— Зачем? — в один голос спросили эльфийки.

— Пусть расскажет, как сделать насыпной остров. Я очень надеюсь, что огнедышащая тварь не умеет плавать.

***

— Дракон?

— Золотой червь?

— Глаурунг?

— Новый облик Балрога или искажённая ящерица?

— Моргот научился создавать жизнь?

— Что делать?!

Дворцовая площадь наполнилась встревоженными голосами, воин в алом плаще со звездой Феанаро на груди напряжённо прищурился, косясь на дортонионских лордов, не уверенный, стоило ли вот так собирать народ и сообщать о новой угрозе с севера. Может быть, имело смысл сначала подготовить хоть какой-то план обороны?

Айканаро и Ангарато говорили в основном о том, что необходимо обезопасить лес от огня, а если пожар всё-таки случится по вине какой-либо огнедышащей твари, нужны защитные просеки, а лучше — каналы с водой. Дороги тоже необходимо охранять от непрошенных гостей. Да, разумно, однако всё это уже говорилось не раз, делалось стабильно, стало привычным, а угроза пугала новизной, и старые способы защиты теперь казались бесполезными. Осадный лагерь же пал! Камни горели! Сама земля полыхала!

— Каждый должен понимать, — постоянно перебивал брата Айканаро, — что бежать и прятаться смысла нет! Моргота надо победить! Мы выстроим ещё крепости! Усилим оборону! Встретим любого врага лицом к лицу и не побежим в ужасе, кто бы ни бросил нам вызов! Мы отстоим нашу землю! Победа будет за нами, ибо наш дух не сломить!

Химрингский гонец видел смятение в глазах эльфов, и пусть лорд подбадривал их, всё равно многие боялись и не могли этого скрыть. Даже второй владыка Дортониона не выглядел уверенным в своих силах, постоянно поднимал глаза на окно дворца, в котором виднелся женский силуэт, и смог сосредоточиться на общении с народом, лишь когда закрылись шторы.

— Мы победим, — подтвердил Ангарато, — иначе и быть не может.

***

Эльдалотэ отошла от окна.

— Оставьте меня! — последнее, что смогла сказать леди служанкам, прежде, чем заплакать.

«Я должна быть сильной! Должна! Должна! Я летописец! Я не могу сдаться!»

Вспоминая Квеннара и Умника, отчаянно смахивая слёзы, Эльдалотэ схватилась за вино и пила до тех пор, пока не закружилась голова.

— Эру! Почему? — прошептала эльфийка, думая о сыне и угрозе, с которой придётся столкнуться её мальчику. — Почему? Зачем ты позволяешь Морготу создавать чудовищ, живущих только ради убийства?!

Обернувшись на книгу, где лишь половина страниц была исписана, Эльдалотэ взялась за перо. Хмель и слёзы туманили взор и разум, леди не была уверена, что способна написать хоть что-то стоящее, но не могла иначе: сейчас ей было необходимо излить страх и боль на бумагу.

Рука начала выводить не слишком ровные тенгвы, на строчки капали слёзы.

«Читала в детстве эту сказку мама мне:

Жила в лесу волшебном стайка ярких птиц,

И в тот же вечер я их видела во сне,

Под тихий шёпот потревоженных страниц.

Там снегирей качались мирно гнёзда на ветвях,

И никому неведом был крадущий волю страх.

Так безмятежна жизнь была их птичья, словно сон,

Но появился в том лесу дракон.

Казалось, крылья есть, и птицы в том сильны,

И бездна неба им Создателем дана.

Мог лишь безумец пожелать себе войны,

Но где есть сила — сразу меркнет разум там.

Горячий дым залил тот лес, и кровь со всех сторон,

И бил набатом в чёрном небе колокольный звон.

В глазах врагов застыла кровь приказами «убить!»

Как было раньше — никогда не быть.

Давно я выросла, но страх в моей душе —

Той старой сказки затаившийся дракон.

Он наготове, он всегда настороже,

Сжигать, что близко мне — таков его закон.

Посмотри вокруг себя — сколько боли среди нас!

Строишь свою жизнь, а кто-то уничтожит всё за раз.

Кто-то верует в любовь, а кто-то развязывает войны,

Кому-то режет слух и глаз, когда вокруг него спокойно.

