Аданэль давно говорила, что нужно брать дела народа в свои руки, однако Белемир не решался — это могло вызвать бурю недовольства просто потому что. О том, что перемены будут на пользу, никто бы думать не пожелал.

***

Ругаясь по чём свет, юный сын Боромира — Брегор, вынужденный заменять семье отца, вышел во двор проверить, кормлена ли скотина.

Пьяный родитель не ночевал дома, явился лишь под утро и теперь спал в сарае среди вил и лопат. Работники принесли воды, занялись огородом и садом, а также углублением и чисткой обмелевшего из-за жары пруда.

Брегор вспомнил, что скоро должны вернуться пастухи, а значит, нужно будет проверять, не растерялись ли животные. А если чего-то не досчитается, придётся разбираться, по какой причине — вдруг погонщики продали часть стада, а сказали, мол, хищники напали? Бывало уже неоднократно.

И где опять Андрет?

Договорившись с зажиточным кузнецом о свадьбе сестры, Брегор рассчитывал хоть немного облегчить себе заботы, однако девушка вовсю пользовалась тем, что дед ей разрешал любые прихоти, отцу было не до детей, а мать слишком много занималась работой, чтобы приструнить избалованную дочь.

Скорее бы свадьба! Хоть одной проблемой будет меньше.

***

За милой привлекательно-пухленькой черноволосой девушкой спешно закрылась дверь, молодуха подбежала к старой травнице и, широко раскрыв и без того большие карие глаза, умоляюще сложила яркие губки и по-младенчески выгнула домиком красивые брови.

— Тётушка Грибница! Помоги, иначе мне конец!

Седая женщина в расшитом платке устало подняла глаза.

— Вот! — юная прелестница улыбнулась, на круглых румяных щёчках появились милейшие ямочки.

Положив перед старухой драгоценное колечко, молодуха умоляюще сложила ладони.

— Ребёнка что ли ждёшь? — привычно спросила травница, убрав плату за работу в набитую украшениями шкатулку.

— Хуже! — снова округлила глаза девушка. — Мне замуж надо! А я уже была с мужчиной.

«Тоже мне беда!» — сказали подслеповатые глаза.

— Да, милочка, серьёзное дело придётся сделать! — алчно заулыбалась старуха, но быстро изобразила искреннее сочувствие.

— Я заплачу, — заверила невеста. — Только помоги честь сберечь!

— На закате приходи, Андрет.

Молодуха радостно вскочила и, поправив расшитые жемчугом одежды, выбежала за дверь, надеясь успеть вернуться домой, пока брат не заметил, что сестра снова загулялась до утра.

***

Лето стояло жаркое и сухое. Заставленный различными саженцами в красивых горшках зал охлаждался с помощью стены-водопада, поэтому никому из участников встречи не доставляла неудобства необычная для Дортониона погода.

— Я скажу честно, — Финдарато поставил перед собой вазочку с лесными фиалками и нежно погладил бархатные лепестки, — я устал от всего этого. И в Нарготронд возвращаться не хочу, там и без меня всё хорошо, но и с Фирьяр иметь дело нет больше мочи. Беор однажды пошутил, что дед, отец, сын и внук будут приумножать и взращивать, а правнук запустит и помрёт спьяну в канаве. Сейчас я вижу, что дело к тому идёт, и знаете, о чём подумал? В Валиноре было то же самое! Всемогущие владыки где-то недосмотрели, где-то не придали значения, кого-то оттолкнули, а в итоге что? Снежный ком нарастал, и…

— Слушай, Артафиндэ, — пользуясь тем, что на совете нет посторонних, Айканаро развалился в кресле и говорил словно нехотя, — я только вернулся из леса, в котором проторчал дюжину лет, следя за строительством мостов, дорог и укреплений. И ты в моём присутствии говоришь об усталости? Тебе не стыдно, государь? Ты знаешь, что мы высушили лиги болот, а потом началась засуха, и пришлось перекрывать с огромным трудом вырытые каналы? Догадываешься, сколько работы было у знахарей, копателей могил и перевозчиков трупов? И, надеюсь, понимаешь, что мне приходилось отвечать за каждого мертвеца. Ангарато сначала приезжал помогать, но потом стал делать это реже и реже, а последний раз я видел его четыре года назад. Хороший брат, ничего не скажешь.

— Я не мог бросить дортонионский трон, прости, — улыбнулся лорд.

