И все же лук за спиной остался.

Конечно, плохая идея — пытаться угрожать отцу… Очень плохая. Но если Тэльво… Если Кано всё понял правильно…

— Я уже не знаю, кто моя семья, — сжал кулаки Питьяфинвэ.

***

Феанаро, стоя у борта своего корабля и смотря на обвисшие паруса, скосил глаза на сына.

— Отец, — примирительно развел руки, демонстрируя ладони, Карнистир, — прежде чем задавать мне вопросы, выслушай.

По выражению лица Куруфинвэ было ясно, насколько он заинтересован в разговорах. Карнистир и сам понимал — королю нужен его главный пленник, а принца Вольвиона здесь нет.

— Твоя идея о том, как решить проблему с мятежами, хороша, — исподлобья посмотрел на отца Феаноринг, недобро улыбаясь, — но ты обезоруживаешь меня. Видишь ли, отец, я не сражался с Майэ Уинэн, не изобретал оружие и не создавал Сильмарили…

— Это ведь твоя проблема, правда? Кто тебе мешал становиться великим?

— …меня не станут бояться без весомых аргументов, — проигнорировал Карнистир.

Феанаро внимательно посмотрел сыну в глаза.

— Думаешь, здесь уместен торг?

— Торг уместен всегда, отец.

— Если у тебя будет два корабля, вместо одного, а в подчинении — бывший лорд, ныне низложенный до простого рыбака, чудом избежавший казни за измену королю, этот обмен тебя устроит, Морифинвэ?

Карнистир видел, что разговор пора заканчивать и соглашаться. Очень хотелось уточнить, что за бывший лорд… Неужели…

«Неважно. С этим разберусь позже».

— Стража, — ехидно улыбнулся Феаноринг своей охране, — приведите принца Вольвиона.

Правитель, которого заслужили

Замерший воздух загустел, стал до неприятного влажным, зеркально-гладкая поверхность моря с отражавшимися в ней созвездиями теперь напоминала столешницу из обсидиана или мориона. Лишь иногда вдруг раздавался всплеск, расходились круги, блестела серебром чешуя, напоминая о том, что корабль не врос в камень, а всё ещё находится в воде.

Возвышений на палубе не было, но ситуация требовала торжественности, поэтому из обшивки, и так пострадавшей из-за необходимости заделывать дыры в днище, собрали подобие трибуны. Теперь корабль Тэлуфинвэ сверху выглядел разбитым и жалким.

Поднявшись на возвышение, Феанаро Куруфинвэ, облаченный в парадные доспехи, алый со звёздами плащ и вооруженный мечом, осмотрел собравшуюся толпу: три корабля сошлись вплотную, скрепили борта канатами, и эльфы, перешедшие с других судов, смогли с близкого расстояния наблюдать, как вершится судьба двух народов.

Убедившись, что все сыновья, даже Канафинвэ, присутствуют на всеобщем собрании, король Нолдор поприветствовал толпу. Он видел страх и неприязнь в глазах некоторых Тэлери, хотя большинство моряков Альквалондэ смотрели с надеждой и ожиданием. Его собственный народ тоже ждал и тоже опасался. Тревога из-за неизвестности преобладала над всеми остальными чувствами, завладевшими толпой.

— Собратья! — начал Феанаро речь. — Сегодня мы подведём итог сложного периода, ознаменованного попыткой Нолдор и Тэлери сосуществовать мирно. Кто-то смог объединиться и породниться, кто-то нет. Но события последних дней не оставили сомнений в том, что перемены необходимы.

Феанаро снова обвёл взглядом толпу.

Канафинвэ, вцепившись в планширь, растрёпанный и бледный, опустил голову. Ему бы лежать, а он…

Туркафинвэ рядом с Куруфинвэ Атаринкэ. Оба злые, напряжённые. Тьелперинквар с ними, не знает куда себя деть. Феанаро подумал, что в его возрасте уже был женат, а внук все ещё совсем ребёнок. Плохо!

Морифинвэ ухмыляется. Рядом с ним охрана и принц Вольвион, в цепях и лохмотьях, измождённый, выглядящий гораздо хуже ещё не оправившегося от тяжёлых ран Канафинвэ, но, на удивление, стоящий с гордо поднятой головой. В прозрачных глазах цвета морской волны — вызов и презрение. Он понимает, что должно случиться. И готов изображать героя.

