— Дядя, уговори папу открыть границы! — настаивала принцесса. — Я знаю, он тебя послушает!
— А уж свою разлюбезную жену — тем более, — хмыкнул Эол, смотря на небо. — Дочка и мама всегда найдут общий язык.
— Я с мамой вообще не могу разговаривать! — Лутиэн подбоченилась и топнула ножкой. — Она не станет беседовать со мной без папы, а если и получится, будет говорить таким тоном, словно все мы лишь подобия её величия, ведь она Айну! Начнёт выражаться иносказательно, какими-то нелогичными аллегориями… А в итоге получится разговор ни о чём, и дело опять не сдвинется! Дядя, да пойми же! Там, за нашими границами — голод, боль, война! Там орки, прославляя Вала Манвэ, убивают детей! Воспевая Варду, насилуют женщин! Вознося хвалу Ауле, они грабят дома! Не знаю, что за сущностей они имеют в виду, кто покровительствует кровожадным тварям, но называют они их именами Творцов Арды! Это очередная ложь Мелькора? Понимаешь, если орки славят Валар, если мечтают погибнуть в бою и после смерти возродиться за морем в священной земле, их ничто не остановит! Вера делает их беспощадными убийцами, но и к себе жалости они не ищут. Они рады погибнуть, убивая неверных, считая нас, оставшихся в Эндорэ, предателями. Нас и Авари, которых мы считаем дикими просто потому, что не объединились когда-то. Но ведь они тоже эльфы! Наши собратья! Умоляю, дядя, поговори с папой! Пусть откроет границы! Пусть позволит всем укрыться в Дориате!
— Не хотел тебя расстраивать, дитя, — криво усмехнулся Эол, — но орки — тоже эльфы. Немного подправленные магией Хозяина Севера, но эльфы! Их тоже сюда пустить?
— Орки — не эльфы! Неважно, кем они были раньше. Теперь это другие существа.
— Разве? А ты когда-нибудь вспарывала брюхо орка? Положи рядом труп эльфа и этой «твари» и вскрой оба. Увидишь много общего. Орки лысые? Они сбривают волосы. У них жуткие морды? Это из-за узоров и шрамов. У меня шрам на лице. Я теперь тоже орк?
— Это неправда! — разозлилась Лутиэн. — Ты просто боишься попросить!
— И ты боишься. Страх — сладкое чувство. Особенно, когда боятся тебя. Твой отец хорошо знает, о чём я говорю. Для него чужой страх — как воздух, пропитанный дурманом. Но сам он бояться не любит и уничтожит любого, кто заставит его испытать страх. А кого не может уничтожить — от того очень гордо спрячется.
Небо вспыхнуло серебристым заревом, свет ослепил и съёжился в горящий белый шар с алым ореолом.
— Что это? — ахнула Лутиэн.
— Увидим, — Эол взял племянницу за плечи.
Белый шар покатился вниз с небосклона, оставляя за собой кровавый след, и рухнул далеко в лес.
Вспышка.
Громовой раскат.
Земля под ногами дрогнула.
Над деревьями поднялся черный дым.
— Я пойду по следу павшей звезды, — ошарашенно произнес Эол, отпуская плечи Лутиэн. — Я найду её. А брат со своими законами пусть поцелует меня между ног.
Эол даже представить не мог, что найденная в круге поваленных обугленных деревьев звезда, сиявшая в небе белым пламенем, окажется куском чёрного металла.
Примечание к части Эол от Беллы Бергольц
https://www.deviantart.com/bellabergolts/art/Eol-849531691
Три посланника
Это был первый привал на твёрдой земле, не покрытой сплошным слоем снега, и радость пьянила не слабее вина. Наконец можно, не опасаясь, развести огонь! Придумать способ делать безопасные печи в Хэлкараксэ ещё предстоит.
Макалаурэ что-то наигрывал на арфе, впервые за долгое время не используя магию, потому что руки перестали мёрзнуть без перчаток. Мелодия постоянно менялась, менестрель никак не мог сосредоточиться, и в конце концов отставил инструмент.
— Финьо-сын Нолофиньо, — коварно улыбаясь, сказал Макалаурэ, понимая, что прозвище, скорее всего, прилипнет, — у меня нет вдохновения. Твоя очередь играть.
Финдекано погрустнел. Он испытывал смешанные чувства по поводу своего отречения от музыки, скучал по времени, проведенном с арфой… Но, вспоминая Аклариквета, вновь вскипал и уверялся с своей правоте.
