— Вы волшебницы! — ахнула мама будущей принцессы. — Вы сделали из девы-наугрим красавицу! Пожалуй, вам действительно под силу сотворить принцессу из моей дочери. Делайте, что считаете нужным.
Юная эльфийка с радостным писком вскочила с кресла и стиснула в объятиях всех по очереди, чуть не плача от счастья. Смешивая ароматные масла, Пилинэль, ласково улыбаясь наивному восторгу своей дорогой гостьи, подумала, что не хотела бы родить такую глупую дочь.
***
Проверяя, действительно ли подаренный кинжал способен резать кованый забор, Куруфинвэ-младший представлял реакцию Морифинвэ, когда тот увидит, что стало с оградой небольшого дворцового фонтана, и это очень веселило. На удивление острый и вроде бы прочный клинок и выглядел необычно: покрытое резьбой лезвие можно было рассматривать вечно, каждый раз воображение рисовало разные картины: от заклинаний на неизвестном языке до пейзажей и портретов. Однако, чем дольше Феанарион изучал кинжал, тем сильнее мастеру казалось, что это декоративное оружие, не способное стать боевым товарищем.
«Он создан послужить любви».
«Пожалуй, — задумался Атаринкэ, проводя пальцем по стали, состав которой на вид отличался от всех известных валинорскому кузнецу сплавов, — гномиха была права: лучше пусть оружие послужит любви, чем любовь заставит взяться за это оружие».
Словно в знак согласия с мыслями эльфа в дворцовом парке запел соловей. И звёзды засияли ярче.
Примечание к части Гномы пели народную песню "Как хотела меня мать..."
Изумрудик: "Сделай меня эльфийкой!" https://vk.com/photo-185183650_457239143
Сделали https://vk.com/photo-185183650_457239209
Те, кто хотят войны
Боевой топор с глухим стуком вошёл в податливое дерево, глубоко погрузившись в истекающий пахучей смолой пень.
— Ты поделился с нами богатой золотой жилой, Азагхал, — сказал очень широкоплечий и мощный даже по меркам горняков наугрим, подойдя к приехавшему на месторождение королю, желающему посмотреть, как идёт работа, — у нас тоже есть предложение. Слышал о системе пещер Жадная Тролльчиха? О карликах, присвоивших сокровища недр? Слухи об их богатствах снова ползут, словно термиты из разорённого логова.
Увидев сомнения во взгляде возможного союзника, гном отмахнулся.
— Что тебя смущает, Азагхал? Ты знаешь, как никто другой, что эти карлики не мастера и не добытчики. Они сидят на несметных богатствах своими дряхлыми вонючими задницами, жирея от безделья! Их надо согнать с сокровищ!
Поняв, что королю не нравится подобная речь, догадавшись о нежелании воевать ради наживы, ногродский горняк сменил тактику.
— Да не пойдём мы с войной и разрушением! Мы ж не орки какие! Придём и заставим этих бездельников работать. Они трусы, им одной оплеухи на каждого достаточно, чтобы задницы подняли и взялись за долото! Дать им разок пинка, чтоб сидеть больно было, работать и начнут! И, — гном, заговорщически осмотревшись, заговорил вполголоса, — нам помогут эльфы — наши добрые соседи. Знаешь, о чём у нас договор с Краснолицым? Он даёт воинов, а мы ему — треть сокровищ. Но, друг мой, Азагхал, ты же понимаешь, я не столь щедр с эльфами, поэтому охотнее поделюсь с тобой, чем с таргелионским королём.
— Нарушишь договорённость? — серьёзно спросил король Белегоста.
— Я лишь немного её переиграю, друг. Я же не хочу ссориться с теми, кто взялся охранять нашу торговую дорогу.
Внимательно смотря на подмигивающего собеседника, Азагхал думал, что не хотел бы ввязываться в сомнительные дела, но, к сожалению, его собственное влияние в Ногроде не настолько велико, чтобы заставить собратьев одуматься: как они могли позволить чужаку перегородить их тракт? Эльф говорит о безопасности, но королю Белегоста всё больше казалось, что дань, которую приходится платить за пользование дорогой, нужна вовсе не стражам крепости Карантира. Выходит, гномы содержат чужую армию, платя за пользование собственным трактом! Азагхал уже не раз думал о строительстве другого пути, который будет проходить севернее. Проблема, тормозящая работу, заключалась лишь в желании объединить Ногрод и Белегост, а владыки Ногрода прекрасно договорились с таргелионским эльфом-королём — видимо, им сотрудничество оказалось взаимовыгодным.
