— Тогда обстоятельства были иными, Нолофинвэ, — парировал Телперавион, — и да, я хотел быть услышанным и Первым Домом Нолдор, и теми, кто шёл за тобой, невзирая на смертельную угрозу Хэлкараксэ.

Нолдоран смотрел в серо-голубые, холодные, словно лёд на морской воде, глаза военачальника, которого собирался награждать за спасение многих жизней во льдах, а теперь был готов пойти на крайние меры, обвиняя в измене королю, и не мог решить, как поступить.

— Пусть войдёт Варнондо и тот, кто бросил ему вызов, — сказал Нолофинвэ, наблюдая за неподвижным, словно ледяная скульптура, сыном, надеясь увидеть в его взгляде подсказку.

Но замечал лишь пустоту.

Да, нолдоран знал — его однажды предадут, но так и не придумал, что будет делать в подобной ситуации.

***

— Хорошо, господин Нель…

— Лорд Маэдрос, — опустив глаза, сказал Феаноринг, — прежние имена больше не имеют смысла. Дис, теперь второе письмо. Для главы Второго Дома Нолдор. Передашь его нолдорану через любого верного, не лично. Текст должен быть следующим. — Отпив воды с добавлением травяного настоя, Нельяфинвэ сжал в руке подаренную Ириссэ звезду. Разжал. Снова согнул пальцы. — Я, лорд Маэдрос, сын Феанаро Куруфинвэ из Тириона, отныне самолично отвечаю перед нолдораном за всех своих верноподданных, и судить своих верноподданных имею право только я сам. Любые вопросы, касающиеся награды и наказания моих верноподданных, интересующие нолдорана, отныне решаются только в моем личном присутствии, либо в присутствии того, кого я самолично направлю, вручив доверительное письмо с печатью. Принятые без моего ведома решения, касающиеся моих верноподданных, — Нельяфинвэ закрыл глаза, сделал долгую паузу, — мной признаны законными не будут. Если у нолдорана есть ко мне вопросы, я с превеликим удовольствием на них отвечу. Это всё.

— Да, лорд Маэдрос, — улыбнулась Дис, убирая бумаги в сумку.

Сын Митриэль переглянулся с готовившим снадобья знахарем, покачал головой и сказал:

— Знаешь, оторно, ощущать себя частью легенды приятнее, чем изначально казалось.

Пришедшие вторыми Нолдор

Спустившись на затопленный морской берег, смотря на пенные гребешки волн, суетливо накатывающих на песок и гальку, Турукано обернулся к северу. Сыну нолдорана не давали покоя воспоминания о прибитых течением к плотине досках и обрывках ткани, принесённых с растаявшего ледника. Снова и снова представляя, как проваливаются в воду выстроенные в Хэлкараксэ дороги, покинутые временные поселения и… склепы, бесчисленные могилы, как мёртвые тела, оставшиеся нетленными из-за мороза, тонут в море, как их терзают глубоководные твари, Турукано хотелось кричать и рвать на себе волосы.

— Это всё отец… — сквозь наворачивающиеся слёзы и давящую боль в груди прошептал сын нолдорана. — Это всё из-за него! Моя Эленнис…

В разрывы прозрачных серых облаков проглядывали золотистые лучи Анар. Майэ Ариэн словно напоминала неразумному эльфу, что жизнь — это не только любовь, но и многое-многое другое. Например, слава и власть. Они ведь поистине прекрасны!

— Нет, — нахмурился Турукано. — Нет. Я стану вассалом Новэ Корабела. Если он действительно готов выделить мне порт, о котором писал, большего я не хочу. Я сделаю то, на что не хватило ума у Ольвэ — процветающий город на берегу моря. Мой флот не будет тосковать на привязи у причалов. Я организую морскую торговлю, мой народ сможет путешествовать по волнам, плавать далеко на юг! Корабли будут служить эльфам, а не эльфы кораблям.

Рисуя в воображении картины будущего города, сын нолдорана вспоминал песню, которую пел летописец Квеннар и-Онотимо, согревая Нолдор во время снежной бури своим гостеприимством и добрым сердцем.

Всё одно, бесконечно надеждой согрет,

Я иду в этот город, которого нет.

Там для меня горит очаг,

Как вечный знак

Забытых истин.

Мне до него последний шаг,

И этот шаг

Длиннее жизни…

— Увы, Квеннар не увидит того, на что меня вдохновил, — печально посмотрел на север Турукано и пошёл обратно к шатрам. Предстоял важный разговор.

