — говорила сестра Пилинэль, когда на очередном привале в шатёр к своей сопернице вошла будущая королева. — Кроме её появления.

Сказав это, эльфийка рассмеялась и вышла на улицу.

— Привет тебе, Пилинэль, — очень вежливо улыбнулась Оэруиль, присаживаясь на подушки. — Как твой малыш?

— Он будет старше твоих сыновей, если таковые родятся, — гордо заявила рыжеволосая Синдиэ, — перед лицом Рока жена короля — я, а не ты. Мы обе это знаем. Что бы ты ни хотела мне сказать, слова услышаны не будут. И знаешь, я постараюсь сделать так, чтобы мой дворец был роскошнее твоего.

Дочь лорда Каленовэ ответила не сразу.

— Пилинэль, — сказала она, наконец, — ты видела, что я не хотела выходить замуж, на то была воля родителей. Если союз между Оссириандом и Таргелионом обязательно должен быть скреплён брачным союзом, на это также воля Рока. Я не хочу, чтобы твой ребёнок рос во злобе.

— Боишься, что он вырастет ненавидящим тебя военачальником? — свысока спросила эльфийка, поглаживая округлившийся живот.

— Эльфы не воюют друг с другом, — с удивлением произнесла леди, — но и ссор я не хочу. А если твой сын станет воином, ему непременно захочется уехать в Химринг, чтобы защищать Белерианд от врага на севере.

— Ты не пошлёшь моего сына в пекло! — вскрикнула Пилинэль. — И не надо мне рассказывать о славе и подвигах! О посмертных песнях и балладах! О мемориалах со списками славных имён! Ты не теряла близких! Не знаешь, что ни одна почесть на свете не заменит родного брата!

— Значит, — удивившись собственной сообразительности, улыбнулась Оэруиль, — мы вместе должны делать всё, чтобы наша страна жила в мире. А для этого вражды не должно быть между нами, понимаешь? Нам нужно договориться, Пилинэль.

— О чём?

— О мире. Тебе тоже не будет пользы, если мой отец и дед станут настороженно относиться к королю Карантиру. И, коли уж так сложилось, ты будешь для нолдорана женой, а я — королевой. Любовь и тепло достанутся тебе и твоему… Вашим детям. Мне же — корона. Как тебе такое предложение?

Произнеся леденящие душу слова, Оэруиль не заплакала. Слёзы не пролились и когда Пилинэль с радостью согласилась, и во взгляде рыжеволосой эльфийки исчезла затаённая злоба. И после, выходя из шатра, будущая королева улыбалась.

Лишь ночью, когда никто не видел и не слышал, посмотрев из окна кареты на сияющие в чёрном небе звёзды, дочь лорда Каленовэ схватила шёлковую подушку, прижала к лицу и разрыдалась.

Будет буря

Склон горы был почти отвесным, однако умелые золотоискатели ловко выбивали в камне ступени и продвигались вперёд. Точные удары кирки из высокопрочной стали находили малейшие трещины в монолитной скале, привычные к пещерам и расщелинам ноги опирались на плохо различимые глазу выступы, и отряд гномов упорно шёл к намеченной цели.

— Ещё немного, парни! — с азартом крикнул предводитель, в тёмно-коричневой бороде которого блестели золотые кольца — признак королевского рода. — Мы почти дошли! Видите, за тем буро-красным камнем выход из пещеры на плато? Там и отдохнём.

Солнечный свет пробился сквозь плотные облака, выглянул из-за чёрного склона, залил лишённую растительности землю золотом. Увы, не тем, которое искали добытчики.

— Улов не растерял по дороге? — спросил рыжий гном своего младшего брата, бросившего сумки около будущего костра. — Озеро осталось далеко позади, лезть опять через ущелье желающие вряд ли найдутся.

— У нас запасов полно! — отмахнулся юный золотоискатель, доставая заточенные палки, нанизывая на них недавно пойманную рыбу. — Кто огонь разожжёт?

Оказавшийся ближе всех к углям чернобородый, чуть располневший с годами, но всё ещё очень сильный горняк взялся за дело.

— Мне нравится твой план, друг Азагхал! — хохотнул старший из рыжих гномов. — Если мы правда найдём тут золото или что другое ценное и позовём соседей из Ногрода разрабатывать ресурсы вместе, это нас сплотит! Повторюсь, я считаю, ты должен быть нашим королём, а не твой брат. Прости, что хороню вашего отца заранее, но ты сам понимаешь: час его близок. Это огромная утрата для нас всех.

— Неизбежная, — мрачно ответил Азагхал, раскладывая вещи. — Если мой старший брат, будущий король, в чём-то не прав, Творец наградил меня смекалкой, чтобы направлять его. Вспомни, как многие были против переселения сюда, в Белегост, когда подземный жар пошёл в западные горы. Но мы теперь видим, это оказалось верное решение — недра здесь богаче, а камни податливее.

— Если я вернусь с пустыми руками, жена обещала меня обрить. Всего! — загоготал чернобородный, любуясь разожжённым огнём. — Так что, оставьте вашу дружбу народов королям. Мне важнее моя борода! Эль остался или на воду переходим?

Юный рыжий гном с гордостью достал бутыль.

Облака разошлись, голубое небо засияло полуденным солнцем, среди серых ошмётков туч закружили вороны.

— Дурное предзнаменование, — нахмурился, разливая по деревянным кружкам эль, чернобородый.

— Нельзя считать знамением весть о том, что давно ожидаемо, — задумчиво сказал Азагхал, всматриваясь в небосклон. — Только не похоже, что эти птицы к нам прилетели. Пока смерть обошла стороной.

Подувший с юга ветер принёс запах хвои и смолы, на горизонте с востока уплотнились тёмно-синие облака, сверкнула зарница.

— Не будем задерживаться, — проверяя готовящуюся рыбу, произнёс молодой гном, — гроза собирается. Но, согласитесь, братья, как это будоражит — приближение бури!

Достав из сумки небольшие походные гусли, самый старший из отряда, практически седой золотоискатель сел спиной к чернеющим облакам.

— Над скалистыми хребтами, 

Где бывает снег в июле, — начал он песню, и собратья подхватили, — над еловыми лесами, 

Что забраться вверх рискнули,

Над замшелым камнем, над ручьем, 

Где пылает солнце горячо,

На потоках восходящих, 

Словно горный уголь чёрен, 

Чёрен, будто ночь незрячих, 

Видел я, как кружит ворон. 

В небесах из синего стекла 

Надо мной чернеют два крыла.

Расскажи мне, ворон, 

Расскажи, крылатый, 

Как найти мне гору, 

Что скрывает злато?

У какого бора, 

Над какой стремниной 

Я погибну скоро 

Под камней лавиной?

Скоро год, как я оставил 

Тёмных городов похмелье, 

И свои стопы направил 

В эти дикие ущелья. 

Не распутать каменный клубок 

Тем, кто не был долго одинок.

Я безумен? Ну, так что же! 

Не безумнее, чем горы. 

Поздно! Думать здесь негоже! 

Нынче стану я, как ворон. 

В небесах из синего стекла 

Будет нынче дважды два крыла.

Помогите, горы, 

Мне собрать все силы! 

Дай перо мне, ворон, 

Для моих для крыльев, 

Дай мне сил подняться 

Над скалистым склоном, 

Дай мне оторваться 

От моей погони.

Мне заменит хриплый клёкот 

То, что раньше было словом,

Мне ответит грозный рокот 

Всех вулканов на суровом, 

Непонятном раньше для меня 

Языке подземного огня.

Отражаясь совершенно 

В ледяных озерах боли,