При первом соитии всё закончилось слишком быстро, не успев толком начаться. Юноша страшно испугался, что невеста это заметит и поднимет насмех, поэтому, сделав вид, что ничего не произошло, продолжил ласки, слишком усердно стараясь порадовать любимую.

Ничего не получалось. Долго. Устав ждать и не желая испортить впечатление от первой ночи любви, Эмельдир взяла инициативу в свои руки. Сначала вышло чересчур резко, но аданет быстро разобралась, как надо, и села на жениха верхом. Дело пошло быстрее и лучше, даже почти не вспоминались слова матери, не имевшие ничего общего с нынешней реальностью:

«Мужчинам нужны только еда и постель! Они только об этом и думают, поэтому с рождения знают, как затащить в кровать женщину и лишить её рассудка! Ты не знаешь, как и что делать, а у них это в крови!»

«Да уж, конечно, — хотелось рассмеяться вслух. — Папашке от всех нужны были только грамотно исписанные таблички! Как у него вообще дети получились? А Барахир вообще ничего не умеет…»

Заметив, что жених доволен происходящим, двигается всё быстрее и сосредоточеннее, Эмельдир, довольная собой, забыла про посторонние мысли. И пусть ей самой происходящее было не слишком приятно, аданет догадывалась — раз другим жёнам нравится любовь мужей, значит, постепенно и ей будет хорошо.

Против планов вождя

Сжечь вместе с домом, задушить подушкой, отравить, дав слишком много лекарств, сбросить с кровати и хорошенько ударить по голове, зарезать, вынеся часть ценного, чтобы все подумали про ограбление, влить в глотку столько пойла, чтоб захлебнулся и лучше блевотиной, выкрутить руки или ноги — пусть от боли подохнет; засунуть в зад палку, разорвать внутренности, а потом аккуратно сжечь кровавые простыни…

Смотря на превратившегося в овощ супруга, воняющего, однако, гораздо хуже гнилых мешков в подвале, Андрет порой сама поражалась своей трусливой кровожадности. Каждый раз придумывая всё более изощрённые способы избавиться от мужа, допившегося до паралича, аданет, однако, не могла даже начать воплощать самый простой из них. Что её всё время останавливало? Ведь даже взгляд Фаранора давно перестал быть разумным! Муж теперь отличается от нерождённого ребёнка в животе только размером! Почему же тогда умертвить дитя легче, чем это тело? Почему не получается даже отдать приказ?

Андрет не верила знахарям, уверявшим, будто Фаранор со временем способен снова немного заговорить и встать на ноги, чтобы хотя бы не ходить под себя. Но, даже если это правда, нужна ли такая жизнь прежде здоровому мужчине? Нужно ли это всё Андрет?

Время шло, ничего не менялось. Только муж всё меньше походил на себя прежнего, всё меньше походил на человека. Признавать, что вот это усыхающее седеющее тело — тоже считается за Дитя Эру, что это один из великих славных Эдайн, Андрет не собиралась. Заболел, ослаб — всё, больше не Адан. Не место такому в Великом Алом Просторе, разве что под землёй. Но почему же тогда?.. А ведь столько идей в голове рождается!

За осенью снова пришла весна, за весной — лето, а потом — опять осень. У кого-то росли дети, у кого-то — внуки или даже правнуки, новых ладросцев приходилось обучать, объяснять, насколько великим может быть народ эдайн, если не превратится в зверьё. А чтобы этого не произошло, необходимо обучаться грамоте, читать правильные книги и относиться к другим и к себе с уважением. Что такое уважение? Это, для начала, не подбирать объедки с чужого стола, даже если там был королевский эльфий пир! Особенно, если эльфий пир. Эдайн обязаны стремиться стать независимыми от королевского двора, и начало этому можно положить только в детстве, в школе и в семье. Если родители не понимают, зачем такое надо, новые поколения вырастут и объяснят. А, коли нет, молодые Дети Эру неминуемо станут считать отцов и матерей недоэдайн, и от этой жестокой правды скрыться негде.

Аданет видела — её планы расходятся с идеями брата-вождя, и чем дальше, тем опаснее: Брегор делал всё, чтобы буквально подарить Ладрос другим расам, бросив свой народ вниз по кровавой лестнице войны, вернув к дикости и беспомощности, в то время как сама Андрет, напротив, хотела возвысить беорингов если не до эльфов, то хотя бы на уровень громов, чтобы учёные и мастера Ладроса прославились на весь Белерианд.

