— Значит, мы проложим новые пути, — живая рука Маэдроса дрогнула, Феанарион отстранился, ринулся к окну и опёрся на подоконник. — Знаешь, за что я ненавижу Айнур? Пока я был покорным аманэльда из безликого множества таких же рабов, одна Майэ изображала дружбу со мной: поддерживала во время ссор в семье, по-своему наставляла. Но когда мы ушли из Валинора, и я попал в плен, эта Майэ оказалась единственной способной мне помочь. И она этого не сделала. Для Айнур ничего не значат наши ценности! Это отвратительные подлые сущности, наделённые огромной силой и напрочь лишённые чести! Но хуже всего то, что они всё прекрасно осознают! И не желают меняться в лучшую сторону!

В голове Туивьель заметались вопросы, которые леди запретила себе озвучивать.

«Семья — это отец, мать и братья или та другая женщина?»

«Ты тоже думаешь, что наш сын мёртв?»

«Ты тоже допускаешь, что Тэльмо перед смертью рассказал врагам о тайных тропах?»

«Ты не веришь, что хватит сил на борьбу?»

«Ты действительно всё ещё нуждаешься во мне, моя Легенда?»

«Сколько ещё я смогу молчать, понимая, что бессильным гневом не сделаю лучше?»

Маэдрос вдруг обернулся, застыл на фоне завывающего ветра и сгущающейся тьмы. Освещённая огнём фигура постояла бесконечно долгое мгновение у открытого окна, смотря влюблённой эльфийке прямо в душу, а потом устремилась к дверям, лишь легко коснувшись сухими губами щеки Туивьель.

И от столь мимолётного поцелуя на сердце стало гораздо теплее, несмотря на всё отчётливее ощущавшееся отчаяние.

***

На собранный наскоро совет пришёл даже летописец Ондимо, не скрывая удивления внезапным приглашением. Варнондо посмотрел на бывшего друга-калеку, встал с места и помог книжнику сесть за стол. Хеправион с удивлённым недоверием посмотрел на своего лорда, однако Маэдрос ничего и никого не замечал, неподвижно уставившись прямо перед собой. В окно. Двое командиров-Нолдор терпеливо ждали начала совета.

— Варнондо, — старший Феаноринг едва пошевелил губами, — игра окончена.

Воин верховного нолдорана побледнел, сразу подумав о худшем из вероятных вариантов развития событий. Ондимо коротко взглянул на давно уже не приятеля и пожал плечами:

— Единственный и не постыдный способ выжить на войне — вовремя получить ранение. Не смертельное, но при этом достаточно тяжёлое, чтобы долго не продолжать бои.

— Или никогда, — посланник Нолофинвэ скривился.

— Войну против Моргота ведут все, — химрингский лорд всё ещё оставался неподвижным, — даже нерождённые младенцы, старики и калеки. Всё живое враждует против Моргота. А его рабы — это по сути ходячие трупы без души и света в пустой груди. Но мы не об этом сейчас. Варнондо, ты уезжаешь в Хитлум.

На лице воина верховного нолдорана медленно проступило полное непонимание происходящего.

— Потом задашь вопросы, — Маэдрос встал, подошёл к карте на стене. Правильной, без прикрас. — О нынешней битве нам известно следующее: Поющая Долина отбилась и практически не пострадала, север Таргелиона, — стальная рука в кожаной перчатке скользнула по листу, — удалось очистить нашими силами, однако есть полностью уничтоженные поселения, жертвы среди мирного населения и потери в наших войсках. Все цифры ещё предстоит уточнить, когда оставшаяся для поиска орков в лесах разведка вернётся в осадный лагерь. Амбаруссар сообщили о тяжёлых боях на южной границе Таргелиона, — Маэдрос уставился на летописца, тот почувствовал взгляд и поднял голову от заполняемых текстом страниц, — Ондимо, ты принимал участие в подготовке похода на восток. Скажи честно, сколь велика вероятность, что оркам показали тропы намеренно?

— Нет, нет, ни в коем случае! Нет! — летописец всё понял и в ужасе замотал головой. Невольно встретившись глазами с Маэдросом, бывший учитель Аратэльмо не смог скрыть истинных подозрений и, холодея, понял — лорд думает так же. — Этого не может быть.

— Да, Нолдор не предают своих, — старший Феаноринг несильно ударил по столице Таргелиона кулаком. — Вопрос лишь в том, кого они считают своими. Так вот, на юге, у реки Аскар произошло сражение Младших Детей Эру с орками, а потом пришли на помощь войска моих братьев, и морготовы рабы оказались перебиты. Я думаю, в будущем Химрингу тоже понадобится войско Фирьяр.