— Не сомневаюсь, — Айканаро выпил вина, посмотрел на племянника. — А ты от чего устал, Арагарон?

Молодой лорд поднял на дядю удивлённые глаза, словно не слышал всего предыдущего разговора.

— Я привёл своих лучших Фирьяр в Сосновое Королевство, — владыка Инголдо покосился на пустующее место Эдрахиля, которого решил не брать на встречу с роднёй, созванной для откровенного разговора, — взял самых близких и ответственных верных, мои беоринги процветали и обучали ваших людей. Всё это было до тех пор, пока я лично контролировал развитие Младших, постоянно общаясь с их вождём. Но вы же видите, что с новыми поколениями у нас нет прежнего единства? Почему? Нет, вопрос не в этом. Я хочу понять, почему их благополучие и дружба с эльфами зависит только от меня? Почему, стоило мне отдалиться от Младших и перестать водить их на советы, всё общение эльфов с людьми свелось к обучению грамоте и формальному командованию?

— Не думаю, что мне есть смысл ездить в Фиримар, — пожал плечами Ангарато. — Ты ведь помнишь, как нам не нравилось повышенное внимание Валар? Вот и представь, что чувствуют Фирьяр, когда мы появляемся среди них.

— Фиалка, — вдруг мечтательно заговорил Финдарато, сбив ход беседы, — символ одиночества хрупкого цветка, влюблённого в горячую звезду. Если они сойдутся, пламя уничтожит прекрасное растение и будет обречено страдать угрызениями совести. Но если они никогда не будут вместе, фиалка каждую ночь сможет поднимать головку к небу, сквозь её лепестки пройдёт преобразившийся дивный свет, и красоты в мире станет больше, ведь все знают, что каждому цветку нужна звезда, а каждой звезде — цветок.

— Звезде нужен ветер, — деловито поправила короля Эльдалотэ.

— Это совсем другая история, — грустно вздохнул Инголдо, отодвигая вазочку. — Интересно, кто-нибудь устал от того, что приходится выполнять работу Йаванны, Ваны и Ариэн, самостоятельно убирая сухостой, высаживая молодые растения, избавляясь от сорняков… В Амане ведь нам не приходилось этим заниматься.

— Я лучше сам, своими руками весь наш лес заново посажу, чем вернусь к тем, кто позволил эльфам идти через Хэлкараксэ и даже не дал проводника! — вспылил Айканаро. — Никогда не прощу Валар за это!

Повисло молчание, становившееся всё более скорбным — прошедшие ледник вспоминали тех, кому не суждено было ступить на землю Эндорэ, и на душе стало невыносимо тяжело.

Но вдруг безмолвие разорвалось в клочья, заставив эльфов обернуться к окнам — тревожный звон колоколов донёсся чуть позже, чем вдали возникли клубы дыма.

Эльфы не научили!

— Здравствуй, Мирвен. Я знала, что ты придёшь, — старая травница подняла глаза от чаши с чем-то горячим и пряным.

— Твои зелья не помогли, — строгим обвинительным тоном произнесла супруга Белемира. — Меня зовут Аданэль, и да, ты знала, что я приду, но не потому, что провидица, а потому что понимаешь — твои травки никакие не волшебные!

— Что ты хочешь от меня, простой женщины, — посмотрела в глаза гостье Грибница, — если даже эльфийские целители вам с мужем не помогли?

— Тогда зачем плату берёшь?

— Хочешь — верну.

Травница полезла под стол за шкатулкой, открыла, и Аданэль узнала кольцо дочери Боромира.

— Что здесь нужно было Андрет? — зло спросила Аданэль. — Когда она приходила?

— Сегодня утром, до рассвета ещё, — пожала плечами Грибница. — Но с какой целью — не скажу, это не моя тайна.

— Отдай мне её кольцо, а мою плату оставь. Давай-давай сюда!

— Да отдам я, успокойся, Мирвен. Я тебя малявкой помню, а ты мне приказываешь! А вообще, попомни мои слова: не даёт Творец ребёночка, и не надо, значит. Мало ли, больной родится или умрёшь ненароком. Или наследие какое дурное вылезет. Никто ж не знает, от кого Бельдир сынка принесла. А мы все ведаем, куда она ходила.

— Кольцо, Грибница!

Неохотно отдав украшение, травница посмотрела в окно, и лицо пугающе сморщилось.