И только стук и крик, что все должны покинуть корабль с вещами, вернул в реальность.

— Зачем нам уходить? — открыв дверь, Тэлуфинвэ увидел капитана первого из кораблей Морьо. — Мы отправимся в обратный путь.

— Не будет обратного пути, — сказал тот, смерив очень недобрым взглядом Иримэль. — Мы все идём за Феанаро на войну. Нам приказали собираться и, когда распределят по отрядам, уходить в разведку на север. — Эльф снова взглянул на Иримэль. — Конечно, она ни в чём не виновата, — сказал он вдруг, — но иногда так хочется просто свалить вину на беззащитного. Понимаешь, о чём я?

Тэлеро ушёл, младший из Феанорингов обернулся.

— Уйдём сразу же, как соберёмся, — с тревогой произнёс Тэлуфинвэ, — найдём поселение, попросим помощи. Я не потащу тебя и ребёнка в военный поход.

Иримэль молчала. Указав рукой на собранные вещи, эльфийка подошла к мужу и просто встала рядом с ним, всё так же, ничего не говоря.

— Не хочу встречаться с братьями, — сказал, наконец, Феаноринг, — а с отцом тем более.

Накинув плащ и убрав волосы под капюшон, Тэлуфинвэ с супругой сошёл с корабля.

***

Полог шатра плавно отодвинулся, ткань зашуршала.

— Некрасиво вышло с Финьо, — негромко сказал Макалаурэ, заходя к брату, который неподвижно сидел за столом, держа над свечой то, что осталось от листа.

— Знаешь, почему так получилось? — Майтимо бросил догорающий клочок на бронзовое блюдечко, на котором стоял подсвечник. — Потому что это был МОЙ договор, «за спиной отца».

— Нет, не в этом дело, — менестрель подсел к брату. — Отец строг и порой переходит границы, но он нас любит, поверь. Как и мы его.

— И это мешает нам решить главную проблему, — Майтимо выпрямился и взял лист бумаги. — Мы никогда не договоримся, Кано. И при этом, отец никогда не позволит мне уйти. Порой я завидую Тэльво.

— Что на него всем наплевать? — Макалаурэ сам улыбнулся своей шутке.

— И всё-таки я уйду, — на листе бумаги появился рисунок гор и звёзд над ними. — Мне проще договориться с эльфами, чью речь я не знаю, чем с ним.

— Что ты хочешь делать?

— Собирать армию. Возьму Асталиона, часть своих воинов, и двинемся на юг. Я уверен, Моргот подготовился к нашему появлению гораздо лучше, чем мы думаем даже сейчас. И готовился, Кано, он заранее. Задолго до гибели деда. Я не верю, что орков легко научить нашему языку.

— Возьмёшь Асталиона, воинов… — Макалаурэ хмыкнул. — Почему ты не берешь в расчёт меня?

Майтимо поднял глаза от нарисованного озера под горами, с отражающимися в нём звёздами.

— Беру. С этого момента.

***

Поднявшись на скалу, где после недавнего сражения ещё валялись обломанные наконечники стрел, Тэлуфинвэ и Иримэль обернулись назад.

Феаноринг смотрел, как два его старших брата в алых плащах со звёздами, верхом на белых скакунах, командуют большим отрядом, уходящим от лагеря в лес. С собой они взяли груженные до верху повозки — значит, уходят надолго. Может быть, присоединиться?

Иримэль любовалась морем и кораблями. Очень хотелось представить, что это порт Альквалондэ, а не незнакомая гавань на чужой земле, но не получалось.

— Прежде, чем уйти от моря, — тихо сказала эльфийка, — давай побудем здесь немного. Оно холодное и чужое, но всё равно прекрасное. Здесь ветра леденят кожу, хочется укрываться от них, но… Тэл… Море прекрасно! Даже такое.

Эльфы обнялись, отошли от края скалы. Подойдя к лесополосе, они ещё раз обернулись, и вдруг вокруг них, словно призраки, возникли четыре фигуры в маскировочных плащах.

Сделав шаг вперёд, Морифинвэ откинул капюшон.

— Тэльво, — сказал он, — я нарочно пришел сам, хотя мог послать кого-то из воинов, чтобы они разобрались с дезертиром Тэлеро по-своему. Если помнишь, отец передал тебя под моё командование.

— Я вернусь, — печально ответил Тэлуфинвэ, закрывая собой супругу. — Но беременной женщине не место на войне. Я отвезу её в какое-нибудь поселение, чтобы было, кому о ней позаботиться.

