Бой с Глаурунгом. Планы меняются
— Дай мне тот отвар! — неожиданно выкрикнула знахарка, и Ривиан, оставшаяся в лагере помогать лекарям, вздрогнула. Какой из них? Правый, левый, горячий, по центру? — Да тот! Тот!
Понимая, что травница не в себе от вида еле живого эльфа, которого чудом спасли из огня, дева подала сразу все настои.
На светловолосом воине почти полностью сгорела ткань одежды, а металл доспехов припёкся к коже. Эльф был в сознании и, похоже, всё чувствовал. От понимания этого у Ривиан дрожали руки, а на глаза наворачивались слёзы. Лекари втроём держали несчастного, пока знахарка пыталась напоить его усыпляющим снадобьем, но воин не мог сделать глоток, задыхаясь от боли и сотрясаясь всем телом.
С поля боя его притащил на себе Нолдо, сидевший теперь в стороне и самостоятельно перевязывающий обожжённые руки. Больше раненых не было, и понимание этого скорее ужасало, нежели радовало.
Светловолосый эльф сдавленно вскрикнул, лекари сильнее придавили его к столу.
— Говори с ним, — сказал на ухо Ривиан Нолдо, закончив с бинтами. — Рассказывай что-нибудь, отвлекай.
— Но что? — дева безуспешно пыталась смаргивать слёзы.
— Что угодно. Главное, не молчи. А я пойду обратно.
Эльф не пояснил, куда ушёл, однако и так всё было ясно.
На негнущихся ногах подойдя к обожжённому воину, стараясь не смотреть в страшно искажённое муками лицо, Ривиан осторожно взяла сведённую судорогой руку и, заставляя себя не замечать, как знахарка пытается отмачивать приплавившиеся стальные доспехи, чтобы не отрывать их вместе с кожей, тихо запела первое, что вспомнила — любимую колыбельную из детства:
— Память прольётся дождём с небес:
Ночь наступила, и ветер стих.
В мире подлунном полно чудес,
Речь поведу об одном из них.
Промокнув пот и слёзы с лица эльфа, стараясь не задевать обожжённые участки кожи, дева взглянула в светло-зелёные глаза, смотревшие с мольбой о помощи.
— В давние дни, говорят, жила
Юная дева в лесной глуши,
Силою слов исцелять могла
Раны на теле и боль души.
Мокрая дрожащая рука вздрогнула, больно сдавила ладонь Ривиан. Эльфийка не хотела знать, что сейчас сделала знахарка, доставив этому несчастному новые муки, поэтому просто смотрела в светло-зелёные влажные глаза. Казалось, взгляд начал мутнеть, расфокусироваться, это могло означать только одно, поэтому дева очень хотела верить, что ей померещилось. Продолжая напевать, Ривиан погладила холодеющие пальцы:
— Искренность взгляда и шёлк волос,
Лёгкость движений и запах трав.
Деву прозвали Принцессой Роз
За красоту и отважный нрав.
Лишь от себя отвести беду
Тщетно пыталась она сама,
Ведь розы не будут цвести в саду,
Если наутро придёт зима.
Там, где гуляла Принцесса Роз
Нынче лишь пепел и вороньё —
Северный Ветер её унёс
И заточил во дворце своём.
Прочно от мира отгородил,
Сеть заклинаний замкнув в кольцо,
Чтоб из живущих лишь он один
Мог любоваться её лицом.
Пробовал всё: и хвалу, и лесть —
И постепенно вошёл во вкус:
Сколько подарков дарил — не счесть,
Чтобы добиться взаимных чувств.
Только принцесса опять грустит,
Участь оплакав свою стократ:
Ведь незачем розам в саду цвести,
Если никто не заходит в сад.
С улицы донеслись крики, призывающие в бой, Ривиан содрогнулась, узнав голос и представив Алмарила, умирающего от ожогов у неё на руках, однако, услышав, что, стоило ей замолчать, раненый воин снова застонал, судорожнее сжимая холодеющую мокрую ладонь, эльфийка заставила себя не думать про бывшего друга: он пока ещё жив и здоров, сам о себе позаботится. Главное, чтобы её собственные родные братья не пошли в бой! Только не они! И не Сулион!
— Где-то во льдах потерялась цель,
Мир скрыла снежная пелена…
Но сколько бы здесь ни мела метель,
Вслед за зимою придёт весна.
Северный Ветер не ждал врагов
И волноваться не стал всерьёз,
Что послан на север был Чёрный Волк,
Чтобы покончить с Принцессой Роз.
Прежде сомнений таких не знал,
Зверь, что был выучен убивать,
Только при взгляде глаза в глаза
Он не осмелился меч поднять.
Без оправданий и лишних слов
Волк предложил ей уйти с собой —
Чтоб роза для всех расцветала вновь,
Как предназначено ей судьбой.
Отсоединённый, наконец, от тела оплавленный кровавый нагрудник с глухим звоном упал на пол, эльф протяжно застонал, дёргаясь в держащих его руках. Знахарка принялась смазывать и прятать под бинтами изуродованную плоть, шепча что-то себе под нос.
