«Я так не хочу!»

И вдруг череду тревожных мыслей прервал оглушающий звон бьющегося стекла.

***

Швырнув на мозаичный пол графин, глава Второго Дома Нолдор вдруг осознал, что его слушают все, кроме Финдекано. Понимание заставило закричать, сжав кулаки.

— Уходите отсюда все! — голос Нолофинвэ сотряс колонны и стены. — Вон! Пусть друг Первого Дома сидит один и думает о своих приоритетах! Пусть знает, чем оборачивается неверный выбор!

Двери закрылись. Воцарилась тишина.

Не зная, что делать, Финдекано взял арфу с причудливо изогнутой декой, попытался играть, только ничего не получилось.

— Ты тоже заодно с моим отцом, да?! — отругал инструмент старший принц Второго Дома Нолдор. — Я не слушаюсь его, поэтому ты не желаешь подчиняться мне? Вредина!

Пройдясь вдоль окон, юный эльф вдруг услышал странный скрежет за дверями, словно кто-то ввинчивал что-то в створки. Звякнул металл. Ещё.

— Не бойся, — послышался голос отца, — тебе просто сделали замок, который я смогу запереть и открыть, когда посчитаю нужным.

Большего унижения Финдекано не мог даже представить. Сгорая от обиды и плохих предчувствий, принц сел на постель, снова попытался наигрывать что-то на арфе, но на ум приходила только песня про бриллиантовые дороги.

Что ж, пусть она и звучит! Громче!

— Посмотри, как блестят

Бриллиантовые дороги!

Послушай, как хрустят

Бриллиантовые дороги! — голос дрогнул от злости, юный эльф возродил в памяти битое стекло на полу. — Смотри, какие следы

Валар тянутся от порога.

Чтоб идти вслед за ними, нужны

Золотые ноги.

Чтоб вцепиться в стекло,

Нужны алмазные когти.

Горят над нами, горят, помрачая рассудок,

Бриллиантовые дороги в каждый миг долгих суток.

Посмотри, как узки

Бриллиантовые дороги.

Нам зажали виски

Бриллиантовые дороги.

Чтобы видеть их свет,

Мы пили сладкие травы.

Если в пропасть не пасть,

Всё равно умирать от отравы

На алмазных мостах,

Через чёрные канавы.

Сколько так просидел, старший сын принца Нолофинвэ не знал, а монотонное бренчание арфы и вовсе вводило в отрешённый полусон, смешанный с горьким злорадством, которое, однако, Финдекано ни за что не выплеснул бы на публику.

Неожиданно струны заиграли сами собой. Финдекано ещё ничего не успел понять, как в окно постучали. Эльф удивлённо поднял голову и увидел висящего на подоконнике Финдарато.

«Как он залез? Зачем?! — промелькнуло в голове. — Здесь же очень высоко!»

Вскочив с места, втородомовский принц стал открывать окно, но вдруг его брат потерял опору, руки соскользнули с украшенного узорами мрамора, и сын Арафинвэ полетел вниз.

Перегнувшись через подоконник, посмотрев, как можно выбраться из запертых покоев и помочь другу, Финдекано увидел, что лепнина на внешней стене дворца ожила: цветочный узор изогнулся змеёй, устремился к падающему эльфу и, оплетя туловище, в последний миг замедлил полёт. Однако совсем остановить то ли не успел, то ли не смог.

***

Пелена перед глазами рассеивалась медленно, голова сильно кружилась, к горлу подступала тошнота. Финдарато закашлялся, боль резанула по спине. Ахнув, он зажмурился, а когда стало легче, открыл глаза и увидел потолок собственных покоев и смотрящую заплаканными глазами мать. К губам приложили смоченную пахучим отваром ткань, и, когда Финдарато сделал глоток, самочувствие заметно улучшилось. Снова захотелось спать.

— Только не двигайся, мой глупый мальчик, — вздохнула Эарвен, — лежи, набирайся сил. Тебе нужен покой, тишина.

Однако отдыха не получилось, потому что в спальню, словно буря, ворвалась Артанис, не обращая внимания на слова родительницы.

— Ты с ума сошёл, братец?! — закричала принцесса. — Если Финдекано предал семью, он более не друг ни тебе, ни всем нам!

— Нет, дорогая сестрица, — слабо улыбнулся Финдарато, — ты можешь мне указывать, куда идти, зачем и что там делать, но кого мне любить — никогда! Я всегда буду с теми, кто мне дорог, кто бы это ни был. Уйди, пожалуйста, если не можешь поддержать любимого брата молча.

