— Не надо, — вывернулась из объятий Вирессэ, — твоя мама будет против.

Поняв, что сказала страшную глупость, дева покраснела от стыда. Возможно, она бы вспомнила, как надо было себя повести правильно, чему учили старшие женщины в семье и более опытные подруги, спокойно выяснила бы причину беспокойства любимого и убедила, что он волнуется напрасно, но Вирессэ была слишком юной для подобной мудрости.

— Я хочу провести вечер, как обычно, — умоляюще произнесла дева, — почитать друг другу стихи, вместе нарисовать что-нибудь.

— Скучно.

— Да, ты прав. Я бы хотела обсудить прошедший день. Леди Эльдалотэ много рассказывала принцессе Толлунэль, я хотела…

— Скучно, — бросил Арагарон и демонстративно ушёл, приказав слугам закрыть за ним дверь.

Испуганная Вирессэ не догадалась, что жених хотел быть остановленным на пороге или хотя бы в коридоре, поэтому осталась молча сидеть, смотря на щёлкнувший замок.

«Не потакай капризам мужчины, иначе самой придётся становиться мужем», — вспомнились слова леди Эльдалотэ, и невеста лорда Арагарона понадеялась, что поступила правильно, однако покои вдруг показались пустыми, давящими и незнакомыми.

Заскользив взглядом по стенам, словно что-то ища, девушка подумала о единственном недостатке жизни на небольшом острове — невозможно построить огромный дворец с комнатами, в которых разместится и бассейн, и библиотека. В Дортонионе тоже не было таких замков, зато в Хитлуме роскошь выглядела поистине головокружительно.

Ветер подул в открытые окна, Вирессэ подошла к центральному и выглянула. Среди вечерних сумерек далёкий лес на другом берегу казался таинственным и волшебным, девушка поймала себя на мысли, что ждёт, как из-за погружавшихся во тьму стволов на песок выйдут Пастыри и заговорят на своём тайном наречии.

— Ни слова, юная леди, иначе меня бросят в темницу и лишат головы, — вдруг возник прямо под окном Карнифинвэ, схватившись руками за подоконник. Как он поднялся по гладкой стене, Вирессэ даже думать не хотела.

— Я тебя сброшу сейчас! — громко прошептала невеста дортонионского лорда. — В воду! Чтоб не разбился.

— Спасибо за заботу, леди.

Забравшись в окно и спрыгнув на пол, принц с гордостью и азартным огоньком в глазах посмотрел на эльфийку:

— Давай сбежим отсюда. Сейчас.

Примечание к части Упоминалась песня Наутилуса "Скованные одной цепью"

Полёт

— Я поступил отвратительно, дядя…

Не ожидав визита племянника, который собирался провести время совсем в иной компании, Айканаро вернулся за стол с вином и сбросил походный плащ, в котором собирался ночью плыть на другую сторону реки, чтобы развлечься охотой — должно же быть хоть что-то приятное в этой бессмысленной поездке. Порой лорду казалось — брат берёт его с собой на советы исключительно для устрашения оппонентов, давая понять: если не договориться с Эльдалотэ по-хорошему, придётся иметь дело с Айканаро. По-плохому. Возможно, это было правдой.

— Я поступил отвратительно, понимаешь?! — уже почти паниковал Арагарон.

— Я тоже, — съязвил лорд, ещё не решив, хочет ли он продолжать беседу, или сразу отправит юнца к родителям — пусть им жалуется. — И не раз.

— Нет, я про Вирессэ.

Сын Ангарато сел рядом с дядей, смотря умоляюще.

— И что ты хочешь от меня? Совета? — Айканаро рассмеялся. — Давай выпьем, обсудим прекрасных дев. Однако, мой дорогой племянник, ты должен понимать, что нет смысла спрашивать о любовных делах у холостяка, ведь я скажу тебе, что ты ещё слишком молод для женитьбы, что ты ещё очень мало познал того, чего супруга никогда не позволит. Женатый воин способен стать героем только посмертно, совершив какой-нибудь самоотверженный подвиг, закрыв собой соратников от вражеских стрел. А холостой может позволить себе странствовать и геройствовать, сколько пожелает, не думая о чувствах жены и детей. А ещё, что самое страшное, женщине необходимо трепетное и непрерывное внимание, на которое мне жалко душевных сил. — Посмотрев на поникшего родича, лорд снова расхохотался. — Может, пойдёшь поговоришь с отцом?