Внезапно воцарившееся молчание прерывалось только скрипом пера. Хеправион посмотрел на вновь побледневшего Варнондо, Маэдрос это заметил и покачал головой.

— В письме, которое мне пришло из Ногрода, — старший Феаноринг посмотрел на изображение гномьего города на карте, — владыка Морифинвэ Карнистир написал, что винит в своей трагедии меня, не верит в нападение Моргота, требует доказательств, что Химринг не замышлял против него ничего дурного. Я считаю конфликт глубоко личным делом, однако есть вероятность развития событий, которого допускать нельзя. Варнондо Хитлумский имеет доступ ко всем моим делам, в том числе, торговым. Это известный факт, а значит, мой брат тоже осведомлён о вероятном вмешательстве верховного нолдорана в таргелионский вопрос.

Понимая, что не знает слишком многого, посланник Нолофинвэ часто заморгал.

— Во избежание требования королём Морифинвэ выдать вредителя для суда, — Маэдрос покосился на Варнондо, — всем непосредственным подданным верховного нолдорана я приказываю покинуть Химринг в самые краткие сроки. Также я добавляю, что наша миссия по обмену посольствами не объявлена мной завершённой, и как только буря утихнет, я буду готов принять нового приближённого дяди.

Втородомовский Нолдо открыл рот, однако так ничего и не сказал.

— Собирайся в путь, — приказал старший Феаноринг. — Если для нажитого добра потребуется дополнительный воз, его предоставят.

Ондимо поднял голову от записей, обернулся на выходящего из зала собрата и снова случайно встретился взглядом с лордом. В глазах без цвета жизни, сквозь белое пламя жажды мести проступал вопрос и ответ одновременно, и летописец, словно парализованный и лишённый воли, не мог соврать даже мысленно.

«Да».

***

«Да, мой светлый Вала!»

Морифинвэ ударил кулаком по яшмовому столу, перстни угрожающе сверкнули в свете фонарей и каминов. Сидевшие рядом гномы вздрогнули, переглянулись.

— Вы всё отрицаете! — четвёртый Феаноринг вскочил, заметался по подземному залу. — Вы все ни в чём не виноваты! А я докажу, что это не так, будьте уверены! Ваш сговор раскроется, и тогда…

«Да, мой Вала».

Белегостские Кхазад переглянулись с двумя химрингскими посланниками, эльф из Поющий Долины поджал губы. Верные королевы Оэруиль сидели молча, с достоинством, словно перед оглашением смертного приговора.

— А вы, — Морифинвэ вдруг взял себя в руки, заулыбался защитникам законной жены и сел на место, — вы заслуживаете наград и почестей. Сегодня же начнём чествовать спасителей таргелионской владычицы. Теперь каждый из вас — лорд. Берите земли, стройте замки, женитесь на леди, рожайте лордов.

В бокал со смешанным вином высыпался душистый порошок.

— Я — справедливый владыка, — отхлебнув, скривился Феаноринг.

И снова будто услышал всё тот же далёкий ненавистный голос, который не мог забыть, как бы ни хотел. Голос соглашался с каждым сказанным словом:

«Да. Мой светлый Вала».

Неотмеченное на картах поселение

Туманное холодное утро встретило пробуждавшихся ото сна беглецов мелким противным дождём, который, к счастью, быстро закончился. Выбравшись из палатки, Бор и Ульг молча посмотрели друг на друга, и каждый подумал о своём. Младший брат вспомнил свою бессмысленную юность, и то, как в итоге оказался среди годами планировавших побег с родной земли алкарим, а старший думал, как лучше наказывать собратьев, которые, вместо работы, всякую дрянь лакают кружками. Однако в целом жизнь налаживалась: ребята и лошадок нашли, и про корм для них с соседями договорились. А ещё…

Со стороны ручья послышался женский смех. Прижились, курочки.

Когда уходивший на юг отряд соратников Бора вернулся, раненый эльф уже отправился к своим, несмотря на незажившую до конца ногу. Как ни странно, морготовы рабы, привыкшие убивать таких кареглазых остроухих, Сулиона восприняли другом: с ним охотно сидели у костра, слушали песни, истории, да и просто смотрели, как двигается и что-то делает это дивное существо. Беглецы сами удивлялись себе и усмехались, мол, когда эльф не враг, он видится совсем по-другому, словно ценность какая-то. Вот бы ещё и эльфиек в жёны! Э-эх…