— Эй, вы! — сначала из темноты появился голос, потом — человек. И ещё. И ещё. — Давай золото! Не играй со мной, деточка, я знаю — у тебя есть. Видно по одежде.
Гильвен посмотрела на дорогие сапожки, расшитую шерстяную шаль. Охранник молча осмотрелся и вдруг резко поволок девушку в темноту. От ужаса и ощущения беспомощности, не умеющая быстро бегать аданет заплакала, тоненько скуля.
Ничего не видно! Ноги наступают во что-то чавкающее, путаются в мягком, подворачиваются о твёрдое выпуклое.
Как же страшно!
Пришлось протискиваться между близко стоящими домами, ткань одежды зацепилась, затрещала.
Как же страшно!
Стало совсем узко, однако дальше оказался большой двор. Залаяли собаки, но охранник тащил и тащил, потом подхватил на руки и помог перемахнуть высокий забор.
Наконец, под ногами земля. Твёрдая. Ровная.
— Бежим!
Снова тащит! Да сколько можно?! Всё тело уже болело и дрожало, от отчаяния хотелось кричать.
— Куда девчонку волочёшь?! — вдруг заорал кто-то из окна дома. — Разбойник! Брегор с вами разберётся!
Гильвен громко всхлипнула, и вдруг её защитник упал. Опустив глаза, дочь вождя поняла — какой-то добрый собрат решил, что мужчина похитил её, несчастную, пользуясь беспорядками на улицах. Поэтому выпустил злодею стрелу в голову.
В ужасе закричав, Гильвен бросилась бежать, не слыша просьб остановиться и вернуться.
***
В серых с вкраплениями коричневого глазах Браха вспыхнуло торжество: соперник медлит, значит, боится. Правильно боится!
— Э! — крикнул кто-то рядом, потеряв интерес к поединку и повернувшись к забору дома Брегора. — Ну чё там вождь? Сдаваться собирается? Или поговорить с нами? Чё он там?
— Не твоё дело! — ответили со двора.
Нор перестал играть клинком, сделал медленный шаг назад и стремительно напал. Человек бы увернуться не успел и неминуемо пропустил удар. Возможно, рана оказалась бы решающей для исхода боя, и лидер мятежников на это и рассчитывал, однако Брах был человеком лишь наполовину.
***
Задыхаясь и плача, Гильвен из последних сил бежала, не разбирая дороги, и вдруг кто-то резко схватил сзади, зажав рот. Сильные руки потащили куда-то, девушка попыталась вырваться, укусить, но тут же полетела на землю.
— Не трогай меня! — попыталась она грозно крикнуть, хотя вышло лишь жалобно пискнуть. — Отпусти!
Чёрный силуэт расхохотался. Аданет протёрла глаза и поняла — он тут не один.
— Отпущу, — сообщил незнакомец. — Но сначала…
Он многозначительно взялся за ремень.
— Мы так долго за тобой гнались, что должны получить награду.
— Не смейте меня трогать! — попыталась отползти Гильвен. — Я — дочь вождя! Он вас казнит!
В темноте было плохо видно лица, однако изменившийся оскал разбойника разглядеть удалось. Девушка отчётливо поняла: пока она не представилась, эти люди хотели лишь ограбить её и, вероятно, кто-то из них удовлетворил бы похоть, но теперь…
— Брах будет доволен, — произнёс, гнусавя, один из напавших. — Сделаем подарок Свирепому! Под стать его дарам народу.
***
Два кинжала ответили на атаку клинка стремительнее, чем человек успел среагировать.
— Вождь не станет говорить с убийцами его дочери! — крикнули из-за забора.
Услышал эти слова и Нор, оседая на землю. Теперь уже бывший главарь мятежа понимал, что умирает, и было жаль уступать первенство способному на орочьи поступки эльфополукровке.
— Какой обидчивый! — захохотал Брах, вытирая кровь с кинжалов. — А сколько семей он разорил? Сколько из-за него на севере погибло? Это тоже чьи-то дети были. Разве не? Он и свою дочь убил, а может это моя невеста была!
Дружки полуэльфа покатились со смеху.
— Мы не за таким вождём шли, — начало набирать силу недовольство в толпе. — Уходим, братья. Лучше пусть Брегор правит, чем это отродье.
