Дис проводила глазами исчезнувшего во тьме Феаноринга, и, решив, что молчаливое расставание лучше бессмысленных разговоров, поспешила вернуться к собравшимся у Митриэль травникам, чтобы обсудить изменившиеся под покровом проклятой тьмы свойства растений: ядовитыми стали многие целебные травы, часть лекарственных сборов теперь была просто бесполезна, зато обычная придорожная трава замутняла сознание не хуже сильнодействующих снадобий против боли.

«Помочь исцелиться больше не удастся, — зло шутил старший из сыновей Митриэль, — но волновать это не будет ни умирающего, ни его родню».

«Зачем ты это делаешь, Моргот? — спросила сама себя Дис. — Это ведь не просто так!»

***

— Когда на Валинор пала тьма, — медленно, задумываясь над каждым словом, говорил Маэдрос, смотря на собравшихся в шатре собратьев, — Манвэ развеял мрак Моргота ветром. Надо придумать, как разогнать потоки воздуха до скорости, достаточной, чтобы туман рассеялся.

— Мы думали об этом, — сказал эльф с длинными шрамами, пересекающими лицо наискось. — В Хэлкараксэ при строительстве временных поселений мои помощники быстро поняли, что, если дома ставить в круг, ветер в таком «дворе» усилится, ходить станет невозможно — с ног собьёт и снегом завалит с соседнего сугроба.

— Странно шутит рок, — усмехнулся Маэдрос, разминая ладонь, — только ветер способен справиться с тьмой, но не станет этого делать по своей воле. Его надо заставить. Знакомая ситуация.

— Заставим Манвэ напасть на Моргота? — воодушевился Телперавион.

Многим эта идея показалась забавной, но взгляды оставались невесёлыми.

— Надо строить реальные планы, братья, — сказал Феаноринг, обращаясь ко всем, кроме вошедшего в шатёр Макалаурэ, остановившегося на пороге. — Я шёл в Эндорэ воевать с Морготом, и обязан продолжить начатое.

— Но у Дома Финдарато Инголдо были иные планы! — подал, наконец, голос Ангарато, ударив кулаком по столу. — Мы…

— Что? — хохотнул Телперавион. — Вспомнил, как мы все хотели прийти в ставшее безопасным Средиземье, освобождённое от зла войском Феанаро Куруфинвэ, отомстить самопровозглашённому нолдорану за оскорбление, а потом жить счастливо на исконно родной земле? Не стыдно теперь думать об этом?

Ангарато поджал губы, слово взял его брат:

— Здесь нет ни одного эльфа, кто может похвастаться тем, что не совершал ошибок.

Канафинвэ, по-прежнему не решившийся подойти к столу переговоров, заметил, как изменился в лице старший Феаноринг, и к сердцу подкрался страх то ли за брата, то ли за Айканаро.

— Сейчас мы все вместе, за этим столом, а, значит, прошлое уже не имеет для нас столь большого значения, как раньше, — невозмутимо продолжал говорить третьедомовец.

— Имеет, — перебил близнеца Ангарато. — Ибо именно в прошлом, которое ты пытаешься забыть, я встретил свою невесту! Я не хочу везти её неизвестно куда, на опасную территорию, покрытую колдовским туманом! Со мной согласятся многие! Все! Все, у кого здесь есть любящие семьи!

Менестрель, наконец, осмелился встретиться взглядом с братом: в неподвижных бесцветных глазах не было совершенно никаких эмоций, зато губы улыбались всё шире.

— Хочешь сказать, Ангарато, — смотря на Макалаурэ, заговорил Маэдрос, — моя решимость объясняется одиночеством? Интересный вывод, брат. Мой отец часто осуждал меня за то, что я сужу о других по себе. Я — не осуждаю. Скажу лишь, что у тебя есть шанс помочь не только себе и невесте, но и всем, кто солидарен с тобой и не готов идти во тьму вслепую. Ты поедешь в Дориат от имени нолдорана Нолофинвэ и попросишь защиты короля Тингола для мирного населения. Я ведь могу на тебя рассчитывать, оторно?

— От имени нолдорана Нолофинвэ… — процедил сквозь зубы Ангарато. — Хорошо, лорд. Если позволишь, отправлюсь в путь немедленно. И, разумеется, отчитываться об успехе переговоров я должен тебе?

Едва заметно кивнув, старший Феаноринг поправил висящий на правом плече плащ, полностью скрывающий искалеченную руку.

— Теперь ещё одно место за столом освободилось, Канафинвэ, — сказал он почти не насмешливо. — Сможешь сидеть сразу на двух стульях. Удобно.

