— Грустно это всё, — констатировал писклявый голосок. — Кажется, негодный ты был король, Нельяфинвэ Феанарион. Кушать хочешь?

Не услышав ничего в ответ, даже слов Клятвы, летучая мышь замолчала. Она сидела, зацепившись когтями за крошечный выступ в скале рядом с пленником и смотрела на страшный чёрно-красный закат, запутавшийся в паутине непобедимого мрака.

Скоро наступит время ночи.

Примечание к части Песня "Меченый злом" гр. Ария

Рисунок Раисы Вульф

https://vk.com/photo-159936735_456239768

Легче умереть, чем ответить

— Я не готов ответить на те вопросы, которые ты мне сейчас задашь, — отвёл взгляд Макалаурэ. — Понимаю, разговор неизбежен, но…

Менестрель поджал губы, отвернулся. Финдекано по-прежнему прямо смотрел на брата.

— Хочешь, чтобы я говорил первым? — спросил сын Нолофинвэ. — Хорошо. Я разожгу для нас костёр, подальше от всех. Побеседуем вдвоём.

Дис была недовольна таким раскладом, но решила не навязываться, а разузнать всё потом. В постели. Соперничая за любовь Кано с арфой, музыкой и ним самим.

***

Когда сухие ветви сомкнулись за спиной, голоса стихли, и остались лишь звуки ночного леса, Финдекано быстро сложил костёр, не позволив себе помогать, разжёг огонь и с нежностью во взгляде залюбовался танцующими языками пламени.

— После вынужденного купания в ледяной воде, — усмехнулся сын Нолофинвэ, — я полюбил тепло всем сердцем. А после того, как…

— Прости нас, Финьо, — закрыл лицо рукой Макалаурэ, не дав сородичу договорить, — я понимаю, это невозможно, и мне никогда не загладить вины перед тобой, но…

— Не надо, Кано, — на этот раз перебил брата принц, — не извиняйся. Я понимаю, почему так случилось.

Наместник удивлённо посмотрел на Финдекано, и тот с горечью усмехнулся.

— Когда вы уплыли, — сын Нолофинвэ вдруг замолчал, полез в поясную сумку и достал маленький мешочек. — Я принесу воды, заварю тебе кое-что. Ты никогда не пробовал ничего подобного, Кано.

На лице Нолдо засияла улыбка, в которой не читались пережитые несчастья. Только тепло.

Быстро вернувшись от ручья, Финдекано поставил воду и, когда она закипела, бросил в котелок содержимое мешочка. Это были странно пахнущие сушёные ломтики чего-то молочно-белого, но понять, что это, Макалаурэ не мог.

Размешивая загустевшую похлёбку, принц ушёл в себя, улыбаясь одному ему известным воспоминаниям. Судя по всему, делиться ими Нолдо не собирался.

— Когда мы уплыли, — собравшись с духом для разговора, напомнил менестрель, — что было дальше?

— Уже можно есть, — сделал приглашающий жест Финдекано, указывая на котелок. — Знаешь, Кано, я понимаю, что через мгновение радость от встречи омрачится тем, что мы друг другу скажем. Не спеши, брат. Давай немного помолчим.

Макалаурэ с радостью согласился.

Небо было удивительно ясным, что стало редкостью после первого восхода новых светил. Крупные яркие звёзды сияли россыпью алмазов на тёмно-синем бархате, озарённом серебром светоча Итиль. Изредка долетали принесённые ветром разговоры из лагеря, то и дело рядом пели птицы, где-то далеко послышалось хриплое тявканье.

Над верхушками деревьев захлопали крылья, чёрная тень пронеслась к югу.

— Это шпион Моргота, — помрачнел Макалаурэ, — мои… наши собратья охотятся на них, но, как правило, твари летают слишком высоко.

Финдекано закрыл глаза и задержал дыхание: менестрель не продолжил речь после слова «мои», не сказал «братья», заменив на «собратья». Хотелось верить, что это лишь домыслы.

— Как ты встретил первое восхождение на небо Тилиона? — спросил Макалаурэ, подумав, что, рассказывая об этом, можно поведать всё самое главное.

Подбросив в и так жарко пылающий костёр полено, сын Нолофинвэ печально улыбнулся:

— Это было очень неожиданно и прекрасно. Слишком прекрасно. Я уже отвык от красоты и от света, и вдруг… — Глаза Финдекано загорелись. — Мы шли своим войском, не с королём.

Теперь пришла очередь Феаноринга удивляться словам брата.

