Брегор поднял глаза от снова взятой книги, взгляд выражал одновременно отчаяние и горькую насмешку.

— Есть что-то, что я не могу решить, находясь здесь? — голос вождя дрогнул, губы скривились.

— Тебе плохо? — настаивала Мельдир.

Посмотрев на едва не плачущую супругу, вождь со вздохом отложил книгу, медленно сел. Похоже, придётся перебороть себя и выйти на улицу. Не говорить же любимой женщине, которой и так пришлось пережить много горя, что правитель-муж боится даже смотреть в сторону двери, хоть и понимает — там, по ту сторону порога есть охрана и нет врагов, но ничего не может с собой поделать.

«Я должен, — сказал сам себе Брегор, — ради моей Мельдир».

— Всё хорошо, моя алая зорька, — через силу улыбнулся вождь и, взяв жену за руку, направился к выходу из комнаты. — Я просто разленился, пока болел.

По глазам аданет было видно — она не верит, считает, что муж всё ещё не здоров, возможно, с ним что-то серьёзное и опасное для жизни. С замирающим от страха сердцем открыв сначала дверь в коридор, а потом — на улицу, покрываясь холодным потом и с трудом справляясь с дрожью в руках, Брегор делал шаг за шагом и твердил себе, что всё это ради любимой женщины. Только ради неё. Она имеет право на счастье и не должна страдать из-за трусости мужа.

Молча идти стало совсем тяжело, вождь посмотрел на встревоженную Мельдир и погладил её по щеке.

— Помнишь, как я тебе стихи читал, когда сватался? — спросил он с улыбкой: — «Зорька алая, губы алые,

А в глазах твоих неба синь.

Ты — любовь моя долгожданная,

Не покинь меня, не покинь». Я тогда очень боялся, что ты откажешь мне, уйдёшь и больше не вернёшься. А ты осталась. Спасибо тебе за это.

Аданет обняла мужа, стала нежно, прерывисто целовать его в губы, постепенно распаляясь и прикасаясь всё с большей страстью. Пышная летняя листва трепетала на тёплом ветру, яблоки розовели, набухали и наполнялись сладостью. Сад благоухал, цвёл, дарил тень и приятную прохладу, и, отвечая на ласку супруги, Брегор почти не думал, что за каждым деревом может прятаться очередной убийца.

***

С грохотом и треском под бодрые выкрики множества глоток на землю обрушивались, ломая кроны и разбрасывая листья, вековые буки и молодые берёзы.

Финдарато давно собирался уехать в Дортонион или Нарготронд, или на Тол-Сирион, однако никак не мог решиться оставить гордое, храброе, но такое беззащитное племя Халет без присмотра. Глядя на то, как весело эти люди рубят все подряд деревья, не выбирая больные или сухостой, как хохочут, обсуждая грядущую судьбу поленьев, которые скоро отправятся в печи, эльфийский король не мог отделаться от желания научить халадинов ценить дары Йаванны, однако что-то его останавливало, поэтому Инголдо наблюдал, не говоря ни слова.

Долетевшие из родного Фиримара вести тревожили, то и дело возникала мысль поспешить к беорингам и разобраться, что они опять натворили. Может, стоит самому вынести приговор?

«У тебя доброе мудрое сердце, вождь диких Голодрим, — прозвучали в памяти прощальные слова Лутиэн, сказанные, когда принцесса догнала гостя в лабиринте Менегрота, — хотя поначалу ты кажешься самовлюблённым дураком. Спасибо, что помогаешь слабым, не требуя от них награды, не осуждая их и не ограничивая свободу. Нам всем есть, чему у тебя поучиться».

Волчий пляс

Для нас…

Треск, хохот, подбадривающие лесорубов крики, грохот и ритмичные удары топоров. Что может быть прекраснее ощущения власти над природой, над той её частью, которая не может отомстить, постоять за себя? Увы, именно это чувствуют Младшие своими искажёнными сердцами, уничтожая беззащитные деревья. Возможно ли исцелить столь глубокие увечья душ?

Отмахнувшись от бессмысленной тоски, Финдарато обернулся к стоявшему рядом слуге и со вздохом произнёс:

— Собирайся, Эдрахиль, мы едем домой.

Примечание к части Цитируются песни гр. "Золотое Кольцо» «Зорька алая» и «Волчий вальс» гр. «АфродеZия»

Самое ценное знание

Памятная колонна, теперь являвшаяся частью огромного мемориала, скрытого среди Пепельных Гор, в последнее время казалась тёмной на фоне остального камня, словно покрылась копотью, однако мрамор оставался чистым. Странная игра теней.

