— Не могу поверить! — восхитилась Вирессэ. — Это же невозможно!

— Только кажется таковым, — спешился рядом с гостями Хитлума Карнифинвэ. — Но ведь именно мечты о невозможном и делают нашу жизнь прекрасной, когда вокруг тьма, опасность, злоба…

Арагарон поджал губы.

— Я принесу седло, — отводя взгляд, сказал принц. — Можете веселиться, а мне пора вернуться к делам.

Сын лорда Ангарато, стараясь не выдавать истинных эмоций, подошёл к присмиревшему скакуну, осторожно погладил гриву цвета тёмного серебра.

— Если бы всё невозможное было так же легко достижимо, как объездка лошади, — продолжил рассуждать Карнифинвэ, вернувшийся с седлом в руках, — Арда была бы поистине прекрасна. Или давно бы погибла.

Посмотрев в широко раскрытые синие глаза Вирессэ, принц улыбнулся и всё-таки тронул золотой завиток у виска рядом с ухом невесты Арагарона.

То ли юный лорд этого не заметил, занимаясь лошадью, то ли не придал значения, поэтому ничего не сказал. Дева смутилась, опустила голову, и сын нолдорана Питьяфинвэ, не слишком почтительно поклонившись, пошёл прочь с конюшни.

***

— Мы так ничего не решим, — первое, что услышал сын нолдорана Питьяфинвэ, заходя в зал для советов в узком кругу: дортонионская леди, похоже, защищала семью, словно лиса, учуявшая охотника, поэтому путающая след, — мои земли — лишь часть огромного королевства, владыка которого не согласен с границами, прочерченными тобой. Ни я, ни мой супруг, ни его брат не имеют права решать что-то без ведома короля Финдарато Инголдо и принца Артаресто.

На мгновение все взгляды устремились на Карнифинвэ, который по пути из покоев на совет собрал всех, кто его разыскивал, и принц нарочито плавно поклонился, остановившись в дверях:

— Простите, пришлось задержаться: гости, не менее ценные, чем я, потребовали особого внимания.

— Твоё присутствие ни на что не повлияет, кроме соблюдения договорённости с Химрингом, — мило улыбнулась Эльдалотэ. — Дортонион здесь лишь в качестве передаточного звена между двумя королями, не более.

— Я так понимаю, — принц почувствовал, что разум отстаёт от языка, но остановиться почему-то не смог, — мне придётся ехать вместе с лордами Ангарато и Айканаро, чтобы устранить проблему? Я же понимаю, что в тайном городе короля Финдарато нас не примут. А решать сложные вопросы я умею — с гномами вышло вполне успешно.

— Но мы не гномы, — невозможно мило улыбнулась Эльдалотэ, — с нами так просто не сладить.

— Не делай поспешных выводов, леди, — многозначительно поднял указательный палец принц.

— Об этом мы побеседуем отдельно, — подал, наконец, голос верховный нолдоран. — А пока садись и выслушай, какая проблема у нас возникла.

Карнифинвэ покорно сел, понимая, что ему абсолютно наплевать, что там за неприятности у клятого узурпатора. Главное — во что бы то ни стало поехать в Дортонион.

Охота Финрода с Маэдросом и Маглором. Будущий властелин ничего

Золотая ладья начала взлёт на меняющее цвет небо. Розовый, фиолетовый, оранжевый и зеленоватый уступили место множеству оттенков голубого и белого.

Майэ Ариэн скептически осмотрелась. Может быть, напомнить о неубранном сухостое и погонять Пастырей Деревьев, устроив небольшой пожар в непроходимой чаще? Или высушить пару недоречушек, чтобы людишки перепугались и побежали на поиски нового дома? Ах, да, они ещё могут начать копать! Это так смешно выглядит!

Посмотрев на Арду с высоты небесного купола, Айну вдруг подумала, что хочет покрасоваться. Начав напевать мелодию одной из своих тем, Ариэн вспорхнула над золотой ладьёй, кружась сияющим вихрем вокруг жгучего плода Древа Лаурелин, и люди, побросав работу, в изумлении замерли, восхищаясь дивным ореолом вокруг своего любимого дневного светила, уверяясь, что это добрый знак свыше, и скоро должно произойти чудо.

