Малах Арадан, залитый ароматной водой, смазанный маслами и всё равно дурно пахнувший, снисходительно взглянул на преподнесённые сокровища. Жадные глаза скользнули по сундуку и начали искать ещё дары, которые, возможно, не успели принести.

— Этого недостаточно, благороднейший? — вежливо уточнил эльф, сияя красотой и изящной силой на фоне невысоких и не слишком складных Младших, собравшихся в зале.

— Мой доблестнейший сын Магор, — правитель заговорил осторожно, стараясь не демонстрировать разваливающиеся зубы, — написал, что рискует жизнью и здоровьем в землях врага. Трое моих детей и восемь внуков сейчас на войне. Мой отец погиб, защищая Светлые Земли. Если мои данные верны, хотя я подозреваю, что они преуменьшены вами, потери моего народа в Дэдэлоте составляют тридцать шесть воинов убитыми и восемьдесят два — так или иначе пострадавшими. Это очень много, учитывая, что всего направлено на север пять сотен. Пусть твой король, посланник, не думает, что я глуп. Считать, хвала Отцу Эру, обучен.

Эльф поклонился.

— Видишь, — шёпотом заговорил Хатолу кузен, стоя рядом с ним в толпе допущенных на совет приближённых Малаха, — наш великий мудрый дед добивается независимости Дор-Ломина от Хитлума. Он говорит «ваш король», а не «мой король». Однажды мы перестанем быть подданными эльфам, станем для них дружественным королевством.

— Это ж обычная торговля, — устало отозвался сын Магора, не до конца понимая, зачем его позвали, чувствуя, как всё сильнее раздражает происходящее, — сейчас принесут ещё один сундук, и король станет «наш».

Разодетого в дешёвый бархат кузена, увешанного не слишком хорошо выделанными камнями, такой расклад, похоже, всецело устраивал. Хатол сжал кулаки. Напиться что ли? Жаль, пока нельзя.

— Сколько стоит жизнь одного воина и почему за неё должны платить Малаху? — процедил сквозь зубы сын Магора. — Меня воротит от всего этого сильнее, чем от вони в Дор-Даэделот! Дэдэлот, чтоб его!

— Да ты что! — испугался кузен, отстраняясь от разведчика, словно от заразного. — Правитель мудр и справедлив. Он защищает свой народ!

— Да пошёл он! И ты, Армах, вместе с ним! — прошипел Хатол и, сорвавшись с места, ринулся к дверям из зала.

— Стой, сын моего сына, — приказал Малах, отвлекшись от перечисления долгов Хитлума перед Дор-Ломином, — вижу, ты торопишься. Господин эльф подождёт. Подойди ко мне.

Вспомнив, что своеволием уже однажды навредил не только себе, Хатол повиновался. Хитлумский посланник покорно пропустил вперёд разведчика, сказав, как сильно благодарен за подвиги. Сын Магора несколько раз напомнил себе, что драки начинать тоже нельзя.

— Я назначаю тебя, Хасол Магорион из рода Мараха, моим военным советником, — громко произнёс Малах, перестав на миг уделять внимание жёнам и сундуку. — Мой ближайший помощник Армах поможет тебе во всём, если я буду занят. В Хитлуме тоже должны знать, что военные вопросы отныне я решаю только вместе с моим доблестным бесстрашным внуком, унаследовавшим от Мараха всё самое достойное! Хасол Магорион скоро возьмёт в жёны дочь героя, нашедшего шахту и военный лагерь далеко на севере, куда другие мужи не смогли добраться. Но герой Дуор смог! Два великих рода объединятся, и сила нашего народа возрастёт!

Хатол опустил взгляд. Может быть, дед и прав по-своему, но…

— Если я… — начал было сын Магора, однако правитель не дал говорить:

— Откажешься? Ты не откажешься. Не справишься? Ты справишься. Какие ещё могут быть вопросы? Никаких.

На смену злости пришла обида и снова накатившее желание забыться и напиться. Всё бессмысленно! Всё отвратительно, лживо, гадко…

— Познакомься с будущей женой, — приказал Малах.

Высокий мужчина, седой и сильно хромающий, вывел под руку молодую золотоволосую деву, милое личико которой сияло румянцем и доброй улыбкой. Украшенная жемчугом и серебром одежда, ниспадая до пола, удивительным образом подчёркивала точёную фигуру, пушистые ресницы обрамляли большие голубые глаза.

— Хороша, правда? — похотливо захихикал правитель Дор-Ломина. — Всем на зависть!