— Я больше не менестрель, — поднял глаза принц, смотря на Макалаурэ, потом переведя взгляд на Майтимо.
— Это из-за его критики? — удивился Канафинвэ, обернувшись на старшего брата. — Нельо, ты что наделал?
Разговаривавший в этот момент с эльфами Третьего Дома Нельяфинвэ оглянулся, вопросительно посмотрев на сидевших у костра сородичей.
— Нельо, — то ли шутил, то ли нет, менестрель, — ты почему обидел Финьо? Он из-за твоих гадких замечаний больше не хочет петь.
Думавший совсем не о песнях, Майтимо отмахнулся и снова стал объяснять, как правильно сложить укрытие из ледяных блоков. Но Макалаурэ не отставал:
— Брат мой, ответь, чем ты так обидел Финьо?
— Сына Нолофиньо, — хихикнула Артанис, подходя с охапкой хвороста.
— Если бы я знал, — равнодушно произнес Майтимо, подходя к костру. — Финьо, если я спугнул твоё вдохновение, прошу простить великодушно.
— Теперь ты обязан снова заставить его петь, — подмигнула Артанис.
— Заставить? — Нельяфинвэ поднял брови. — Силой? Приставить к горлу меч и угрожать расправой в случае отказа спеть для меня?
— Интересная мысль, — коварно ухмыльнулся Макалаурэ.
— Мне кажется, — совсем сник Финдекано, — более вероятно обратное: мне придется угрожать Нельо, заставляя слушать мое пение. Даже Аклариквет…
— Между прочим, — перебил его Макалаурэ, провожая взглядом снова ушедшего к эльфам Третьего Дома брата, — Аклариквет талантливей большинства менестрелей. Вы даже не представляете, насколько тяжело писать то, что тебя заставляют, на тему, которая тебе не интересна.
— Только не оправдывайся, Кано, — вдруг громко сказал Майтимо, до этого делавший вид, что не слушает разговор у костра, — отец не заставлял тебя писать на неинтересную тему.
— Хочешь ещё и меня вдохновения лишить? Ты жесток, брат.
— К сожалению, мне это не под силу, — скривился Майтимо. — Да и поздно стараться. Ты уже спел… Песню о королеве.
— Это моё лучшее творение! Ты ничего не понимаешь.
— Конечно. Куда уж мне.
Финдекано уставился невидящими глазами на огонь. Вспоминая, зачем вообще решил учиться музыке, он снова пытался убедить себя, что неверно понял сон. Но почему-то стало не по себе.
Из мрака с южной стороны дороги донёсся стук копыт, и эльфы, как по команде, обернулись. Облаченный в цвета Второго Дома всадник остановил коня.
— Приветствую, доблестная разведка, — звучно произнес эльф, спешиваясь. — Я гнал, что есть сил, потому что у меня срочное послание.
Асталион и старший сын Феанаро встревоженно переглянулись. Племянник Нолофинвэ принёс срочные вести? Почему именно он? Почему не кто-то из Первого Дома?
Замерший рядом с лошадью эльф очень медленно обвёл взглядом разведчиков, словно собираясь с мыслями, и Финдекано сжал кулаки.
— Король Нолофинвэ, — смотря на далёкие скалы, заговорил посланник, — просил передать, что дождётся вас около Озера Розовых Камней. Он также сказал, что все, вставшие под его знамёна, станут его братьями.
Артанис ехидно улыбнулась и пощупала себя между ног.
— У меня отрастет мужское естество? — сдерживая смех, спросила она. — Знаешь, Аракано, я, пожалуй, откажусь от столь заманчивого предложения.
Посланник смутился, и это доставило несказанное удовольствие принцессе Третьего Дома.
— Я не это имел в виду, — покраснел эльф, — король Нолофинвэ говорит, что его путь — путь мира, что он никого не станет принуждать жить против убеждений, воевать будут лишь те, для кого это призвание. Остальные просто возвращаются домой, в прекрасное Средиземье, которое ждёт своих детей с распростёртыми объятиями любящей матери.
— Что ты несёшь?! — вскочил вдруг Финдекано, бросаясь на кузена. — Что произошло?!
— Финьо, тише! — попытался успокоить его Макалаурэ, но это было уже бесполезно.
— Говори! — крикнул сын Нолофинвэ, схватив Аракано за грудки. — Что случилось?! Где воинство Первого Дома?! Что с Третьим?
— Король Нолофинвэ будет ждать всех вас у Озера Розовых Камней, — повторил дрогнувшим голосом заученный текст посланник, — каждый, вставший под его знамёна…
