— Дай мне костыль! — практически без хрипа, сказал ближайшему знахарю Нельяфинвэ. — Я встану сам.

Никто не стал спорить, напротив, бросились помогать, поддерживая под левый локоть. Очень осторожно поднявшись на ноги, Феаноринг, тяжело опираясь на шлифованный деревянный костыль, замер, чувствуя, как нарастает боль в бедренном суставе, как дрожат ослабшие мышцы, и начинает кружиться голова.

Бросив испепеляющий взгляд на кресло с колёсами, Нельяфинвэ твёрдо решил, что никогда, ни под каким предлогом в него не сядет.

— Я пойду на улицу своими ногами, — дрожащим, с металлическим скрежетом голосом произнёс Нолдо. — А вы не дайте мне упасть. Но не более!

Знахари согласно кивнули.

***

Полог шатра медленно отодвинулся, и, делая осторожные, короткие шаги, лорд Маэдрос переступил порог и поднял полные боли и ненависти глаза к взлетающему в зенит дневному светилу. Золотому на лазурно-синем. Нолдор видели сына Феанаро и многие приветствовали его, искренне и тепло. Те же, кто таил злобу, промолчали, отворачиваясь, но Маэдрос не обращал внимания ни на благоволящих ему, ни на потенциальных врагов. Нолдо смотрел вверх, замечая каждое малейшее изменение контуров белых и серых облаков, каждый взмах крыльев птиц, и каждый оттенок синего и голубого на сияющем небосклоне. Прилетевший с востока тёплый ветер растрепал отрастающие огненно-пепельные волосы, подтолкнул вперёд.

И лорд Маэдрос сделал ещё один осторожный шаг.

Примечание к части Песни:

Гр. Чёрный кофе "Света луч"

Игорь Николаев "Незнакомка"

Договорились

— Как же это всё могло с тобой случиться?! Эру! Ответь! — вместо ожидаемых указаний после принесённых вестей, пропел Макалаурэ.

Бывший теперь уже наместник бывшего короля видел тень изумления и раздражения в глазах своего верного Аранаро, однако ничего не мог поделать с рвущейся из груди песней.

— Но Душа бесследно

Прочь ушла за ветром —

Раз был выбор сделан,

Вот и цена!

Страшная дань!

Хохот и стон —

Смешались явь и сон.

Всё, о чём мечтал,

Оплачено сполна!

Знай, что теперь

Назад закрыта дверь!

И звучит твоя

Симфония Огня!

Вечный поток

Из тысячи дорог

Выбрал этот путь,

И время не вернуть!

Танец теней

В мерцании свечей.

И звучит твоя

Симфония Огня!

Захохотав и отмахнувшись, Макалаурэ ушёл в шатёр. Смеялся Феаноринг долго. Заливаясь слезами.

— Ну, брат, что скажешь теперь? — появился на пороге Морифинвэ. Кажется, трезвый. — На этот раз отмолчаться не получится. Я всё знаю.

— А тогда зачем мне что-то говорить? — снова начал смеяться менестрель. — Мы теперь народ Нолофиньо. Его подданные. И он вправе делать с нами, что захочет. И, знаешь, Морьо, если он решит нас казнить, я даже не скажу, что наш Мудрец не прав. Я бы на его месте нас не просто обезглавил, а сначала…

Согнувшись в приступе смеха, Макалаурэ хлопнул ладонью по столу и вытер слёзы.

— Морьо, — дрожащими губами произнёс потерявший статус наместник, — мы это заслужили.

— Да какая разница?! — зло прошипел Карнистир, бросаясь на брата, словно пантера: бесшумно, с места и стремительно. — Это что? Месть?! Руссандол нам отомстил?!

— Отпусти меня, пожалуйста, — сквозь плач и хохот выдавил слова менестрель. — Поздно бить друг друга.

— А что не поздно?! Что?!

— Я не знаю, — беспомощно развёл руками Макалаурэ, радуясь, что Морьо его больше не держит.

— Соберёмся вместе и поговорим! — резко развернувшись, Карнистир исчез за пологом шатра.

Менестрель проводил брата взглядом.

— Нет, — сказал он, вытирая лицо ладонями, — хватит разговоров. Договорились уже.

***

Сияющие, словно залитые солнцем снежные вершины, холодные голубые глаза в обрамлении белых ресниц уставились на Линдиро, лишая воли убийственной жестокостью, проступающей сквозь фальшивую вежливость.

