Аратэльмо понимал, что никогда и никому не должен подобного говорить, и от необходимости лгать даже близким становилось ещё гаже на сердце. Мельком взглянув на книгу с огненной птицей и почему-то вспомнив рассказ отца о погребальных кострах, на одном из которых и закончился путь в мире живых для того неизвестного мальчика Аратэльмо из Тириона, Артельмир Химрингский завернул за угол, открыл дверь в архив…

— Я забыла запереть, прости, — виновато сказала любимому учителю сына лорда прекрасная дева с сияющими прозрачно-серыми глазами, спешно поправляя платье и волосы.

— Ничего страшного, — улыбнулся книжник, давая понять, что Аратэльмо может войти. — Мы с тобой позже продолжим, моя душа. Наше обсуждение новой книги о нарогских пещерах оказалось столь увлекательным и приятным, что я буду бесконечно счастлив продолжить.

Дева рассмеялась и выпорхнула в основное помещение библиотеки. Осторожно поправив рубаху, летописец начал вставать со скамьи, Аратэльмо бросился помогать: Ондимо, валинорский каменщик, во время Исхода стал воином, но в Битве-под-Звёздами лишился левой ноги до самого бедра. Сидеть стало удобнее, чем ходить или, тем более, сражаться в доспехах, и Нолдо вспомнил о детском увлечении стихами и историей.

— Это правда, что на осадный лагерь напал дракон? — спросил Ондимо, подойдя к стопке книг в углу комнаты, возвышавшейся до подбородка эльфа.

— Червяк, — пожал плечами Аратэльмо.

— У него не было лап? — уточнил летописец, деловито перебирая записи.

— Полагаю, были, — юный лорд остановил взгляд на том, зачем пришёл, и пусть поговорить с бывшим учителем очень хотелось, тревога брала своё.

— У червей нет ног, — серьёзно сказал книжник, достав энциклопедию подземных существ. — Здесь только подтверждённые данные о представляющих опасность животных недр. Хеправион, твой «горячо любимый» приближённый отца, передал рисунки очевидцев с места битвы, и ни на одном из них дракон на червя не похож. Воины между собой могут обзывать врага, как хотят, но мне нужна достоверность. То, что Моргот — чёрный враг, не означает, что он полностью цвета угля.

— Я пришёл за листами для чертежей, — виновато опустил глаза Аратэльмо. Уходить не хотелось совершенно.

— Если нужна помощь, — начал говорить Ондимо, и сын химрингского лорда, не дослушав, согласился. В одиночку пришлось бы возиться в два раза дольше.

— Однажды я уйду в восточные земли, — сказал Нельяфинвион, — жаль, не смогу взять тебя с собой, однако, можешь быть уверен, я стану отправлять посланников, и сведения, приносимые ими, будут максимально точными и достоверными.

— Если выполнишь обещание, — улыбнулся летописец, почти не хромая, шагая в сторону коридора, — это будет лучшее, что ты сделаешь для меня.

— Выполню, — заверил Аратэльмо. — Клянусь.

Преграда к доверию

Недружелюбная равнина, которую Линдиэль запомнила с детства благодаря забавному названию — Царство-над-Весёлым-Потоком, раньше выглядела пусто и уныло, и смеялись там только воды широкой реки, протекающей между высокими пустынными берегами. Теперь же здесь кипела жизнь, особенно вдоль дорог, где практически каждый дом был и торговой лавкой мастеров, и таверной, а завезённая из плодородных краёв земля вокруг построек чернела на фоне сероватой пыльной родной почвы.

И в каждом доме жили семьи. Одни — мирно и ладно, другие — нет. Линдиэль смотрела, как жёны отчитывали мужей за недостаточно успешную торговлю, а мужья жён — за небрежное ведение хозяйства, родители ругали детей за баловство и непослушание, а дети родителей — за излишнюю строгость и требовательность, кто-то обижался, плакал, даже дрался, а дочь лорда Новэ едва не рыдала оттого, что у всех есть семьи, но только не у неё. Даже скорбящие казались эльфийке счастливыми, ведь им хотя бы есть, о ком плакать.

Помня обещание отца, Линдиэль, наконец, поняла, каким образом можно исполнить задуманное, и для начала решила встретиться с племянницей и её наводящим ужас на соседей супругом.