Дождавшись, когда, двигаясь неестественно и скованно, Макалаурэ присоединился к остальным «братьям» лорда, старший Феаноринг осторожно расправил плечи, откинувшись на спинку.

— Канафинаэ Феанарион, — официально произнёс Маэдрос, — Первый Дом Нолдор должен собраться на совет. На нейтральной территории.

В глазах менестреля застыл ужас. Смотря по очереди на присутствовавших, останавливая взгляд на бывших верных Нолофинвэ, Нолдо отрицательно покачал головой.

— Я не заставляю тебя говорить, где прячутся твои братья, — насмешливо наблюдая за становящимся умоляющим выражением лица Макалаурэ, продолжил речь лорд, — вижу, ты не доверяешь моим подданным. Скажи, лагерь на Митриме пустует?

Менестрель кивнул.

— Это единственное место, которое мы все отлично знаем, — голос старшего Феаноринга стал глухим, — встретимся на западном берегу, где дали главный бой тварям Моргота. О времени договоримся позже — у меня ещё есть незавершённые дела здесь. А ты, — Маэдрос осторожно наклонился вперёд, — Канафинвэ Феанарион, отправь братьям приглашение. От моего имени. Приглашение на переговоры.

Чем пугает тьма

Письмо читали в молчании, по очереди.

— Кано писал, — подал голос Куруфинвэ-младший, — не Нельо.

Братья понимающе кивнули.

— Это ничего не значит, — развалился в кресле около камина Туркафинвэ, посматривая на спокойно лежащего в ногах Хуана. — Не думайте, что Майтимо не способен держать перо. А, если это и так, — беловолосый Феаноринг сжал зубы, — рядом с ним есть способные управляться с более опасными вещами. Не думал, что скажу это, — Нолдо усмехнулся и, нагнувшись, погладил пса, — надо вернуть Морьо, пока он далеко не уехал. Мы должны встретить… Нельяфинвэ вместе.

Амбаруссар, снова похожие, почти, как в былые времена, поддержали сказанное.

— Птицы и звери бегут с восточных дорог, граничащих с лесами Оссирианда, — снова заговорил третий сын Феанаро Куруфинвэ, — и дело не в тьме, а в том, что или кто скрывается в ней. Охотники Края Семи Рек рады — большинство дичи теперь обосновалось на их территории, но эти безмозглые Синдар не понимают, что зверьё просто так не убегает!

— Не всем дано понимать животных, — со вздохом сказал Курво, подойдя к окну постройки, которая планировалась дворцом, но никак не могла обрести нужные очертания. Зал, где собрались Феаноринги, даже близко не напоминал помещения валинорских крепостей. Волокна мрака у земли рассеял ветер, но неба по-прежнему видно не было.

— А просто подумать, отталкиваясь от накопленного охотничьего опыта не хватает смекалки? — зло усмехнулся Туркафинвэ. — Просто. Подумать. Да, Куруфинвэ Атаринкэ, даже Синдар должны быть наделены зачатками разума.

— Тьелко, — задумчиво произнёс Тэлуфинвэ, рисуя на листе проект оконной мозаики, — тебе надо ехать в Дориат. Не Морьо. Встретимся с Нельо, а после…

— Это ещё почему? — хмыкнул Туркафинвэ. — Я более чем уверен, что с Эльвэ никому из нас не договориться. И беседовать нам не о чем.

— Ошибаешься, — голос младшего Феаноринга изменился, — ты, Тьелко, близко дружил с Вала Оромэ, ты, как никто другой, умеешь находить общий язык с Айнур! А у Эльвэ есть дочь. Она может увлечься сияющим красавцем с удивительными способностями, что сближают его с миром природы. Учти, Тьелко — принцесса не вечно будет одинокой. Однажды она может влюбиться. И не в тебя.

Туркафинвэ рассмеялся, но смех был страшным.

— Я не стану связываться с дочкой Эльвэ, — отвернувшись, произнёс беловолосый Феаноринг. — Это ничего не даст. Я понимаю, чего ты хочешь, Тэльво. Думаешь, я страдаю от одиночества, жалеешь меня. Но, дорогой брат, нежное чувство не на того направлено. Это вы все ещё пожалеете, что не дали мне умереть.

Питьяфинвэ пшикнул.

— Ты о народе подумай, — Тэлуфинвэ покосился на старшего близнеца, — мы уже не просто армия, пришедшая из Валинора, взявшая с собой лишь мечи. Ты сам говоришь, что тьма напугала даже зверьё. А женщины и дети, Тьелко? Им ведь тоже есть, чего бояться, так? Кто скрывается во мраке?