***

Холодный, только чуть более слабый, нежели зимний, ветер колыхал ало-звёздные знамёна на городских башнях, разгонялся в каменном лабиринте вокруг города-крепости и с воем стаи волков улетал прочь, оставаясь бессильным против мощных стен. Музыка Химринга звучала счастьем и уверенностью в победе, не оставляя места безнадёжному страху перед тьмой.

— Я понимаю, ты и так делаешь одолжение, разговаривая со мной, — после долгого молчания не удержался и съязвил Варнондо, — но мне необходимо соблюдать правило договора между верховным нолдораном и лордом Маэдросом. Я обязан написать письмо о том, какие вопросы здесь решаются и должен принимать непосредственное участие в жизни города.

— Ты и принимаешь, — почти без насмешки посмотрел на бывшего командира Телперавион. — Все записи об урожаях, привозе и вывозе товаров, прибыли и убыли населения, данные о поголовье скота, нуждах строительства и многом-многом другом проходят через тебя. Ты можешь считать себя самым осведомлённым о делах Химринга эльфом во всём Белерианде.

— Ты же понимаешь, что я здесь не для этого, — попытался объяснить по-хорошему хитлумский посланник. — Меня не порадовало, что лорд Маэдрос нарушает договор, подписанный им лично. По какому праву он решает оборонные дела за моей спиной?

— Ничего подобного не происходит, — развёл руками химрингский наместник. — Мой лорд уехал вместе с роднёй на охоту. Ему необходим отдых, разве не понятно?

— Мне другое понятно.

Варнондо встал из-за стола, прошёлся по кабинету бывшего подчинённого. Посланник короля изначально понимал, что ничего не добьётся, однако должен был попытаться ради собственного успокоения. Известия об ухудшении отношений с Дортонионом лишь подливали масла в огонь, военачальник всё сильнее чувствовал себя бессильным и одураченным, мечтал вернуться в Хитлум и заняться чем-нибудь действительно нужным, а не присутствовать в чужом городе в качестве предмета мебели.

— Ни ты, — наклонился над столом с расстеленными картами наместник, — ни верховный нолдоран не понимаете одной простой вещи: здесь, в Химринге, расположена крепость, куда можно отступить в случае разгромной атаки врага, где идёт основная подготовка войск, хранятся припасы и экипируется армия. Здесь не королевский дворец, и никто не занимается перетягиванием корон, земель, торговых путей и чужой казны. Это военный город, понимаешь?

— Просто военный город, где говорят и пишут по завету Феанаро Куруфинвэ, где не признают королевские цвета и разве что полы не моют флагами Второго Дома Нолдор.

— У тебя достаточно власти, чтобы распорядиться начать это делать, — совершенно серьёзно предложил Телперавион. — Возможно, это повысит твой авторитет в городе.

— Сомневаюсь.

Не попрощавшись с наместником, Варнондо вышел за дверь и посмотрел на низкое северное небо через окно-бойницу. Красные знамёна на фоне серых туч, багровые гобелены на серых стенах… Везде два этих цвета, словно кровь, ещё тёплая и уже остывшая на мёртвых камнях. Вечное напоминание о войне.

Посланник нолдорана пошёл в свои покои, думая о супруге. Не хотелось жалеть о прошлом и думать о том, как могла бы сложиться судьба, если бы решения были приняты другие. Что сейчас в Валиноре? Как живёт Альквалондэ? Что с Тирионом? Эти вопросы могли заставить чувствовать себя невыносимо гадко, однако на них всё равно не было ответов, поэтому какой смысл терзаться догадками? Нужно жить здесь и сейчас.

Открыв дверь и зайдя в, пожалуй, единственное не красно-серое помещение во всём городе, Варнондо услышал слова швеи, часто приходившей в гости к Мистель. Мастерице очень нравилось подгонять одежду под растущий живот, готовить пелёнки и крошечные рубашечки, обшивая их кружевом и украшая узорами.

— Я так счастлива, что могу тебе помочь! — говорила радостная эльфийка, шурша тканями. — Многие годы назад я шила праздничные платья для маленьких девочек. Нет ничего прекраснее, чем видеть радость на милом личике, когда малышка примеряла перед зеркалом новый наряд.

— Ты можешь заниматься этим и теперь, — ласково произнесла Мистель. Её голос всегда прекрасен, можно бесконечно слушать, не отрываясь, забыв даже о дыхании.