Смотря на сына короля Ольвэ, Феанаро не мог отделаться от мысли, что знает Вольвиона с детства. Младший в семье, он был ровесником Нельяфинвэ, но никогда с ним не общался. Во время редких встреч на больших праздниках, Вольвион всегда держался только рядом с семьёй и даже будучи ребенком, никогда не шалил и не носился, сломя голову, не пачкался, не рвал парадную одежду, его не приходилось искать, звать, наказывать. Он всегда слушался маму и папу, смотрел свысока на хулиганов-ровесников, которые то подерутся, то разобьют что-нибудь…

Одернув себя, Феанаро перевел взгляд на озирающегося по сторонам Питьяфинвэ. Близнеца ищет. Нервничает.

А Тэлуфинвэ сейчас среди своего нового народа. И с женой. Интересно, как она отреагировала на то, что теперь снова стала рыбачкой, потеряв статус принцессы? Вроде бы обнимает мужа, даже прильнула.

Тэлери с оскверненного мятежом корабля окружены вооруженной охраной, и сейчас сами решат свою судьбу. Тэлери… Один из которых с огненно-красными волосами.

— Все уже знают, чем обернулась не скреплённая суровыми законами дружба между Нолдор и Тэлери, — с затаённой угрозой произнёс Феанаро. — Сейчас самое время исправить допущенные ошибки.

***

Когда клинок, взятый из рук отца, переломился, Тэлуфинвэ был на грани потери сознания, и потом потребовалось время, чтобы прийти в себя. К нему подсели двое Тэлери, которых Феанаро запер в трюме «на всякий случай», подбадривали и хвалили, но Феаноринг не слышал слов.

А когда шок прошел, Тэлуфинвэ осознал, что случившееся отрезвило его. Он вдруг посмотрел на все происходящее совсем иными глазами: только что в его руках был кинжал, и Тэльво на полном серьёзе собирался умереть! Во имя чего? Ради кого? Тех, кто не стал бы рисковать ради него? Но даже если бы стали… Им-то что терять?

И теперь, стоя на палубе уже не принадлежащего ему корабля, находясь среди Тэлери, которых сам объявил собратьями, отрекшись от рода короля Феанаро, и более не имея права называться его сыном, Тэлуфинвэ ругал себя всеми известными выросшему в семье языковеда эльфу словами. Но только вряд ли самобичевание чем-то поможет… Он теперь Тэлеро. Он среди предателей. Он… Помог сбежать собратьям-преступникам.

Погладив по спине супругу, Тэлуфинвэ прошептал:

— Ты была права, Иримэль: звезда Феанаро — это не лучи, а лезвия. И я о них больно порезался. Прости меня.

Эльфийка не услышала в голосе супруга раскаяния. Он сказал «прости» по привычке, его так воспитали. На самом деле, Тэлуфинвэ сейчас мысленно не с ней, и… Это страшно. Что он собирается делать? Бросит её? Бросит ради прощения отца? Казнит своей рукой, как одну из заговорщиков?! Нет! Пожалуйста, не надо!

Иримэль отчаянно прижалась к мужу, и он снова погладил её по спине.

Король Феанаро продолжил речь:

— Перед всеми нами стоит сложная и ответственная задача — доплыть до берегов Средиземья. Путь долгий, опасный, и мы все это понимаем. К моему великому сожалению, некоторые полагают, будто опасно наше путешествие не достаточно, поэтому создают дополнительные сложности. Чтобы в дальнейшем не возникало подобных недоразумений, мной принято решение объединить два народа эльфов в один. Поэтому, — король сделал паузу, обводя взглядом толпу, — двум королевским династиям здесь не место. Приведите принца Вольвиона.

Сын короля Ольвэ покачнулся, но, когда его крепко взяли под руки воины Феанаро, гордо расправил плечи и снова вскинул голову. Он смотрел только перед собой, только на Куруфинвэ, его губы дрожали, но взгляд Вольвион не отводил.

— Я не предлагаю тебе преклонить предо мной колено, — спокойно произнес Феанаро, когда принца подвели к нему. — Ты будешь казнён.

Вольвион закрыл глаза, дыхание участилось. Он что-то шептал одними губами, совершенно беззвучно.

— У твоих подданных есть два пути, — продолжал Куруфинвэ. — Они могут остаться верными тебе и принять смерть вместе со своим принцем. Либо отречься от своего происхождения, отныне и навек называться Нолдор, говорить только на Квэнья, отказавшись от Тэлерина, и признать меня своим королём. В этом случае эльфы из Альквалондэ будут моими собратьями. Те же, кто приняли решение остаться со своим принцем до конца, выходите вперёд.