— Айя Астальдо! — закричали воины-Нолдор, и смертные, чуть взбодрившись, стали пытаться повторять новые сложные слова.

Славя великого героя и смотря на своего лорда, Хеправион вспоминал, как Маэдрос примерял гномий подарок. В тот момент никого рядом не было, только оруженосец как обычно помогал по мелочам.

«Такое массивное украшение головы потянет её к земле не хуже отнятой силой короны, — усмехнулся химрингский лорд, сняв шлем и вручив Хеправиону. — Когда ты врубаешься в толпу орков, нужна максимальная маневренность, а тяжёлый доспех или один даже элемент доспеха будет тебя замедлять. В итоге толпа повалит тебя, и встать ты уже не сможешь. — Маэдрос посмотрел в зеркало, выставив вперёд скрытый перчаткой протез. — Отец сделал для нас лёгкие шлемы с открытыми лицами и высокими гребнями нашего родового цвета. Я не вижу причин отказываться от его наследия».

«Можно просто оставить драконий шлем у себя, — предложил Хеправион. — Но не использовать».

«Нет, Азагхал обязательно спросит, почему я не надеваю его подарок. И если я скажу, что отдал его своему спасителю, как поступил и сам гномий король, меня поймут и не затаят обиды. Поверь, это лучше, чем сказать влюблённому в своё изделие мастеру, что с его шедевром что-то не так. И гораздо правильнее, чем если эльф начнёт критиковать гнома».

С последним утверждением поспорить было невозможно, и Хеправион полностью поддержал решение своего лорда.

Больше никто не пойдёт в разведку

Закрывшая небо чёрная мгла сгустилась настолько, что воцарилась кромешная тьма. Колдовской мрак запульсировал, захохотал, разевая огненную пасть и вдруг ринулся вниз, скаля стальные клыки. Пышущий из нутра чудовища жар опалил кожу, зубы впились в руку, а когда, задыхаясь от боли, беспомощный перед чудовищной силой чар, эльф открыл рот и сделал судорожный вдох, истлевшие волокна тьмы, жётские, режущие, словно колючая проволока, устремились через горло внутрь тела, опутывая органы, впиваясь в них, проникая в ткани, становясь их частью, неотъемлемой, жизненно необходимой, но бесконечно причиняющей сводящую с ума боль.

В глаза ударил нестерпимо режущий свет, Линдиро проснулся и тут же зажмурился, отворачиваясь от невыносимо яркого огня, сдавленно застонал, переходя на крик.

В рот что-то засунули, почувствовался запах трав, от которого свело грудную клетку, от невозможности сделать вдох из глаз полились слёзы.

— Становится только хуже, — тихо произнёс ард-галенский воин, снова пытаясь хоть как-то помочь собрату. — Я всё перепробовал из того, что взял с собой. Надо отправить в лагерь, но как мы его через горы перевезём?

Сулион, молча сидевший у едва тлевшего костра, со вздохом закрыл глаза. Когда Линдиро кое-как добрёл до укрытия, ему было плохо, но не настолько! В какой-то момент показалось, будто эльф легко справится с раной, а потом он заснул и…

— Я попробую идти, — сдавленно прошептал сын Асталиона, — только уберите этот свет. Глазам больно.

Разведчики ошарашенно переглянулись — свет? Здесь нет ни фонарей, ни факелов, только едва тлеющие угли.

Линдиро, дрожа всем телом, медленно сел, прижимая руку к животу. Пытавшийся лечить собрата Нолдо снова дал ему снадобье, начал, смачивая ткань пахучей жидкостью, разматывать бинты. Предплечье выглядело очень странно: переломы будто срослись, опухоль и синяки практически прошли, рваная плоть стянулась, начала рубцеваться, но кожа выглядела сухой, как у животного, а при попадании на неё света темнела.

Болезненно щурясь, отворачиваясь от костра, сын Асталиона тяжело вздохнул:

— Как вы думаете, что со мной?

Эльфы не ответили.

— Видимо, — прошептал Линдиро, — польза от нашего похода за Железные Горы только в том, что теперь мы знаем о нападающих на прохожих мёртвых оборотнях. Раньше видели только живых. А на мне можно будет ставить эксперименты, чтобы создать лекарство от их укусов.

Попытавшись улыбнуться, раненый эльф поджал губы, по лицу снова покатились слёзы.

— Если я не двигаюсь, только хуже, — тяжело дыша, произнёс Линдиро, неловко поднимаясь. — Пойдём, пожалуйста. Или… — Нолдо, не в силах смотреть на едва заметные язычки огня, сгорбился, пряча глаза. — Можно, я пойду один?