— Тише, Инголдо, тише, — Эарвен, если бы была Нолдиэ, испепелила бы взглядом дочь, но тэлерийская леди так не умела, — поспи, отдохни. Пойдем, Артанис, нашему мальчику нельзя волноваться.

Юная принцесса не дала маме взять себя под руку, понеслась бело-золотым вихрем, вероятно, к себе в покои.

— Сейчас они друг друга разорвут в клочья, — вздохнул Финдарато Инголдо, закрывая глаза, — и Валинор перестанет быть красивым. Как жаль…

***

Захлопнув двери в спальне и бросившись к огромному сияющему зеркалу, Артанис схватила нож и начала выковыривать из рамы самоцветы, сделанные Феанаро, швыряя изумительной красоты камни на пол, с ненавистью пиная их ногами. Лучше изуродовать красоту, чем подчёркивать её творениями рук предателя!

Хотя… Искуственные кристаллы, выращенные в росе Древ Валар руками ненавистного мастера, способного осквернить даже священное, можно подарить.

Тем, кто не боится грязи.

Примечание к части Песня гр. Наутилус "Бриллиантовые дороги"

Собственная Песнь Айнулиндалэ

Нарочито медленно, словно опасаясь рокового шага, менестрель-Нолдо перевернул часы со сверкающей крошечными звёздочками синей жидкостью. Серебряные деления на колбах маняще засияли, притягивая взгляд: двенадцать длинных чёрточек, между ними — шесть заметно более коротких, а среди них россыпью творений Элентари сияли точки, отмерявшие самые кратковременные события.

Убрав с лица чёрные волосы, певец, чьи серые глаза сиянием выдавали родившегося в Валиноре и не знавшего сумрака Средиземья эльфа, засмотрелся на текучий блеск. Сколько времени звучит каждая струна арфы?

Секунды? Или меньше?

Сильно ли разнится срок трепета мелодии в сияющем воздухе, в зависимости от размера инструмента?

А сколько потом живёт память о сыгранной ноте? Или о неосторожно сказанном слове?

Аклариквет давно старался не думать про появление своего обидного корявого прозвища, однако то и дело вспоминал, как надеялся, что его так будут называть недолго. Это было очень наивно!

Впрочем…

От нечего делать, осудить и заклеймить менестреля, сделав его «Певцом-для-глупых-девочек», «Скучным», «Провокатором» или «Купленным» — любимое занятие беззаботных слушателей, которые сами не сплетают узоры из нот. Легко говорить о том, чего не умеешь, что не пытаешься сделать смыслом жизни. Очень просто превратить чужой труд в предмет своих насмешек, а потом из этого и создавать собственную тему. Как-то это неправильно, правда?

Аклариквет посмотрел на стекающую в часах жидкость, прислушался к кратковременному звучанию струн.

«Семь часов, семь комнат, семь шагов…»

Вспоминался ставший катастрофой недавний праздник. Хуже всего было то, что виной всему оказался тоже менестрель, а сам втородомовский певец ничем не смог исправить ситуацию. Как же хотелось отыграться! Почему ничего не приходит в голову? Где вдохновение?

«Семь цветов, не собранных в букет…»

— Не нужно мстить обидчику, — произнёс Аклариквет давно сказанные слова.

Тогда тоже было странное торжество. Тогда… В далёком детстве.

***

Гоняться по священному холму за мотыльками казалось маленьким аманэльдар весёлым. Ловя под Древами Валар сияющих бабочек, мальчики и девочки осторожно сажали насекомых в прозрачные сосуды, соревнуясь, кто больше наловит за время пересыпания алмазной крошки в огромных часах. Дети знали: бабочкам нельзя повреждать крылья, иначе Валиэ Йаванна будет зла, а это, разумеется, очень-очень плохо.

— Ты нечестно играешь! — неожиданно поссорились два среброволосых Эльда.

— Нет, это ты моих бабочек отнимаешь!

Едва не завязавшуюся на священном холме драку пресекла Майэ Ариэн, слетевшая огненной птицей с золотого Древа Лаурелин.

— Не нужно мстить обидчику, — сказала она детям, забирая у обоих спорщиков сосуды с мечущимися сине-золотыми мотыльками. — Лишь помните: Валиэ Вайрэ сплетёт вечное счастье для каждого, кто себя хорошо ведёт.