Подданные короля Морифинвэ догадывались, что бояться им нечего, однако всё равно стало не по себе. Переглянувшись, эльфы по-доброму улыбнулись, как улыбаются озлобленной собаке со словами: «Хороший пёсик». Дикарки, похоже, что-то заподозрили и стали выглядеть ещё более угрожающе.
— Ты неправильно делаешь! — заявила та, что называла себя Халет, ткнув пальцем в Нолдо, назначенного ответственным за стройку.
— Что именно? — искренне удивился эльф.
— Что слышал! — сплюнула женщина, многозначительно почесалась, и остальные соплеменницы с уважением и согласием закивали.
— Я не понял, что именно делаю не так, — терпеливо пояснил эльф.
— Всё, — авторитетно заявила Халет. — Если собрался строить нам такое же дерьмо, как себе, — она указала на временные жилища, — то лучше не берись делать, раз не умеешь. В этом дерьме жить нельзя!
— Но почему? — с трудом сдерживая смех, уточнил подданный Карнистира.
— Потому что это дерьмо. Нормальные дома так не строят.
— И как же сделать нормальный дом? — в голове Нолдо, всю юность занимавшегося достраиванием и перестраиванием тирионского дворца, всё перемешалось.
— Не так, как ты, криворукий!
Упрёк стал настолько неожиданным, что давно сложившаяся картина мира рухнула и разбилась вдребезги. Эльф был не в состоянии понять, как можно не видеть очевидных преимуществ каменных и деревянных домов в несколько этажей перед землянкой или шалашом.
Однако ответ пришёл сам собой: женщины, явившиеся с обвинениями, были в основном немолодые. Общаясь с гномами, жители Таргелиона заметили, что чем старше наугрим, тем агрессивнее они воспринимают что-то новое и незнакомое. Видимо, с Младшими ситуация схожая.
Потрясённый, что его искусство не поняли и не приняли заранее, даже не увидев, Нолдо проглотил обиду и кивнул:
— Хорошо, покажите мне ваше жильё, чтобы я повторил то же самое.
Женщины начали ухмыляться, в глазах появилась уверенность, что чужаки растоптаны, поскольку не смогли обмануть умное племя и подсунуть халтуру, а ещё эти бездари такие смешные — надеются ПОВТОРИТЬ дома халадинов! Ну-ну, пусть попробуют и поймут, какие были самонадеянные!
Понимание ситуации заставило умилиться, Нолдор заулыбались.
— Я ещё ни разу в жизни не строил землянки, — сказал один аманэльда другому, оба постарались не смеяться.
Дикарки, гордые собой, пошли вперёд. Смотря на женщин, едва прикрытых грубым тряпьём и шкурами, увешанных некрасивыми бусами из неаккуратно выделанной кости, зубов и ракушек, кривоногих, с чересчур округлыми суставами, сутулых и беззубых, с редкими седеющими волосами, эльфы испытывали глубокое сочувствие к этим существам, не знавшим нормальной жизни, никогда не евшим досыта, вынужденным всех считать врагами. Пока племя жило обособленно, и не возникало нужды тесного общения, беды Младших оставались незаметными, к тому же эльфы помнили, какими пришли на Аскар одни из предков халадинов — это были вполне развитые и здоровые мужчины и женщины. Как же так вышло, что всего за сотню лет произошёл столь чудовищный упадок? Похоже, обосновавшееся на юге Таргелиона первым дикое племя не стало развиваться, догоняя тех, кто умнее, а потащило новоприбывших вниз, на свой уровень.
Осознавать такое было крайне неприятно.
Путь до ближайшей показательной землянки, заполненный неприятными размышлениями, прошёл быстро, и к реальности вернуло гордое: «От оно!»
Халет подбоченилась и указала мощной, как у мужчины, рукой на землянку, а потом — на два шалаша из палок, глины, соломы и шкур. Тяп-ляп и готово. Нолдор покачали головами, вздохнули. Действительно, зачем тратить время и силы на срубы и камень, если можно просто накидать всего подряд друг на друга и заниматься чем-то более интересным?
Переглянувшись, эльфы поняли друг друга без слов: мастерам захотелось показать, как выглядит нормальное жильё, объяснить, к чему необходимо стремиться…
Наверное, Валар чувствовали то же самое, встретив недоверие первых Эльдар на берегах Куивиэнэн.
— Если не будет приказа короля, — тихо сказал один из Нолдор, — мы не начнём обучать Младших. Мы просто сделаем для них то, что они просят, и уйдём.