***

— Вместе мы достигнем невозможного! — наклонившись над столом, сказал сыновьям Новэ Корабел. — Вот что они должны думать — Нолдор, которые придут на наши земли и станут моими вассалами. Они обязаны быть уверены, что наш союз для них — единственный верный путь в счастливое будущее, ведь меня и мой род никогда не покидал Вала Улмо! Славься, Вала Улмо! Хвала великому владыке!

— Аи Улмо! — подхватили сыновья.

— Эльфы из-за моря, что пришли первыми, — продолжил говорить Кирдан, — были посланы Валар для войны с врагом на севере. И свою задачу они выполнили поистине блистательно. Пришедшие вторыми, совершенно иные. Их справедливо не взяли в бой, но ведь зачем-то они появились! Я полагаю, их послали Валар, чтобы передать знания. Даже пересекая ледяной перевал, Нолдор не уставали изобретать. В Хэлкараксэ были придуманы чернила, невидимые на холоде, но проявляющиеся от тепла дыхания и рук. Нам есть, чему учиться у посланников.

Отойдя от стола к широкому балкону с видом на море, лорд улыбнулся.

— Слава Вала Улмо! — глубоко вздохнул Новэ. — Благодарю тебя! Тяга к познанию, свойственная пришедшим вторыми, делает их неутомимыми. Мы вместе достигнем невозможного. — Кирдан снова обернулся к сыновьям. — Нолдор сделают невозможное своими силами. Для нас.

***

Когда на пути кареты появились двое всадников, Артанис, выглянувшая в окно, не поверила своим глазам.

— Лаурэфиндэ? — удивлённо спросила королева. — Какими судьбами?

— Тот же вопрос к тебе, леди, — церемонно поклонился в седле золотоволосый Нолдо. — Здесь ныне наши границы, и спрашиваю первым я.

Артанис прищурилась.

«Был бы здесь Финдарато, — подумала дочь Арафинвэ, — был бы шанс попрактиковаться в магии песни».

— Я могу поговорить с тобой на более понятном тебе языке, наглец! — взъярился вдруг Айканаро, и Глорфиндел, оглянувшись на Эктелиона, захохотал:

— Желаешь отыграться?

Меч, сверкнув серебром, молнией выскользнул из ножен на поясе воина принца Турукано. Айканаро спрыгнул с лошади, выхватывая оружие.

— Возьми свой меч, — протянул Эктелион другу клинок работы Феанаро.

Глорфиндел отмахнулся, а все эльфы, сопровождавшие Артанис, и она сама застыли в изумлении.

— Это же… — ахнула дочь Арафинвэ. — Это не его меч! Я знаю истинного владельца!

— Уверяю тебя, леди, — насмешливо улыбнулся Глорфиндел, — ты даже представить не можешь, кто его хозяин.

— Ещё как могу! — эльфийка почувствовала, как внезапно охвативший гнев лишает самообладания. — По какому праву ты считаешь родовую ценность Куруфинвэ своей?! Это меч Нельяфинвэ Руссандола!

— Знаешь, леди Арафинвиэль, — очень неприятно растянул губы в подобии улыбки Эктелион, — старший сын Куруфинвэ в последнее время отличался поразительной щедростью, раздавая семейные ценности. Нет, я не скажу, что кому попало. И даже не подумаю так.

— Я жду! — напомнил о своём существовании Айканаро, и Глорфиндел, не обращая внимания на друга, спрыгнул на землю. Со своим мечом из стали и серебра.

И тут же напал. Клинки столкнулись с оглушительным звоном, полетели искры.

— Эктелион! — позвала Артанис. — Надо поговорить. Садись ко мне в карету.

Противники разошлись, две молнии из стали сверкнули отражённым светом звёзд. И снова со звоном и пронзительным скрежетом сошлись.

Дочь Арафинвэ внимательно посмотрела на воина.

— Позволь взглянуть на меч, — недобро прищурилась эльфийка. — Я его не присвою, не беспокойся.

В руки Артанис лёг лёгкий клинок с восьмиконечной звездой на рукояти. Рубин и топазы заиграли глубокими дивными оттенками. По коже пробежал холодок: металл и драгоценности помнили слишком много зла, впитали в себя скорбь и боль и хотели разделить свои воспоминания с тем, кто окажется невольным «собеседником».

Айканаро уклонился от нового выпада, зашёл справа, замахнулся и встретил жёсткий блок, отбросивший воина назад.