— Не с… Королём?

Финдекано усмехнулся.

— Да, отец объявил себя королём. Разумеется. Он оскорбил меня, Кано. Мне всё равно, какие были у него мотивы. Так или иначе, я ушёл со своими верными один. Путь был сложным, полным приключений. Представляешь, мы построили мост изо льда через море! Скрепили канатами обломки айсберга! — эльф рассказывал и улыбался, но вдруг с печалью посмотрел на менестреля. — Многие погибли, Кано. От холода, ледяной воды, ураганов, хищников. И, да, я бы не хотел снова оказаться в Хэлкараксэ. Но, знаешь, Кано, бой против стихии я выиграл.

— А наш бой, — с горечью произнёс Макалаурэ, — вошёл в историю Средиземья. Битвой-под-Звёздами он зовётся в летописях у нас, и Второй Битвой за Белерианд называют его подданные Эльвэ.

— Не надо про Тэлери, — отвернулся Финдекано. Глаза полыхнули ненавистью.

— Десять дней, Финьо, мы проливали кровь, — дрогнувшим голосом продолжил рассказ Феаноринг, — десять дней… Мы привыкли говорить о победе, Финьо, о том, что Моргот…

Руки Макалаурэ задрожали, он полез в сумку за флягой, но сын Нолофинвэ его опередил и протянул свою.

— Такое ты тоже не пробовал, — с теплотой произнёс Нолофинвион. — Это отвар из водорослей. Во льдах вино могло закончиться слишком быстро, мы берегли запасы и искали замену хмелю. И вот, нашли. Я специально сберёг немного, чтобы угостить вас.

Отхлебнув и удивившись непривычному вкусу, менестрель перевёл взгляд на опустевшие тарелки и котелок:

— А что это было?

— Мы называли таких существ свиньями из ледяной бездны, — засмеялся Финдекано. — Из-за их облика. Но это рыба, Кано.

«Я должен всё рассказать, — чувствуя себя совершенно разбитым, подумал Макалаурэ. — Я обязан! Но, похоже, легче умереть, чем сделать это».

Выпив ещё отвара, потом вина и почувствовав, как становится не так важно, что вообще происходит в Арде, Макалаурэ, опустив глаза, полез в спрятанную под многослойной одеждой небольшую сумку.

«Я должен это сделать, — обречённо думал сын Феанаро, доставая круглый футляр. — Должен. Это. Сделать».

— Нужна помощь, Финьо, — с трудом выговорил Феаноринг, отвинчивая крышку, — как тогда, в Альквалондэ. Последнее, что я помню из сражения в гавани, — рука машинально легла на давно затянувшуюся рану в боку, — летящие вверх стрелы. Мне показалось, что они вдруг повернули обратно, стали разить тех, кто их выпустил.

— У меня мало воинов, — серьёзно ответил Нолофинвион, — повторить Альквалондэ не получится.

— Этого не нужно, — тихо произнёс Макалаурэ, развинтив, наконец, футляр.

Молча протянув брату свёрнутое письмо на двух листах, Феаноринг смотрел, как меняется лицо его бывшего ученика.

— Отец погиб в Битве-под-Звёздами, — опередил возможные вопросы Макалаурэ, — его убили огненные Майар Моргота. Отец, видя, что мы побеждаем, погнался за убегающими орками, с ним были несколько полководцев из местных эльфов и его верные друзья. А мы увязли в толпе врагов и, когда пробились и бросились следом, было уже поздно. Отца окружили столпы тёмного пламени, постепенно обретая форму огромных тварей с пылающими бичами и клинками. Мы с братьями кинулись в бой, прогнали их. Но раны отца оказались смертельными, и он умер, когда мы отступали в горы.

Финдекано молча смотрел на письмо. Макалаурэ был уверен, что брат давно всё прочитал, и не хотел знать, о чём он думает.

— Когда отец умер, — монотонно продолжил менестрель, — его тело вспыхнуло само по себе. Остался только пепел. И мы. Израненные, потерянные, с горсткой полуживых воинов и красивыми словами о доблести на устах.

Резко выдохнув, Финдекано встал и, смотря на Макалаурэ с холодом стали во взгляде, отдал оба листа.

— Вы отказались от борьбы, а Моргот вас обманул?

От прямоты вопроса по спине пробежал холод. Что бы ни говорили сыновья Феанаро Куруфинвэ, в итоге так и вышло: борьбу прекратили. Отступили. Спрятались. А после — бежали от собственной родни.