Хатол почувствовал, что согласен. Мысли о разной мерзости в одно мгновение исчезли, уступив место гораздо более приятным размышлениям. И почему раньше не приходило в голову, что раз нельзя продолжать воевать, надо взять себе красивую юную супругу? Пожалуй, правитель Малах и в самом деле бесконечно мудр.

Честь? Совесть? Мирианы? Серебро! Миг-миг

Серебристый поток на лиловых знамёнах сиял в лучах заходящего солнца, ясное весеннее небо завораживало взгляд нежными оттенками голубого и синего.

В Валиноре небо было совсем другим. Красивее? Возможно. Волшебнее? Пожалуй. Но главное, оно было мирным, и на стенах дворцов никогда не дежурили лучники, готовые в любое мгновение выпустить стрелы в морготовых крылатых шпионов.

Принц Финдекано закрыл окно и сел за стол. Вошедший в кабинет Алмарил был задумчив, напряжён и мрачен, и Астальдо снова заметил, как сильно сын похож на отца и чертами лица, и мимикой. Хотя, было что-то неуловимо разное в этих двух эльфах, поэтому спутать их не получилось бы даже под действием хмеля. Не то что Амбаруссар.

Амбаруссар… Смешные мальчишки, говорящие одновременно и одно и то же. Говорившие.

Это было в Валиноре, а теперь близнецы-Феанариони легко различимы — безжалостный рок внёс свои непоправимые коррективы.

— Мне нужны ещё разведданные, — заявил вдруг таргелионский принц, начав ходить из угла в угол, рассматривая полки с книгами и карты. — Я не понимаю, почему в морготовой дыре нет следов той золотой твари! — голос резко стал громче. — От меня что-то скрывают?! — эльф перешёл на крик. — Чего именно так боится твой отец?! Почему снова и снова в Дор-Даэделот посылаются многочисленные отряды, хотя ничего нового в докладах нет! Чем они занимаются? Вредят по-мелочи несметным орочьим полчищам? Они затопили хоть одну шахту? Взорвали? Что нам от их кривых карт, ведь мы всё равно не можем пройти войском в земли Моргота! Зачем это всё?! Они должны искать червя! Он не мог исчезнуть! И сдохнуть не мог! Он вернётся! Финдекано! Тебе не может быть всё равно! А ещё у меня вопрос: почему вы все плюёте на то, что творит верховный нолдоран?! Почему он безнаказанно держит в заложниках члена нашей семьи?! Я уже задавал этот вопрос, и каждый раз не получаю ответ! Я долго молчал, пытался решить свои личные проблемы, уходя в себя, когда хотелось сделать что-то, способное всё испортить, но у меня больше нет сил молчать! Я вижу — что-то происходит, все что-то недоговаривают! — Алмарил ударил кулаками по столу, и Финдекано угрожающе прищурился, мол, ещё одно такое движение, и вышвырну в коридор.

Сделав глубокий вдох, сын Морифинвэ Феанариона отошёл назад, посмотрел по сторонам.

— Я не верю, что ты не вспоминаешь этого проклятого червя! — сверкнул безумными глазами Алмарил. — Не верю!

— Я не говорил, что не вспоминаю, — Финдекано позвал слуг, попросил принести вина, искренне надеясь, что племянник успокоится по-хорошему, — только это ничего не меняет. Давай обо всём по порядку.

— Нет, — вдруг отступил ещё дальше таргелионский принц, — мне ничего не нужно знать. Ни ты, ни кто-либо другой здесь не скажут мне ничего нового. Слабаки и интриганы, которые пользуются властью Моргота над Ардой, чтобы шантажировать других! «Моргот наш враг! А мы друг другу не враги! Поэтому вы должны терпеть любые наши издевательства, потому что братоубийственная война выгодна Морготу!» Ты понимаешь, как отвратительно это выглядит со стороны?! Понимаешь? Я вижу, что понимаешь и ничего не делаешь!

Финдекано молча смотрел на племянника, не отводя глаз.

— Если тебе есть, что передать в Химринг, передавай мне. Я еду. Сегодня же!

— Счастливого пути, — спокойно произнёс сын верховного нолдорана. — Письма тебе передадут перед отъездом.

— Вот и прекрасно! — Алмарил бросился к двери.

Проводив взглядом родича, Финдекано, посмотрев на портрет жены, вздохнул:

— И снова от меня уходят с криками и обвинениями. И снова виноват я.