— Но ведь у пещер есть хозяева! — с ужасом выдохнул архитектор.

И прочитал в глазах друга скорбную решимость, словно услышав несказанные слова: «Я уже убивал, мне нечего терять».

— Разумеется, крепость не будет пустовать, — с улыбкой развёл руками Финдарато, видя, что сторонники его затеи есть, и немало. — Это ведь стратегически важный рубеж в войне против всеобщего Чёрного Врага! Конечно, здесь останутся войска. Этот вопрос мы решим на совете, который будет завтра в полдень. А пока продолжим свои дела, соберёмся с мыслями, чтобы всё обсудить, ничего не упустив.

Эльф с тяжёлым взглядом поклонился, собираясь уходить, однако король остановил его:

— Элендил, в бумаге написано многое, но, уверен, не всё.

— Разумеется, владыка, — слишком почтительно для валинорского Нолдо из Первого Дома произнёс посланник. Похоже, вынужденное проживание у наугрим сделало его покорнее. — Господин Тьелперинквар Куруфинвион заинтересовался пещерами Нарога, однако не располагает армией, а его отец отправил свои войска в Химринг.

— На оборону нам хватит того, что есть, — задумчиво кивнул Финдарато, теряясь в противоречивых чувствах: эльфы шли в Эндорэ, чтобы вернуться на родину, а не отобрать земли у местных жителей. Если добро ведёт себя, как зло, остаётся ли оно добром? Но с другой стороны, какой смысл в мёртвом добре, когда зло живёт и процветает? — Богатство нарогских пещер окупит все наши вложения и приумножит казну. Нас ждут несметные сокровища и безопасность — в этом клянутся наугрим, а они врать не станут.

— Фелагунд! — воскликнул чернобородый гном, выбегая вперёд и кланяясь. — Отныне мой народ будет величать тебя Мастером Камня и другом Кхазад!

— Это великая честь для меня! — ослепительно улыбнулся король Тол-Сириона.

Орландир решительно покинул зал и пошёл по белокаменной улице, украшенной цветущими деревьями и фонтанами, в сторону площади. Смотря на стены дворца и защитные укрепления с ажурными окнами-бойницами, Нолдо твёрдо решил, что на это раз останется со своим детищем до конца.

Даже если остров покинет всё живое.

***

Её руки сегодня были ласковыми, как никогда ранее, губы — трепетными и нежными, а тело податливым и мягким, гибким, упругим, покорным.

Отвечая на каждое движение, остро реагируя даже на незначительную, мимолётную ласку, плоть сжималась и пульсировала, грудь часто вздымалась, дыхание стало громким и тяжёлым, с приоткрытых губ, то и дело жадно хватавших воздух, слетали стоны, носик мило сморщивался, а взгляд, томный и затуманенный страстью, устремлялся на любимого супруга, восхищённо рассматривая его гибкое изящное тело, влажное и горячее. Понимание, что желанная женщина обожает и всецело принадлежит своему мужчине, возбуждало снова и снова, ночь любви растянулась на всё утро и половину дня.

— Я уже опоздал на совет, — прошептал сквозь поцелуй Артаресто, тут же забыв, о чём говорил, когда ловкие пальцы Толлунэль стали играть с его волосами, кончиками ушей, проводить по шее и спине до самой поясницы.

— Пусть подождут, — томно простонала эльфийка, выгибая спину, прижимаясь бёдрами и низом живота, впуская в себя возбуждённую плоть. — Они боятся дракона, — выдохнула Толлунэль, ускоряя и замедляя движения, сжимая руками низ ягодиц, легонько хлопая по ним, — а я не боюсь.

Дыхание стало частым и громким, Артаресто подмял супругу под себя и, нажимая пальцами на самые чувствительные зоны, страстно целуя грудь, прикусывая соски и кожу, насладился бурной реакцией любимой на ласки, когда короткие стоны перешли в крик.

Тело свело невыносимо приятное напряжение, мгновение показалось вечностью, и, чувствуя, как бешено колотится сердце, Артаресто рухнул на подушки, поднимая Толлунэль на себя и с силой прижимая.

— Ты победишь любого дракона, — прошептала эльфийка. — Пусть пронзённая мечом тварь красуется на наших знамёнах! Арфа и факел могут уходить, петь и светить во тьме подземелий, а наши флаги взовьются до звёзд! Подыхающий в муках монстр украсит башни Минас Тирита, чтобы враг устрашился нашей мощи!

