Сын Асталиона, засопев, побагровел.

— Что? — невинно переспросил Финдарато. — Не я это придумал. Более того, я даже лично знаю автора. Но это ли важно, друг мой?

Повисло молчание, лишь струны тихо плакали звонкой капелью.

— Прежде, чем вы уйдёте к своему народу, — вздохнул сын Арафинвэ, — я хотел бы вместе с вами вспомнить тех, кого не суждено больше увидеть под ясными звёздами. Думая о них, мы слышим Изначальную Мелодию, познаём её, плывём на волнах полутонов и причудливых ритмов. Сливаемся с Темой Арды. Откройте сердца для музыки. И вспоминайте.

Сулиону показалось, что он сильно пьян. Ощущение реальности постепенно покидало, и это было… Поистине прекрасно! Вспоминались не те, кого больше не суждено встретить под звёздами, а лишь одна красивейшая эльфийка, образ которой невозможно было прогнать из сердца. И даже зазвучавшая песня золотоволосого короля-менестреля не могла заставить думать о чём-то, кроме королевы Артанис.

— Приятно вспомнить в час заката

Любовь, забытую когда-то.

Полезно вспомнить в час рассвета

Стихи любимого поэта.

Щедра к Народу Звёзд земля,

А небеса полны угрозы.

Там кое-кто… Тра-ля-ля-ля, — Финдарато, перебирая струны, очень многозгачительно посмотрел на собратьев. — Перед грозой так пахнут розы!

Мы знаем всё, ведь мы не дети:

Опасно жить во тьме и в свете.

Но как не жить, коль, между делом,

Так любишь жизнь душой и телом!

Щедра к Народу Звёзд земля.

А небеса полны угрозы.

Кого-то там ещё… Тра-ля-ля-ля, — очень тяжело вздохнул Финдарато, — перед грозой так пахнут розы!

Примечание к части Песня в конце - какая-то очередная "Песенка Арамиса" из "Трёх мушкетёров"

Вражде будет положен конец

Обугленная рука, утопая в полумраке и дивном многоцветном сиянии, потянулась к голове, медленно приближаясь, словно увеличиваясь в размерах.

«А ты молодец, — прозвучали слова, — настоящий король. Украшение своего рода и всего народа Нолдор».

Почерневшая ладонь коснулась темени, и, содрогнувшись от ужаса понимания, что сейчас будет, Нельяфинвэ проснулся.

Тяжело дыша, Феаноринг прижал руку к резко заболевшему сердцу.

— Именем… Создателя Эру Илуватара, — прошептал он, зажмурившись, — приношу я Клятву…

Лба коснулась тёплая нежная ладонь и холодная мягкая ткань.

«Настоящий король», — чудовищной насмешкой прозвучали в памяти слова Моргота, и, тяжело выдыхая, сын Феанаро договорил текст Клятвы.

Стало легче.

— Раз всё равно проснулся, — донёсся голос знахаря, — надо поесть.

Думая о том, что был бы рад не просыпаться, по крайней мере по причине подобных снов, Майтимо попробовал согнуть ноги в коленях, чтобы опереться на пятки, самостоятельно поднять тело и принять полусидячее положение, но резкая боль в правом бедре и позвоночнике заставила забыть неудачную затею. Осторожно расслабив мышцы, Феаноринг стёр слёзы и, усмехаясь собственной беспомощности, посмотрел на находившегося рядом сына Митриэль.

— Пора начинать использовать корсет, — растягивая губы в кривой улыбке, произнёс Майтимо, вслушиваясь в свой голос, который действительно звучал лучше после начала применения мази. Говорить стало гораздо легче. — Без поддержки спины я не смогу двигаться.

Знахарь согласно кивнул.

— Дис, — сын Феанаро поднял глаза на сидевшую у изголовья эльфийку, — отправь Канафинвэ письмо. Напиши, чтобы ни в коем случае не приезжал сюда. И больше никого не присылал. Ни под каким предлогом! И сделай это немедленно.

***

Вечерний туман опустился на берег, среди безветрия лесные голоса зазвучали по-новому: таинственно и чарующе.

Карета ехала бесшумно, лошади ступали тихо, эльфы молчали, поэтому шорох писем казался оглушительным.