— Но почему ты, доблестный воин, сын героя Асталиона, не выяснил всех известных Третьему Дому подробностей? — спросил Туркафинвэ, сидя за длинным столом вместе с четырьмя братьями, ласково поглаживая вроде бы спящего у ног Хуана.

Линдиро стоял и молчал.

— Когда я задаю вопрос, — ещё вежливее напомнил беловолосый Феаноринг, — необходимо отвечать.

«Нет! — боролся с домыслами Туркафинвэ, надеясь, что сомнения не отражаются на лице. — Нет! Не думать о том, что потерянный статус означает полную потерю власти! Я всё равно не ровня с простыми вояками! Что бы ни случилось! И они не должны об этом забывать!»

— Или ты, — продолжил размеренную речь сын Феанаро, — полагаешь, что я не имею права задавать вопросы? Хочешь применения силы?

Глаза Питьяфинвэ округлились, Тэльво по-прежнему неподвижно смотрел в стол, держа в руках бокал.

— Если тебе нечего сказать, можешь идти, — спокойно произнёс Курво, поглаживая письмо с остатками сломанной дориатской печати. — Необходимо мобилизовать армию, созвать ближайшие поселения. В любой момент могут прийти нежелательные визитёры.

— Правильно! — вскочил Морифинвэ. — Катись! И нам нельзя уходить в глухую оборону! Что тебе написал сын, Курво?! Третий Дом идёт в Дориат? Зачем? Что говорят подданные Эльвэ?

— Тьелпе об этом не писал, — поднял брови Феаноринг-внешняя-копия-отца. — Отцу сын пишет не о политике.

— Потому что он наивный дурак! Младенец в теле мужчины! — ударил кулаком по столу Карнистир, и Тьелко заметно напрягся. — И почему с нами нет Кано?! Где этот проклятый горе-наместник?! Он снова действует у нас за спиной! Предатель! Но я не такой! Я вам всем — слышите?! — заявляю, что сидеть на мягком месте не стану! Я еду в Дориат! И сам всё узнаю!

Чуть не сбив с ног медленно отступающего к выходу из шатра Линдиро, Морифинвэ вылетел чёрной тенью на улицу.

— Я продолжу стройку, — бледнея, проговорил Питьяфинвэ, вставая из-за стола, — укреплю внешние стены. Обсуждать мне нечего.

Проводив взглядом младшего брата, Тьелко облегчённо вздохнул.

— Курво, — сказал он тихо, — скажи, что обо всём этом думаешь?

Кудрявый черноволосый Нолдо, которого, несмотря на внешнее сходство, никто никогда не путал с отцом, с тревогой поднял глаза от письма.

— В Дориате не ждут гостей с радостью, — отозвался Куруфинвэ, — Тьелпе не уточнял причины, потому что у него там друзья, моего сына приняли радушно.

— Я не об этом, Курво, — вздохнул Туркафинвэ. — Нельо. Зачем он это сделал? И как нам быть теперь?

— Как будто непонятно, зачем, — перебил брата Тэлуфинвэ. — И нам придётся молить о прощении.

Беловолосый Феаноринг поджал губы, продолжая гладить Хуана. Больше сказать было нечего.

***

Письмо. От Майтимо.

Только написано не его рукой…

С горечью зажмурившись, Макалаурэ, которого уже в пути на север настиг гонец из лагеря дяди-нолдорана, остановил коня.

Какой знакомый почерк! Но ни слова лично от Дис. Ни приписки! Почему?..

Решив не думать о столь несущественных сейчас вещах, менестрель всмотрелся в текст. Не приезжать? Никого не посылать? Но…

— Едем немедленно! — крикнул Макалаурэ своим верным. — Быстро, как только можем! Вперёд!

В лица всадников ударил ветер, дорога понеслась под копытами, поднимая клубы пыли, разбрасывая мелкие камешки. На север! Без промедления! Больше ждать нечего.

***

Маленький, временно построенный домик у поворота реки, казалось, отдалялся с каждым шагом в сторону порога. Ближе… И дальше. Всё сложнее и сложнее идти.

— Линдэ… — выдохнул Питьяфинвэ. — Линдэ! Ты дома?

«Как было легко, когда эльфы доверяли Валар и, не боясь, использовали осанвэ, уверенные, что тайные разговоры никогда не обратятся против них самих!» — от этой мысли стало ещё печальнее на сердце.

На пороге появилась точёная фигура в серебристом платье, алой накидке и с ниспадающей до середины бёдер туго заплетённой тяжёлой косой, украшенной красно-серыми лентами.

— Линдэ…

— Что случилось, мой Свет Огня?