Прекрасно понимая, против кого идёт, сестра вождя постоянно прикидывала расклад сил: на стороне Брегора в основном неумные, зато верные головорезы. Но и против него такие тоже найдутся! Зато абсолютно все ремесленники, кроме подмастерий-оружейников, недовольны новым порядком. Те, кто хотели заниматься наукой, тоже не рады перспективе потратить всю молодость на службу в армии, однако на их поддержку Андрет не рассчитывала: ради сиюминутного покоя эти люди способны не тушить подбирающийся к их дому лесной пожар. С младшей сестрой обсуждать вероятное вооружённое противостояние внутри семьи не хватало духа, да и не было особой надобности: уставшая от забот о чужих и собственных детях Бериль полностью доверяла Андрет обучение и воспитание новых поколений, брала для приютской школы любые книги, не глядя, поэтому, сама того не зная, помогала воплощению замысла о возвращении Великого Алого Простора.

С Барахиром дела обстояли сложнее: между тёткой и племянником встала трагедия, после которой сложно вновь наладить отношения. Возможно, должно пройти время, но станет ли проще не вспоминать глупый побег, во время которого пропал Фарагор, а после разговора об этом Фаранор перепился до паралича?

Танец жёлтых листьев под ногами и в воздухе напомнил давнюю песню и беседу, состоявшуюся в похожий день. Только тогда ещё был жив Берен, сын ещё не вырос в искателя проблем, а муж мешал своим существованием иначе, чем сейчас. Андрет предпочитала не думать о том, как изменилась сама, и просто шла вперёд, с особой яростью давя опадающие красивые листья.

«Всё суета…

Не стоит об этом.

Блестит вода

Осколками лета».

Казалось, крошево прошлого впивалось в глаза, превращая гордую умную женщину в жалкую рыдающую старуху. Нет! Ещё не время.

На окраине Ладроса, где почти не росли лиственные деревья, и лишь мрачно возвышались сплошной стеной вечнозелёные сосны, жила целая семья знахарей. Увы, никто из них не был столь искусен и проницателен, как Грибница, однако и от этих целителей польза имелась. Андрет всерьёз опасалась, что брат решит отправить лекарей туда, где они «действительно необходимы», поэтому хотела заранее позаботиться о недопущении подобной ситуации. Придя вроде бы за очередными лекарствами для мужа, сестра вождя уже собралась начать разговор о планах на будущее, как вдруг из соседней комнаты вышла бледная напуганная Эмельдир. Лицо юной аданет было болезненного серо-зелёного цвета, под глазами виднелись тёмные круги.

— Тётя? — в ужасе содрогнулась девушка, однако озираться не начала и сбежать не попыталась.

— Беременна что ли? — прямо спросила Андрет, вспомнив себя в таком же возрасте. — Была?

— Я… — Эмельдир осторожно села на скамью, опустила голову, однако продолжала смотреть родственнице в глаза. — Мы пожениться хотим. Ну и… Да, я попала. А потом живот начал болеть, и… В общем, пришлось из меня всё вынимать. А то б померла. Мне так плохо! Я уже почти неделю здесь! Маме я не говорила, и ты не говори, хорошо? А то начнёт меня упрекать, мол, это всё потому, что не замужем!

— Ранняя ты пташка, вот почему, — сестра вождя села рядом. — Ещё родить сможешь?

— Не знаю…

— Барахиру не говори. Скажи, что сможешь. А то бросит бесплодную, он ведь будущий вождь, ему наследники нужны.

Эмельдир поникла.

— Послушай, — Андрет приобняла девушку, не до конца понимая, что именно сейчас чувствует: то ли злорадство от свершившегося отмщения, то ли жалость, то ли осознание возможной выгоды, то ли что-то, близкое к материнскому… — Послушай, наша женская доля непроста, но в наших руках гораздо больше, чем привыкли думать. Мы не так слабы, как многим бы хотелось. В одной книге я читала мудрые слова: «Человек умрёт, но не его идеи». И это так, Эмельдир, дочь Берена из рода Беора. Это истина, недоступная эльфам, которым нет причин стремиться оставить свой след в истории Арды, ведь они планируют оставить самих себя, какими бы ничтожествами ни были. Но мы можем больше. И лучше. Только для этого надо держаться вместе. Давай, услуга за услугу: я никому не скажу о твоей беде, а ты поможешь мне.