«Королевство Эльвэ, — снова перечитывала Артанис строки самозванца, — единственное по-настоящему безопасное место в Средиземье. Майэ Мелиан мало говорит и всегда рядом с супругом, однако все в Дориате знают и повторяют её слова: «Создатель Эру замыслил, что Его Дети должны жить в этой земле, и не Айнур решать, куда селить эльфов. И пусть моих сил недостаточно, чтобы противостоять Вала Мелькору в борьбе, я сделаю всё ради безопасности тех, о ком должна заботиться». Куруфинвэ разбил армию Моргота, но так уже было однажды, и в Дориате не верят в окончательную победу. Если вы пришли в Средиземье с миром и для мира, нам есть смысл договориться».

— Келеборн, — тихо произнесла Артанис. — Кто же ты такой? Не знаю никого с именем Тэлепорно.

«В Дориате не все приближённые Эльвэ рады вам, — продолжила чтение королева, — поэтому моя помощь вам потребуется».

— Мы пришли с миром и для мира, — сказала сама себе Артанис, смотря на сидящих рядом служанок, — но неужели договор с Келеборном — единственный способ этого достичь?

Развернув послание от дяди, королева посмотрела на рисунок, на котором Финьо, заливаясь слезами и смотря в небо, нёс на руках бесчувственного Нельо, сжимая окровавленную культю. Рядом были стихи, прославляющие подвиг героя Астальдо.

— Келеборн, — снова повторила Артанис, — твоё предложение я приму только если не будет иных возможностей.

Вечерняя тишина сменилась ночными звуками, поднявшийся ветер разогнал туман, и на небе воссиял светоч Итиль. Смотря из окна кареты на серебристый цветок среди звёзд, Артанис чувствовала желание посоветоваться с Айну, но поняла — Тилион настроен говорить только о любви, а это слишком неуместная сейчас тема. Письмо из Дориата и любовь — совершенно разные вещи.

***

Осторожно сняв с эльфа рубаху с кровавым пятном на рукаве, Митриэль покачала головой.

— И почему ты не пришёл сразу? — спросила знахарка, прикладывая к глубокой ране на плече смоченную обезболивающей мазью салфетку. — В героя поиграть захотелось?

Варнондо промолчал.

— Можешь не отвечать, — пожала плечами Митриэль, — но на будущее знай, что такие раны надо зашивать. Грязные тряпки — не лучшее средство для лечения.

Воин снова не ответил. Он думал о том, что надо скорее вернуться к жене и, главное, постараться ни о чём ей не говорить.

— Мистель всё равно узнает, — словно прочитав мысли Нолдо, сказала знахарка, протягивая нить сквозь разрезанную плоть, аккуратно стягивая края раны, — и лучше, если от тебя. И ещё, — эльфийка завязала узелок, отрезала нить и начала накладывать бинт, — я полностью на твоей стороне. Я всегда была частью семьи короля Нолофинвэ, помогла появиться на свет его детям, лечила его воинов, и теперь не предам. Как и ты.

Варнондо хмыкнул.

— Нас ничто не объединяет, Митриэль, — ровным тоном произнёс воин, — кроме этой раны. Но она скоро заживёт.

— Будут новые, — вздохнула знахарка, вставая и отходя от постели. — Я знаю, что случилось.

— Нет, Митриэль, — усмехнулся Варнондо, поднимаясь и неловко натягивая рубашку. — Ты даже представить не можешь, что случилось. Но, поверь, тем лучше. Благодарю за помощь. Ты, я знаю, её оказываешь избирательно.

Знахарка проводила воина внимательным взглядом, думая о том, что, похоже, близкая, хоть и оставшаяся в прошлом, дружба с Первым Домом навсегда лишила её доверия семьи и всех сторонников нолдорана.

Особенно теперь, когда случилось то, о чём промолчал Варнондо.

***

Среди шатров, поставленных верными Канафинвэ Феанариона спешно собирался народ: одни — чтобы посмотреть на поединок двух горячих сверх меры бойцов, другие — чтобы взять вещи и переместиться в лагерь нолдорана, третьи готовились в обратный путь, но были и собравшиеся в стороне воины в цветах короля Нолофинвэ, которые не подходили ни к кому и ни с кем не разговаривали.

— Выбирай оружие, нолдоранский прихвостень! — крутя мельницей клинок, выкрикнул Форменхармо. — Если есть, из чего выбирать.

Равнодушно промолчав, Варнондо взялся за копьё.

— Знаешь, сколько орков я убил? — хохотнул юный эльф, бросаясь в бой.

— Айя нолдоран Нолофинвэ, — без эмоций произнёс военачальник, уклоняясь от меча, не нападая в ответ.