Сын короля Тол-Сириона слушал восторженные речи, и лесть всё глубже проникала в сердце.

— У нас обязательно родится красавица дочь, — продолжала мечтать вслух Толлунэль, опустив руку между ног мужа, перебирая пальцами и скользя ладонью, — она будет прекрасней всех в Арде! И выйдет замуж за победителя драконов! Ведь именно такой и должна быть судьба принцессы.

Уже готовый идти на совет к отцу и повторить речи жены слово в слово, Артаресто почувствовал новую волну возбуждения, и губы эльфийки тут же отреагировали, обхватив влажную гладкую плоть. Язык и руки ловко задвигались, светлые волосы щекочущей волной рассыпались по ногам и животу.

Хотелось только одного — наслаждаться ласками, ни о чём не думая, и желание в полной мере осуществлялось, не оставляя места в жизни ни разуму, ни обязанностям.

Песня горного водопада

— Ну что, брат, побывал на священном острове, поднятом самим Вала Улмо для нашего драгоценного Финдарато? — Ириссэ встретила Турукано на подъезде к городу, гарцуя на вороной кобыле.

Леди, похоже, собиралась на охоту, и сын верховного нолдорана неожиданно для себя подумал, что ему повезло не стать попавшейся на пути стрелы жертвой.

— Я не получил ответа, — виновато произнёс лорд, невольно размышляя о мести судьбы за разрушенную любовь сестры.

Что стоило юному глупому принцу сделать вид, будто не нашёл беглянку? Зачем надо было выслуживаться перед отцом, которого теперь презирает? Ради чего он, заносчивый гордец, считавший себя умнее и правильнее всех, своими собственными руками уничтожил союз двух судеб, и теперь Ириссэ здесь, одинокая и озлобленная, с презрением в холодном сердце смотрит на любящие семьи и детей, смеётся над нежностью, но на самом деле совершенно беспомощна, беззащитна и несчастна! А безмозглый зазнавшийся втородомовский принц, сломавший ей судьбу, обязан опекать сестру, держать при себе и хранить, словно величайшее сокровище. Он ведь сам лишил её того, кто мог и хотел это делать, следовательно, обязан заполнить образовавшуюся пустоту!

— Значит, зря ездил, — рассмеялась Ириссэ. — А мне один Синда рассказал, что в Первой Битве за Белерианд орков напугало отсутствие яда на стрелах эльфов — морготовы твари подумали, что эльфы едят трупы врагов, поэтому не травят их, чтобы не испортить мясо. Неужели они не знали, что многие яды перестают быть опасными, когда туша хорошо прожарена?

Зло расхохотавшись, охотница пришпорила коня и, выпустив стрелу в ствол рябины, рванула вперёд, призывая слуг и составивших компанию лордов не отставать.

Бросив взгляд на прибрежные скалы, Турукано понял, с кем должен поговорить как можно скорее.

***

Доставая книги с верхних полок шкафа, не уступавшего длиной небольшой улице, Умник критически посмотрел на стремянку, на которой стоял, и, переведя взгляд на своего лорда, серьёзно заявил:

— Если к штурму крепости готовиться заранее, привлечь мастеров и не жалеть ресурсы, можно рассчитать размеры и конструкцию лестниц так, чтобы их нельзя было ни отбросить, ни завалить на бок, ни поджечь. Опоры нужны надёжные и крепкие, материал не должен легко нагреваться. Я хотел бы поделиться наработками, но не решил, кому лучше их отправить.

— Всем сразу, — раздражённо отозвался Турукано, листая записи, присланные из Бритомбарского книгохранилища в начале дружбы с Кирданом. — Чтобы ни у кого не было преимущества перед другими.

— Я надеюсь, — летописец прямо посмотрел на своего лорда, — неважно, у кого из эльфов лучше вооружение. Я надеюсь, — рука книжника указала в сторону полок с валинорскими записями, находившимися через три секции справа, — эльфам не понадобится вооружаться друг против друга, превосходя военной мощью соседа. Я на это надеюсь.

— Хорошо, но разработки либо оставляй у себя, либо раздавай всем, — процедил сын верховного нолдорана. — Ты сам видел, что бывает, когда кто-то вооружён лучше. Неоднократно видел.