— Видел лишь новой весны рассвет, — дрожащим голосом продолжала Ривиан, — как они выбрались за порог.
Северный Ветер погнался вслед,
Только проворней был Чёрный Волк.
Вечно себе задаём вопрос,
Где потеряем мы, где найдём…
Так полюбила Принцесса Роз
Чёрного Волка, а он — её.
Силу волшебную отдала,
Чтобы навеки остаться с ним,
Полную чашу добра и зла
Им предстояло испить двоим.
Рука начала разжиматься. Взгляд светло-зелёных глаз стал бессмысленным, лишь тень мольбы осталась немым вопросом: эльф понимал, что умирает, и не успеет дослушать историю до конца, но так хотелось узнать финал! Ривиан беспомощно оглянулась на знахарку, и та обречённо кивнула, отходя с бинтами и отварами в сторону. Из последних сил сдерживая слёзы, дева погладила мокрые, измазанные сажей волосы воина и, наклонившись ниже, прошептала, не в силах даже говорить вслух, не то что петь:
— Нынче не знают в краю теней,
Было ли всё это или нет.
Но розы цветут с каждым днём пышней,
И не бледнеет их алый цвет.
Посиневшие губы чуть заметно улыбнулись и застыли.
С улицы снова донеслись голоса, но слов разобрать не удалось. Ривиан отпустила мёртвую ладонь, села на пол рядом со столом и зарыдала. Дева никогда раньше не видела этого эльфа, а, случайно встретив, прошла бы мимо, не заметив, но теперь он стал для неё важнее самого близкого родственника, навек оставшись в памяти тем, кому не удалось помочь.
***
— Планы меняются. Выступайте!
Карнифинвэ вздрогнул, не ожидав нового приказа.
«Меня посылают в бой? — ужаснула мысль. — А если я погибну? А вдруг подведу?!»
С растерянностью и ужасом посмотрев вокруг, юный Нолдо понял, что в атаку поведёт один из командиров войска Астальдо, и его отряд превосходит числом верных Карнифинвэ.
— Червя атаковала слишком малочисленная и неопытная армия, — пояснил Нолдо, вскакивая в седло и надевая шлем. Карнифинвэ обратил внимание, что воин облачился во многослойную кожу, поверх которой была лишь лёгкая кольчуга, к седлу прикрепил копьё, а за спину повесил мощный лук. — Наша задача — не давать чудовищу отдыхать. Мы измотаем его до прихода основных сил и отступим. Будем атаковать по очереди. Вперёд, братья! За Белерианд!
***
Сквозь чёрный дым пробились серебристые лучи ночного небесного цветка, золотая чешуя засияла единым цветом двух металлов.
«Айнур вечно пытались проникать в наши мысли, — прозвучали в голове Алмарила слова отца, всплывшие из глубин памяти. — Они научили нас общаться мысленно, без слов, а сами подслушивали и, зная, о чём мы думаем, манипулировали нами. Но мы умеем прогонять их грязную волю из своей тайной жизни».
Попытавшись загородиться от чар пронизывающего лавового взгляда, юный принц ощутил резкую вспышку боли в затылке, ахнул и вдруг увидел сквозь кровавую мерцающую пелену, как его верные выпускают в чудовище стрелы. Ни одна не воткнулась в тушу, но ящер отвлёкся от упавшего на колени эльфа и, ударив его хвостом, отбросив до ближайшей стены, развернулся к новым атакующим.
Оценивать, насколько сильно повезло, что нападение лучников отвлекло врага, и тот недостаточно размахнулся, чтобы перебить жертве позвоночник, Алмарил не стал: врезавшись в оплавленные камни и рухнув в кучу обломков к обгоревшим мертвецам, таргелионский принц, после гипнотического взгляда дракона всё ещё не до конца понимая, где находится, попытался подняться, однако тело не слушалось, а голова гудела и сильно кружилась. Когда, наконец, удалось сфокусировать зрение, юный Нолдо увидел дым, огонь и слившееся воедино дивное сияние небесного серебра с земным золотом. Послышались крики, эльф понял, что сейчас прямо здесь гибнут те, кого он привык видеть рядом, злость придала сил, однако ни пошелелить правой рукой, ни опереться на ноги не получалось — тело словно онемело. С огромным трудом повернувшись и взяв в левую ладонь что-то вроде камня, Алмарил с неимоверным усилием швырнул этот предмет во врага, надеясь хоть немного отвлечь его внимание. То, что оказалось оторванной кистью в латной перчатке, упало слишком близко к самому бросавшему, и принц, вскрикнув от отчаяния и злобы, запустил в дракона чем-то ещё. На этот раз снаряд достиг цели, и враг мгновенно среагировал — обернулся и, замахнувшись хвостом, обрушил остатки стены, под которой лежал Алмарил. Пытаясь закрыться от падающих камней, эльф подумал, что очень хочет ещё хотя бы раз увидеть маму, папу, брата и сестрёнку.