— Из халадинов могут получиться неплохие воины, — не согласился другой. — Владыка Карнистир должен знать, как они сражались.
— И когда король даст добро, мы возьмём трёх послов…
— В Валинор.
— В Валинор.
Эльфы посмотрели друг на друга и грустно рассмеялись.
***
— Возможно, мой вопрос неуместен, — ногродский казначей осмотрел пологи и потолок шатра, — но хотелось бы понять, как долго наши встречи будут проходить в лесу? Я уже далеко не юн, чтобы позволять себе столь долгие прогулки.
Карнистир мысленно проклял наступающие холода.
— С первыми морозами сделаем перерыв до тепла, — уклончиво ответил он, думая, что для подданных не составит труда вести беседы вне города, и если что-то решится в отсутствии гномов, это уже проблемы Дурина, а не Карантира.
— Тогда необходимо обсудить один важный для моего народа вопрос. Серебро. Митрил. Его поиски продолжаются, цена растёт…
— Растёт цена на то, чего нет? — хмыкнул таргелионский разведчик. — Опасное у вашего народа увлечение, которое, однако, я не осуждаю.
— Цена растёт, и когда драгоценный металл найдут, — невозмутимо продолжал казначей, — богачом станет любой, у кого есть даже одно кольчужное колечко из митрила.
— Я помню договорённости, — Морифинвэ напрягся до дрожи, — и для меня не существует необоснованного роста цен, поскольку для Дурина есть уже найденные и отвоёванные ресурсы, которые мне достались слишком дорого, однако я веду расчёты честно.
— Нет, — подал голос смотритель главной гелионской переправы, — нет, эльфы не подвержены митрильному безумию! И мой король Карнистир тоже.
— Эльфы и безумие, — Феаноринг криво усмехнулся, — несовместимы. Безумие есть глубочайшее непоправимое искажение. Но мы отвлеклись.
— Именно, — разведчик взял одно из писем, лежавших рядом с бокалом вина, — с южной границы пришли интересные для нас новости. Дикари, ныне называющие себя племенем Халет, пять дней и ночей сдерживали натиск орков, многократно превосходивших числом и гораздо лучше вооружённых. Думаю, вы все меня уже поняли.
Глаза находившихся на совете эльфов и гномов жадно загорелись. Невысказанная, однако и без того очевидная идея выглядела гениальной. Вот он — способ сокращения расходов на охрану Тракта, теперь удастся увеличить численность стражи главного торгового пути без ущерба казне, а заодно получится поставить на место вояк, требующих больше мирианов за службу.
Племя Халет — сокровище, столько лет провалявшееся в грязи, никому не нужное. Но теперь всё изменится.
***
Ветер запутал в чёрных с лёгкой проседью волосах жёлтый сморщенный листок, и женщина-вождь, ругаясь, тряхнула головой. Холодало, поэтому Халет сильнее прикрывала тело шкурами, под которые надела орочий поддоспешник. Выстиранный.
— Ваш глава хочет меня видеть? — подбоченилась она, глядя на прибывших Нолдор. — Так чего ж не приехал? С какой радости я должна куда-то мотаться, бросать моих людей? Мы ещё не всех отыскали по лесам, кто от врагов прятался. До зимы не найдём, и всё, не жить им. Не до главы вашего мне.
Нолдор переглянулись, серьёзно закивали.
— Наш глава тоже очень занят, — сказал посланник Карнистира, — но если ты поедешь к нему и расскажешь о своих бедах, получишь помощь. И ценные дары.
В тёмно-карих глазах вспыхнула детская радость обещанию сладостей. Эльфы снова посмотрели друг на друга, представляя, сколько работы предстоит умелицам из «Мастерской Очарования», чтобы привести дикарей в более или менее приемлемый вид для встречи с нолдораном Морифинвэ Феанарионом.
Но все в Таргелионе знали — эти эльфийки умеют творить чудеса.
Лишённый короны снова станет королём?
Спешный отъезд из Химринга напоминал бегство, только непонятно было, зачем и от кого надо прятаться. В очередной раз Варнондо, обернувшись на удаляющийся склон горы, увенчанной крепостью с могучим знаменем Первого Дома Нолдор, вновь подумал, что рад отсутствию короны нолдорана у лорда Маэдроса. Да, передача власти была некрасивой и по сути незаконной, но так лучше для всех: нельзя никому из семерых сыновей Феанаро сидеть на верховном троне, поскольку статус одного возвысил бы остальных, и старший Феаноринг, не способный на компромиссы по-хорошему, имея титул и наивысший статус, смёл бы всех недоброжелателей без оглядки и жалости.