Он в каждом из нас, и придёт его час,

Он в каждом из нас, да, придёт его час!

Он в каждом из нас до поры сидит.

И я в финале не уверена: кто всё ж победит.

Снегири — гори огнём!

Снегири…»

Захотелось уткнуться в грудь супруга, зарыдать, словно дитя, но Ангарато не было рядом — конечно, лорд должен быть со своим народом. А жена… Жена подождёт. Пусть её утешат книги, ведь именно в них можно найти правильные слова на все случаи жизни.

И смерти.

«Снегири — гори огнём!

А драконы — им плевать на законы».

Примечание к части Песни:

Catharsis "Танцуй в огне"

Элизиум "Снегири и драконы"

Финрод и Тургон на Тол-Сирионе. Новое имя родного города

Тол-Сирион пел и танцевал.

Звуки музыки далеко разносились по реке, жизнь кипела, и веселье, царившее на самом острове и в поселениях на берегах полноводной реки, оказалось невозможно заразительным. Хотя старые тэлерийские песни, впервые исполнявшиеся ещё во времена переселения в Валинор, и постепенно обретшие новые куплеты и мелодии, были последним, что хотел бы услышать сейчас Турукано, на сердце виньямарского лорда стало немного легче, к тому же сын верховного нолдорана видел, как его верные радуются беззаботным танцам, поэтому невольно разделил общее настроение.

Поначалу запаниковавшие после известий о морготовом драконе эльфы, похоже, привыкли к мысли о новой угрозе и продолжили жить, как прежде. Никто ведь не нападает — какой смысл горевать заранее?

На Тол-Сирионе играли сразу несколько свадеб, весна расцвела и согрела уже тёплыми, но ещё не горячими лучами Анар холодную землю, поэтому песни звучали как никогда душевно. Пытаясь не вспоминать собственную свадьбу, чтобы опять не захотелось отправиться вслед за супругой, заставляя себя думать о чувствах дочери, Турукано вымученно улыбнулся танцевавшим на причалах эльфам. Все пришвартованные лодки, как одна, были выкрашены в белый, стилизованными под лебедей, и сын верховного нолдорана начал искать в этом глубинный смысл или злую иронию судьбы.

— Пускай за кормой в лёгкой пене дней

Забудется сон золотой лагуны, — пела дева с деревянными гуслями, стоя по бёдра в воде прямо в платье.

Ей подпевали все гуляющие, на пристань выкатывали новые бочки с вином. Появление высокородного гостя с целым войском верных заметили не сразу, а когда увидели, практически не обратили внимания, лишь некоторые вежливо предложили присоединиться к веселью.

— Где всё было вскользь, невпопад, нелепо

И, в общем, зазря, — громче и громче звучала песня. — Вдали от земли во сто крат видней,

Зачем рисковать ненадёжной шхуной,

И как тяжело нас, порой, тянули ко дну якоря.

Оставшимся ждать помаши рукой,

Навряд ли ты к ним возвратишься снова

В размеренный быт и возню привычной

Портовой тоски.

Им не объяснить, что такой покой

Порою ужаснее шторма любого,

А звёзды в ночи и родней и ближе,

Чем все маяки.

Было ли, не было плаванье верным,

Время покажет потом.

Волны сомнений с ветрами разлуки —

Пусть, лишь бы сдюжили снасти.

Лишь бы под небом спасительной твердью

Встретился в море шальном

Еле заметный, почти позабытый

Маленький остров по имени «Счастье».

— Тол-Эрессеа, — услышал Турукано от кого-то из своих, — не думал, что о нём до сих пор вспоминают. Интересно, когда ледник растаял, не потонул ли наш Остров Надежды?

— А если и потонул? — пожал плечами лорд, спешиваясь и присматриваясь к гуляющей толпе, пытаясь понять, кто мог бы помочь с переправой. — Какой смысл в нём теперь? Тол-Эрессеа — лишь символ того, что однажды эльфы пошли на зов Валар. Это просто кусок земли, который когда-то был для нас едва ли не священным символом новой прекрасной жизни, но теперь таковым не является. Даже если до него доплыть и высадиться, в Валинор тебя никто не повезёт.

— А я и не захочу, — отмахнулся воин. — Мне хватило опеки Валар! Когда всё хорошо, я и сам о себе могу позаботиться, а когда плохо — им до меня дела нет.