— Нет! — Арагарон напрягся, глаза испуганно расширились. — Он меня не поймёт!

— Я не понимаю тем более, — отмахнулся Айканаро, наливая себе вина.

— Я бы тоже выпил, — смутился юноша.

Бокал наполнился, аромат поманил скорее пригубить хмельной напиток. Пусть это и лживое удовольствие, зато приятное.

— Мне надо успокоиться, — твёрдо заявил Арагарон, наливая себе ещё. — А утром я всё исправлю.

***

— Я согласна.

Вирессэ сама не поняла, зачем сказала это: хотела ли насолить жениху или вечно проверявшей её будущей свекрови, была ли это попытка не дать посмеяться над собой — очевидно ведь: этот храбрый принц-конник никуда её не поведёт, а просто играет в героя, готового на всё ради выдуманной любимой. Сейчас услышит «Да» и испугается.

— Правда? — Карнифинвэ не поверил своих ушам, отчаянно сгрёб в охапку девушку, поднял над полом, закружил.

Уже было готовый долго уговаривать прелестную златокудрую леди, объясняя, что всё равно завоюет её сердце, что не отступит, даже когда она выйдет замуж и станет матерью чужих детей, что несмотря на своё положение пленника в Хитлуме, способен защитить супругу, а земли верховного нолдорана в любом случае охраняются от врага надёжнее любых других королевств, принц моментально забыл обо всём и прижался носом и губами к макушке Вирессэ, снова поставив деву на ноги.

— Правда, — с вызовом повторила невеста Арагарона. — Только я не смогу сказать служанкам собирать мои вещи — они тут же сообщат леди Эльдалотэ. Поверь, лучше, чтобы этого не произошло.

— Тебе не нужны вещи.

— Согласна. Полезли.

Вирессэ ринулась к окну и в этот момент поняла, что боится и высоты, и самого факта побега.

Огонь. Сгореть и выжить сейчас, чтобы не погибнуть в пламени потом.

— Ты хотела сбросить меня в воду, — усмехнулся Карнифинвэ. — Теперь прыгай сама.

— И прыгну.

Голова сильно закружилась, дева, взобравшись на подоконник, отшатнулась назад, но вдруг сильные и одновременно нежные горячие руки снова крепко обхватили талию, погладили спину.

И начался полёт.

Сначала стремительный — вниз, потом, среди тёплых волн — вверх, дальше, крадучись, — вдоль стен, по лестнице, через коридоры.

— Не волнуйся, — уже в своих покоях сказал принц, раздавая указания опешившим верным, — никто не удивится моему отъезду среди ночи: эльфы, родившиеся до Солнца и Луны, спят не по ночам, а когда хочется. Я, правда, не застал прежние Эпохи…

— Я не волнуюсь, — заверила Вирессэ, по-хозяйски подойдя к столу и начав пить вино прямо из бутылки. — Я бы хотела увидеть Древа Валар, но наслышана о том, что при вас, Нолдор Первого Дома, такое говорить небезопасно.

— Я тебе позже объясню, что не так с Древами Валар, — Карнифинвэ начал переодеваться в сухое прямо при всех, — а пока, леди, позволь о себе позаботиться. Не убегать же с острова в компании ценного хитлумского гостя в мокром платье.

— А может, я хочу быть в мокром платье?

— Желание леди — закон, — рассмеялся принц.

Голый по пояс, он подошёл к эльфийке и накинул на её хрупкие плечи свою рубашку, с которой до сих пор капала вода.

— Прекрасно! — подняла тост бутылкой вина Вирессэ. — Когда выезжаем?

— Как только будет готова первая лодка, — напрягся вдруг Карнифинвэ. — Накинь плащ, чтобы тебя не узнали стражи. Спрячь волосы.

Ещё глоток вина, и полёт продолжился. Коридоры, лестницы, берег реки, переправа. Плеск рассекаемых волн, крики чаек, и сияющая серебром Итиль чёрная вода.

— Знаешь, принц, — захмелевшая Вирессэ вдруг по-мужски грубо схватила Карнифинвэ за грудки, лодка качнулась, — если ты всё это устроил только из-за политики, чтоб её Моргот сожрал, я тебя прокляну, понял?

— Понял, — примирительно поднял ладони сын нолдорана Питьяфинвэ. — Понял, моя Весна.

Полёт закружил среди лесов, когда уже начался рассвет. Звёзды стремительно гасли, небо заиграло дивными красками зари.