— Куруфинвэ не хотел брать с собой в Эндорэ Второй Дом, — смотря на изображающий Битву-под-Звёздами барельеф, тихо сказал Финдекано, поклонившись монументу. — Я всё больше понимаю, почему.

Арминас взглянул на принца, сдержанно кивнул. Ещё двое воинов Барад Эйтель отвели глаза.

— Что тебе грозит за помощь беглецам? — задал вопрос сын верховного нолдорана.

— Командир Варнондо прислал мне письмо, — хитлумский страж напряжённо выдохнул, — он сказал, что моей семье больше не будет доверия, потому в королевской армии мои дети служить не смогут. Также вероятны проблемы с основанием собственных мастерских, поскольку неизвестно, куда окажется отправлено заработанное золото. И ситуация никак не изменится в зависимости от моих дальнейших действий, так как, по словам Варнондо, в хитлумской армии служат не дураки, как я наивно полагаю, а умные предусмотрительные Эльдар, которые понимают — за оказавшегося в тюрьме, добровольно или нет, или ушедшего из жизни, добровольно или нет, родственника любящая семья станет так или иначе мстить, вольно или невольно, сразу или спустя время. Что же до меня, — Арминас отвёл взгляд, — если вернусь домой, мою судьбу решит суд, но подозреваю, что Варнондо поступит так же, как обычно. Верность для него важнее жизни.

— Конечно, — скривился Астальдо. — Когда речь о чужой верности и чужой жизни, легко быть категоричным и жестоким.

Хитлумский воин не ответил, и Финдекано показалось в его взгляде несогласие, только спорить и выяснять что-либо сын Нолофинвэ не стал — не хотелось. Особенно здесь.

— Скажи мне, — принц посмотрел на памятную колонну, потом — в сторону Железных Гор, — почему ты пошёл против своего короля? Почему именно сейчас?

В вопросе не прозвучало угрозы, однако Арминас напрягся: прошедший долгий и не всегда славный путь верного втородомовца охотник, исследователь, резчик по дереву и металлу, а позже — воин прекрасно знал, почему не раз втоптанный в грязь герой Астальдо до сих пор не поступил, как его брат и сестра: старший принц верил — бросит родителя, и того уже ничто и никто не спасёт. Возможно, он ошибался, однако Арминас не мог отрицать разумных опасений. Сейчас на стороне верховного нолдорана остались всего три военачальника. Да, они командуют немалыми войсками, но кто гарантирует верность этих Нолдор? Пока ничего не случилось, бойцы делают вид, будто по-прежнему готовы отстаивать интересы короны, только кто знает, как всё обстоит на самом деле?

— Меня друг о помощи попросил, — ответил первое, что пришло в голову, бывший хитлумский страж.

— А если бы не попросил?

Арминас почувствовал, как лицо заливает краска. Да, Астальдо — тот эльф, который имеет полное право упрекать любого в нежелании помочь по собственной инициативе, и бесполезно оправдываться — Астальдо знает цену таким словам и тем, кто их произносит.

— Я не думал об этом, — коротко произнёс воин.

Покачав головой, Финдекано посмотрел на мемориал.

— Пока ты служишь в моей крепости, никто не имеет права тебя судить, — произнёс он словно не своим голосом, — твою семью тоже перевезём сюда.

— Это ведь… Король обвинит тебя в измене.

— И что он мне сделает, Арминас? — принц печально улыбнулся. — Казнит, а на моё место поставит Варнондо? Нет, Арминас, отец так не поступит. Он снова прикажет сочинить обо мне какую-нибудь мерзость, и на этом всё закончится.

— Только петь, похоже, придётся самому, — повеселел хитлумский воин, а Финдекано отмахнулся:

— Я бы посмеялся, но у меня всегда было не слишком хорошо с чувством юмора. Арминас, мне нужна будет твоя помощь на Ард-Гален, у подножья Железных Гор мы держим несколько госпиталей. Их пришлось обустроить под землёй, чтобы не выдать тайные лазы для разведки. Эти госпитали необходимы Фирьяр, пострадавшим на войне — не всех удаётся довезти до крепости, ты понимаешь, надеюсь. А некоторым не требуется лечение у нас, и незачем терять время на дорогу, если можно просто дать отлежаться в тепле несколько дней, а потом позволить сразу вернуться к соратникам. Знаю, ты не лекарь, но помощь нужна в другом. Если ты не общался со смертными достаточно близко, тебе это трудно понять, но необходимо, поэтому послушай. Младших надо охранять. От других Младших. Мы не должны терять раненых и больных, потому что кто-то кому-то должен мирианы, или какой-нибудь вояка вдруг решил, что лучше наших целителей знает, как лечить кровавый кашель. Знаешь, однажды двое молодых бойцов Дор-Ломина умерли из-за обработки открытых ран землёй.