— Ты лжёшь, — сощурился Морифинвэ. — Послушай, Тэлеро, предлагаю один раз! Возвращайся немедленно. И сожги этот клятый флот, поддержав тем самым политику короля.

— Сжечь… Корабли? — Иримэль ахнула. — Этого нельзя делать! Это же…

— Заткни ей рот, — скривился Морифинвэ, — пока это не сделал я.

— Иримэль, тише, — обернулся к жене Тэлуфинвэ.

— Как только всё погрузим на повозки, выступим, — продолжил Карнистир, — и если тебя не будет среди моих воинов, не уверен в твоём благополучном будущем. Мы все обречены, но ты отправишься в бездну первым.

— Вы правда сожжёте корабли? — по щекам Иримэль покатились слёзы.

— А куда нам их девать, рыбка? — растянул губы в неприятной улыбке Морифинвэ. — Оставить для армии Моргота?

Тэлуфинвэ покачал головой.

— Значит, времени мне не дают, — тихо произнёс он. — Что ж, значит, Иримэль, оставлю тебя в ближайшем поселении, которое встретится по пути на север. Пойдём обратно в лагерь.

— Ты… — эльфийка заплакала громче. — Ты пойдёшь… Жечь наши корабли?

— Я должен это сделать, пойми.

Иримэль зарыдала. Морифинвэ фыркнул и, снова накинув капюшон, дал знак своим верным и брату следовать за ним вниз к лагерю. Немедленно.

***

Словно помогая пламени разгораться, поднялся сильный северный ветер, и чтобы доски запылали, даже не потребовалось много масла.

Многие Нолдор уже ушли достаточно далеко от лагеря, оставшиеся проверяли, всё ли собрано, нет ли вражеских отрядов поблизости, а также следили за Тэлери, понимая, что сожжение кораблей для них не рядовое событие.

Однако, за всеми не уследить.

Поднявшись высоко на скалу и спрятавшись от посторонних глаз, Иримэль вспоминала, как муж ушёл во мрак бесконечной ночи, взяв лук и стрелы. Он был уверен — супруга дождётся его возвращения.

Эльфийка смотрела, как, рассекая тьму, к прекрасным белоснежным судам с берега полетели языки пламени.

Почему ветер не сносил горящие стрелы в воду? Почему не поднялись волны и не смыли Нолдор?

Крошечные огоньки, один за одним, один за одним, вспыхивали на парусах, на мачтах, на бортах… Пламя охватывало беззащитное дерево всё яростнее, смелее, пожирая самое прекрасное, что когда-либо принадлежало народу Тэлери. Послышался треск, повалил черный дым, и среди жутких клубов к небу взметнулись алые искры.

Стрелы перестали лететь, Нолдор начали уходить с берега.

«Сейчас меня станет искать Тэл», — подумала Иримэль, не в силах оторвать взгляд от чудовищного пожара.

Прижав ладонью низ живота, эльфийка снова заплакала. Она носит ребёнка убийцы. Да, именно так. Хватит обманывать себя. У неё родится… Красивое рыжеволосое чудовище. Безжалостное, не способное на сочувствие. Не ценящее жизнь, жаждущее лишь крови и огня.

Слёзы покатились градом, Иримэль вдруг ощутила, как последние ноты, рождённые в сердце перед единственным верным за долгое время решением, сложились в песню.

«Сын ли ты, дочь ли ты?

Я не узнаю никогда!

У дверей пустоты

Ждёт меня чёрная беда.

Сын ли ты, дочь ли ты?

Мне не ответят небеса.

Докричаться до небес не хватит голоса».

— Прости меня, мой малыш, — прошептала эльфийка, — но я не могу дать жизнь ещё одному чудовищу.

Ветер ударил в лицо, сдув слёзы, и Иримэль прыгнула.

Примечание к части Песня "Метель" Теоны Дольниковой

Новые хозяева Форменоссэ

— Как думаешь, малышка, сколько времени должно пройти, чтобы рухнули построенные из мрамора стены?

— Очень много!

— А если строитель был глупый?

Нарнис рассмеялась воспоминаниям. Да, король Финвэ любил рассказывать забавные истории, а обожаемую «огненную девочку» ещё и заставлял разгадывать загадки, ответ на которые всегда был с подвохом.

— Если строитель глупый, — малышка обиделась, понимая, что дед намекает на её развалившуюся крепость из камешков, — ему надо дать такой мрамор, из которого даже неумеха хорошо построит!

— Или подарить собственного маленького Вала Ауле, да? — подмигнул король Финвэ.