Не сделаешь сам — вся слава достанется какому-нибудь куску говна.

Старик снова улыбнулся. Память подводила, словно трусливый лазутчик, однако кое-что забыть было невозможно.

***

— Так с севера вы или с востока? — уже в неизвестно какой раз спрашивал стражник-эльф у ворот на широкой дороге. — Один говорит одно, другой — другое. Вы уж определитесь.

— С северного востока мы! — пришлось изворачиваться.

Придумано всё было заранее, обговорено тщательно, но как всегда что-то пошло не по плану.

— И зачем сюда прибыли?

Вот привязчивый! Хуже болотных мух!

— Ну это… Как зачем? В смысле, зачем? Ну… Работать, вот!

Было очень лестно, когда на вопрос очередной липучки: «Кто у вас главный» собратья единогласно ответили: «Да вот же! Он».

***

В глазах потемнело, захотелось спать, и старик понял — да, это конец. Вот он. Настал… Каждое мгновение теперь казалось ценнее чего угодно, только, в отличие от сокровищ и мирьянов, время нельзя было сложить в сундуки и пользоваться по мере надобности.

«Ты сможешь стать богаче меня», — всплыли в памяти слова эльфийского короля.

Возможно. Но только золотом. Временем бессмертные одарены сверх всякой меры и справедливости. Хотя, где в мире справедливость?

***

— Ты можешь стать богаче меня, — произнёс таргелионский владыка, утопая в роскоши, сверкая золотом и камнями.

Дворец, в котором приняли «вождя вольного северо-восточного народа» был чем-то непостижимым для ума человека. Однако, несмотря на окружающий пафосный блеск, короля Карантира не захотелось назвать надутой задницей, в которую затолкали слишком большой член. Было в нём что-то такое… Словно не эльф перед тобой, а Вала. Творец этой равнины и всего, что на ней напихано. Карантир был истинным Владыкой своего королевства, и перед ним захотелось без всякого принуждения, угроз и напоминаний преклонить колени.

Вспомнилось, как на подъезде к городу стражи досматривали торговые телеги, а потом кое-что из отобранных вещей предложили людям с востока или севера, или откуда они там. Но не в подарок, а с условием оплатить потом, когда работать начнут.

Да не вопрос! Берём всё.

Ясно ж, тут проще простого озолотиться с такой богатой дорогой-то! Сами ещё у нас в долг брать будете!

***

Противиться сну стало невмоготу, и со всех сторон хлынула мутная вода. Старик умел плавать и попытался грести, но чем больше старался, тем сильнее увязал, словно грязь вокруг загустела. Где-то наверху было светло, но тьма тянула вниз и сопротивляться сил не осталось. Задыхаясь и теряя способность двигаться, Бор всё-таки улыбнулся — да, сам он погряз в дерьме, но потомки, его народ станут жить счастливо.

И это его личная заслуга.

Примечание к части Эта часть номер 900😬 Предел Маэдроса

Могучие городские стены защищали от ледяных северных ветров, исполинское знамя на главной башне лениво качалось, сопротивляясь ураганным порывам.

Город вечного марта жил и пел, зажигая в сердцах приезжих огонь борьбы. Звучавшая здесь музыка неизменно напоминала победный марш, даже если менестрели пели о любви.

— Вот он — знаменитый Предел Маэдроса! Северная граница свободы и света! — прикладывая к переносице заготовку навершия клинка, бледный, как мертвец, Глоссар неосознанно пытался говорить в такт долетавшей с другого конца площади музыке, — надеюсь, возведение столь грозной твердыни не станет пределом возможностей старшего Феанариона и последним рубежом его достижений на пути к цели. Я хочу верить, что однажды Предел передвинется на самый дальний мыс на севере, только моя больная голова постоянно подкидывает пророческие мысли, будто однажды названный и основанный рубеж дальше не переместится. Жаль… А ведь пока был здоров, умел мечтать.

Шедшая рядом Вирессэ, кутаясь в шерстяную шаль, покачала головой. Находясь в Химринге, супруга принца Карнифинвэ попыталась подружиться с леди Туивьель, но каждое совместное времяпрепровождение выливалось в неловкое молчание и бессмысленную, либо неприятную болтовню слуги-менестреля, которого демонстративно не замечал наместник Телперавион, а некоторые горожане откровенно косились с презрением.