— Ты что?! — Сулион подскочил, как ошпаренный. Не спрашивая, взяв у собрата сумку с лекарствами, Авар подхватил друга под руку и повёл в обратный путь.

***

— Ты это видишь, а?! Видишь, тупая долбанная в глаза башка?! — начал орать, обращаясь к Йульгу, лысый ловец непослушных тварей Дарителя. — Следов, тычок твой дрочёный, нет! Нет долбанных следов! Но они здесь проходили! Чужаки эти долбанные! Я, долбанный тычок, видел!

Ответом стал тяжёлый удар в челюсть, брызнула кровь, и мужчина, рухнув под ноги собрату, выплюнул последний из передних зубов.

— Заткнись, — прошипел Йульг, разминая кулаки. Внимательно наблюдая, как рыжий ловец рассматривает догорающие изрубленные останки твари, которую необходимо было поймать, мужчина опустил руку на пояс. — Ну чо решил? — спросил он вечно говорившего, что надо валить, собрата. — Чо дальше-то?

— Ну чо-чо? — начал вставать с корточек рыжий. — Надо…

Договорить не дал молниеносный удар ножа, в одно мгновение рассёкшего горло. Кровь хлынула на зашипевшие угли, запах стал ещё отвратительнее.

— Бежать хотел, гад, — угрожающе оскалился Йульг. — Собственность хозяина убил, нас хотел подставить. Но теперь его труп послужит хозяину верно.

Лысый, в ужасе вытаращив глаза, поднялся.

— Вот долбанный гад! Подставить хотел! Ха! Но Йульг молодец! Разобрался с крысой!

Подняв вдвоём за руки и за ноги труп собрата, ловцы положили его на расстеленную сеть, затянули верёвки и потащили по земле в сторону спрятагной в ближайшем заброшенном селе телеги.

***

Линдиро шёл медленно: то хромая, то вздрагивая, то сгибаясь и впиваясь здоровой рукой в тело. Смотреть на свет Исиль, даже почти скрытый колдовской тьмой, Нолдо не мог, а когда начался день, видимо обезумев от боли, сорвал бинты с руки и завязал себе глаза. Сулион то и дело пытался как-то помочь другу, но любые снадобья спасали совсем ненадолго. Путь тянулся мучительно бесконечно.

На очередной вынужденной остановке, когда Линдиро, выпив настой, буквально рухнул без памяти, собратьев догнал воин из отряда Финдекано, вернувшийся после успешной погони за монстром.

— С тварью покончено, — сообщил, дыша ритмично, словно всё ещё на бегу, разведчик. — Жаль, к логову она нас не привела. Я помогу вам перебраться через перевал и поспешу вперёд, в Барад Эйтель — до неё здесь ближе. Вам навстречу отправятся знахари, помогут быстро, как смогут.

Сулион равнодушно кивал, смотря на неподвижно лежавшего друга.

— Пойдём, — прошептал Линдиро, тяжело вздыхая. — Помогите встать.

Эльфы подняли сдавленно застонавшего собрата и двинулись к горам, которые были недалеко, но путь до них растянулся на целую вечность.

***

Потеряв счёт дням и каждый раз, когда кто-нибудь заходил к целителям, вздрагивая — не Астальдо ли это, Линдиэль поняла одно: смертные, поселившиеся в Барад Эйтель, были больны абсолютно и полностью, однако со временем здоровье многих улучшалось, Фирьяр даже выглядели всё приятнее.

«Полагаю, — настойчиво советовала Зеленоглазка, — если беременных женщин хорошо кормить, родится и вырастет нормальное поколение».

Митриэль на подобные речи реагировала крайне цинично, напоминая колдунье про общего знакомого, который бы с радостью ставил опыты на неизученных организмах. Зеленоглазка шутку не поддерживала и никак не комментировала подобные речи, а порой одергивала знахарку. Митриэль лишь ухмылялась в ответ.

Однако, несмотря на демонстрируемое равнодушие и презрение к Фирьяр, валинорская травница исправно участвовала в обсуждении и проверке новых рецептов.

***

День начался, как обычно, с визита зачастившего к лекарям молодого мужчины, который жаловался, что ему больно мочиться, а хочется постоянно. Любые примочки, эликсиры и мази имели кратковременный эффект, и никто не мог понять, что является причиной хвори, а объяснить что-либо несчастный смертный не мог.