«Зачем тебе Ногрод? — спрашивал Азагхала брат. — Хочешь править двумя городами? Одного мало? Жажда власти затмила разум?»
Белегостский король хотел думать, что это не так. Нет, он не жаждет абсолютной власти, он лишь хочет благополучного будущего для наугрим.
«И только ты, управляя всеми, сможешь его обеспечить?»
— Белегост — мирный город, — твёрдо заявил Азагхал собрату из Ногрода. — Мы не пойдём воевать в пещеры на юго-западе. Зато, друг мой, охотно поможем в работе и поиске месторождений, поделимся своими находками. Как и вы, полагаю.
Гном выдернул из пня топор и согласно кивнул. Конечно, безусловно, как не поделиться с братьями?
***
Рассматривая новые клипсы из удивительного розоватого серебра, Оэруиль думала о своей роли в жизни таргелионского королевства.
Встречаясь с мужем-нолдораном исключительно на торжествах или во время редких совместных поездок по стране, эльфийка чувствовала себя красивым, нравящимся народу атрибутом власти короля, чем-то вроде изящного венца или герба на знамени. Не самая плохая роль, пожалуй, только заниматься лишь выбором нарядов, причёсок и подарков для уважаемых персон Оэруиль считала скучным и утомительным. К внешности королевы подходили с научной дотошностью, словно к геральдике: если предстояло выйти в народ, предполагалось менять детали одеяния едва ли ни на каждой улице, ведь для ювелиров необходимо демонстрировать любовь к изысканным украшениям, чтобы мастера чувствовали свою востребованность, портные должны замечать акцент на множестве изысканных тканей и вышивке, конюхам приятно увидеть свою королеву верхом на дивном скакуне, а как показать навыки в выездке в роскошном платье? А ещё есть охотники, оружейники, пекари и многие-многие другие, кому необходимо нравиться, при этом подчёркивая свою верность происхождению, оставляя в меняющемся образе место родовой символике лорда Новэ и Оссирианда, сочетающейся с восьмиконечной звездой на чёрно-красном фоне.
С гномами было проще: от королевы требовалось лишь знание песен подгорного народа, умение под них танцевать и способность, не морщась, пить горький крепкий эль.
Подумав ещё раз о том, что именно угнетает и заставляет чувствовать себя несчастной, Оэруиль поняла — дело в том, что совершенно не с кем поговорить по душам, открыто и честно, не как королева с восхищёнными подданными, но как обычная эльфийка, у которой есть свои мысли, чувства и желания.
Неожиданно вошедшая служанка, смотря испуганно и умоляюще, положила на стол письмо.
— Пожалуйста, госпожа, не спрашивай ничего! — чуть не заплакала дева, и дочь лорда Каленовэ позволила ей уйти.
Что-то случилось?
Однако содержание письма оказалось абсолютно обычным, не способным ужаснуть — в нём было сообщение о благополучном течении дел в пещерах, отсутствии потерь среди воинов Карантира, найденных месторождениях и начале вывоза положенной доли сокровищ. Что же страшного случилось? Неужели последняя строчка об отмене поездки в южные поселения на границе с Оссириандом несёт в себе тайный жуткий смысл?
Абсолютно уверенная в обратном, Оэруиль решила для себя, что служанка просто боится за кого-то, отправившегося вместе с наугрим за сокровищами в занятые какими-то тварями подземелья. Дочь лорда Каленовэ слышала истории Авари о том, как некоторые племена эльфов, позже ушедшие на север, за чёрные горы, устраивали охоту на маленьких подземных уродцев, больше походивших на дикое зверьё, нежели на способных к осмысленной речи созданий Творца. В страхе перед лихими охотниками коротышки бежали под землю и на долгие годы пропали. Удивительно, что снова кто-то о них вспомнил.
Донёсшиеся с площади голоса заставили забыть о делах и старых сказках.