— И о чём ты мечтал? — спросила вдруг избранница лорда Маэдроса, фальшиво улыбнувшись.

Холодный неподвижный воздух зазвучал медными колоколами, воины на стенах выстроились в линию, двинулись вдоль зубцов и бойниц.

Галенлиндэ, увлечённо болтавшая о чём-то с белегостскими торговцами шкурами ящеров, посерьёзнела, глядя на вооружённых эльфов, оплатила разные мелочи и вернулась к родне. Наблюдая за свекровью, Вирессэ всё больше напрягалась — понимая, что нельзя не позвать для встречи мать супруга, эльфийка боялась необдуманных действий сродницы, если та узнает слишком много, но с другой стороны, Галенлиндэ — не глупая женщина, смелая и готовая поддержать. Может, не стоит замалчивать правду?

— Я? — вопрос-ответ менестреля-слуги вернул из размышлений к реальности. — Мечтал? Хм… Пожалуй, большую часть жизни я мечтал никогда не встретиться с Феанаро и его сыновьями лично. Однако, как видите, прекрасные леди, я здесь, среди вечного марта северного предела.

Певец не жаловался, но скрыть ухудшившееся в горах здоровье не получалось. Поднявшись на высоту, Глоссар снова начал терять равновесие, страдать от постоянных носовых кровотечений и болей во всей голове.

— Похоже, сам Рок мстит мне за прошлые насмешки над лордом Маэдросом, — вздохнул он, остановившись и ища опору, — теперь я должен находиться на скале, где мне плохо, и покинуть это место нет никакой возможности.

— А мне нравится здесь, — безжалостно улыбнулась Галенлиндэ. — Это уникальный город! Он прекрасен в своём грозном величии!

— Можно я присяду? — менестрель со страдальческим видом отступил к свободной скамье и с наслаждением опустился на неё, положив голову на резную спинку. — Я не убегу, клянусь. Вы можете спокойно гулять, а потом найдёте меня здесь же.

Кивнув, Вирессэ пошла дальше по площади вместе со свекровью и химрингской леди.

— Полагаю, — Галенлиндэ помрачнела, — шумная улица, где все заняты своими делами — лучшее место для откровенного разговора. Никто не подслушает и не заподозрит нас в сговоре — мы ведь просто гуляем.

Супруга Карнифинвэ напряглась.

— О каком сговоре может идти речь? — Туивьель вдруг посмотрела страшными глазами. — Я тоже мать и прекрасно понимаю, что любая женщина всегда встанет на сторону ребёнка, даже если придётся выбирать между ним и родителями или мужем! Что бы ни случилось, что бы ребёнок ни сделал!

С непониманием переглянувшись, Вирессэ и Галенлиндэ промолчали, не зная, что сказать.

— Я уже теряла близких, — взгляд химрингской леди стал безжалостным, — и знаю, что о каждом скорбишь по-разному! О ком-то больше, о ком-то меньше. И я научилась делать выбор.

— Я приехала, чтобы избежать неприятного выбора, — мягко сказала супруга короля Питьяфинвэ. — Я не хочу посвящать мужа в свои дела не потому, что не доверяю ему, а потому, что он всегда всё сводит к конфликту, а мне удаётся решать дела мирно. И со Вторым Домом Нолдор я уже договаривалась. Но мне не хватает знания ситуации.

Вирессэ сникла, чувствуя себя загнанной в угол.

— Я нарочно заговорила об этом сейчас, — Галенлиндэ улыбнулась, — в присутствии леди Туивьель, поскольку она тоже мать, и от её мужа в нашей ситуации зависит слишком многое. Прошу, — жена Питьяфинвэ Феанариона подошла к невестке и приобняла за плечи, — скажи всё, как есть. Хотя, отсутствие у вас с Карньо детей мне говорит почти обо всём. Увы, мой сын не дал тебе безопасного дома.

— Всё изменится, — запротестовала Вирессэ, зачем-то пытаясь защитить мужа, — Карньо не виноват, что так получилось.

— Он виноват, милая, — королева Земли Амбаруссар печально покачала головой. — Но это уже никак не исправить. Расскажи, что заставило тебя уехать, да ещё и в столь странной компании. Что творится в Хитлуме, о чём не знает Белерианд?