— Владыка Карантир не принимает гостей, — сообщили встретившие Линдиэль верные короля. — Нам приказано сопроводить тебя, леди, к королеве.

Дочь лорда Новэ недовольно поджала губы. Да, она слышала про затянувшийся совет, касавшийся торговых дел, хотела бы попасть на него, однако настаивать не решилась.

Эльфы свернули на восточную дорогу, ведущую вдоль гелионского притока в небольшой лесок, расположенный в низине у озера. Гарцуя на белоснежной длинноногой лошади, облачённая в доспех Линдиэль ловила на себе удивлённые и восхищённые взгляды Синдар, и гордилась собой. Это немного отвлекало от грустных мыслей.

Домиков попадалось всё меньше, местность стала неровной, а после двух глубоких оврагов началось редколесье, пересечённое дорогой из белых камней.

— Весной и летом здесь всюду птицемлечник, — сказал Синда в цветах королевского дома, — крошечные звёздочки, но их так много, что травы не видно. Высаживать что-то другое запрещено.

Солнце начало клониться к закату, небо потемнело, и редколесье заполнилось туманным мраком. Впереди засиял белый мрамор.

— Оэруиль теперь живёт здесь? — указала Линдиэль на башню, всё чётче проступавшую во тьме среди сторонившихся непрошенных гостей тонких стволов.

— Госпожа королева проводит в Башне Морской Звезды много времени, — кивнул посланник, — мы думали, владыка Карантир будет против, однако он лишь посмеялся и позволил супруге находиться здесь столько, сколько пожелает.

Белая одинокая башня заблистала серебром в таинственном свете ночи, озеро заиграло искрами звёзд.

— Эаринэль, — выдохнул кто-то рядом, и дочь лорда Новэ вздрогнула.

Прекрасная изящная постройка совершенно необъяснимо пугала, словно блуждающий огонёк над болотом, скрывшем массовое захоронение. Чем ближе Линдиэль подъезжала, тем слышнее становилась музыка, доносящаяся из высокого стрельчатого окна: арфа не пела, она тренькала, рвано и не мелодично, будто на последнем издыхании. Огонь внутри башни дрожал и метался, словно в помещении носился ураган.

Стало очень страшно.

— Удержи меня, — послышалось замогильное пение, слова растягивались, голос дрожал, и ноты звучали чудовищно надрывно, — на шелкову постель уложи меня,

Ты ласкай меня,

За водой одну не пускай меня.

Удержи меня…

— Ждите меня у входа, — приказала Линдиэль, и, делая вид, будто ничего особенного не происходит, пошла по белоснежным ступеням, которые казались липкими и скользкими, тень, падающая от эльфийки, окрашивалась алыми подтёками, словно камни делились страшными воспоминаниями с новой гостьей, желая предупредить или просто напугать из шалости.

Внутри башни горели факелы, неверный свет пламени оживлял изображения на стенах, казалось, будто именно нарисованные и вылепленные лица заманивали вымученным пением, повторяя: «Удержи меня, на шелкову постель уложи меня».

Сосредоточившись на ступенях, Линдиэль поднялась в широкую комнату, где сидела племянница, склонив голову на арфу. Чёрное лоснящееся платье разлилось по полу сверкающими волнами, корпус инструмента был из тёмного дерева, и на фоне озарённого розовым и оранжевым белого камня таргелионская королева казалась не живой эльфийкой, а провалом в стене.

— Привет, Оэруиль, — по-мужски поклонилась Линдиэль, демонстрируя роскошный доспех.

— Облачившись в металл, любой становится храбрым, — печально усмехнулась дочь оссириандского лорда, — но нельзя ходить в нём всё время. Однако, стоит стать уязвимой, тебя сразу же попытаются раздавить.

— Увы, с этим ничего не поделать, — пожала плечами воительница, садясь рядом с дочерью брата. — Я хотела переговорить с твоим мужем по поводу военного положения на севере. Помоги, пожалуйста, я в долгу не останусь.

Пламя факелов задрожало с новой силой, ворвавшийся в окно ветер едва не задул огонь.

— Считаешь, я могу повлиять на мнение короля? — задумалась Оэруиль. — Даже не знаю. Перед моим отъездом у нас состоялся странный разговор.