— Я с вами разберусь ещё! — заорал новый лидер мятежа.
— Попробуй, орк!
Завязалась драка. Около баррикад засверкала сталь, замелькали факелы, раздались крики.
А в светлеющее небо взмыли стрелы.
О перестрелке за забором
Спешно заколотив окна и двери, погрузив самые дорогие изделия в телегу, семья Кхазад поспешила уехать из дома на перекрёстке ладросских дорог. Будет жаль, если сожгут мастерскую, да и помощи от дортонионских лордов не дождёшься, несмотря на вовремя заплаченную дань, но да ладно — жизнь дороже. Всё равно держать лавку в Фиримаре дешевле, чем на Гномьем Тракте, так что, даже если хулиганы разгромят дом, через время не составит труда его отстроить и восстановить производство.
Ночь выдалась холодная и звёздная, пожаров вспыхивало всё больше, и семья Кхазад уже решительно не понимала, кто, на кого и зачем напал. От безделья, может? Или опять перепились бывшие вояки?
— Па-ап! — начала хныкать младшая внучка мастера. — Давай Брусю заберём! Пожалуйста!
— У Бруснички твоей родители есть, — сурово ответил отец. — Они позаботятся.
— А вдруг нет?!
— Нам опасно в город лезть даже ради лучшей подруги, — пояснила мама, нервно теребя бороду. — Но если кого встретим, конечно, поможем. А пока уедем к тёте Ардис. Вот, поиграй.
Вручив дочке куклу, гномиха начала низать крупные бусы. По дороге, бывает, и простая вещь дорого продаётся, да и делать всё равно что-то надо, не сидеть же, сложа руки.
На западной окраине Фиримара вспыхнул ещё один пожар. Жаль, если сгорит что-то уникальное… Мастера невольно стали вспоминать, кому в той части города что продавали. Но потом лесная дорога повернула в чащу, и поднимающиеся дымы скрылись за густыми кронами.
***
Прекрасная дева, на которой из одежды было лишь повязанное на мясистых бёдрах зелёное дортонионское знамя, поигрывая внушительного размера обнажёнными грудями, встала на кучу трупов, осмотрелась, ударила под ноги длинным золотым копьём. Чёрные локоны взлетели, словно от порыва ветра, глаза сверкнули огнём. Дева что-то запела, от её тела к небу устремились молнии, но вдруг она посмотрела прямо на завороженного её красотой смертного и крикнула пропитым мужским голосом:
— Ты уснул что ли, дятел?!
От неожиданности престарелый мясник подскочил и обнаружил, себя действительно спящим прямо на земле, опираясь спиной на баррикаду из каких-то обломков и соломы.
— Валим! — заорал ему в ухо приятель, совсем не похожий на прекрасную воинственную деву. — Валим, пустая башка!
Совсем рядом вонзилась стрела.
Завопив, мясник вскочил, схватил топор и побежал, как мог быстро.
— Мы куда? — спросил он друга.
— Отсюда подальше!
Ответ почему-то показался исчерпывающим и понятным, а главное — не оставил сомнений в направлении движения.
***
— Расходитесь или всех перестреляю к Морготу! — орал что есть мочи Ангдир, давая знак всем, кто с ним пришёл, выпускать стрелы снова и снова. — Валите, пока живы!
— Стреляем, пока они не опомнились и не начали стрелять в нас! — подхвативший запал отца, юный Ангрим толкнул замешкавшегося старшего брата. — Убивай гадов! Орочьё поганое!
Позади пришедших на помощь вождю беорингов стояла Аданэль и ещё несколько жён оставшихся верными Брегору подданных. Женщины готовились помогать раненым, правда главными целительными снадобьями у них были брага и сидр.
Новый залп, в небо взмыли оперённые убийцы.
— Бежим собирать, пока нас могут прикрыть! А то кончатся! — почувствовал себя командиром Ангрим, снова толкая брата.
Вместе с ещё четырьмя мальчишками сыновья мельника бросились вперёд, чтобы подобрать с земли или выдернуть из мертвецов выпущенные только что стрелы. Надо быстрее принести их лучникам! Одна, вторая, третья…
Рука юноши дрогнула. В растекающейся луже крови лежал, выпучив глаза и трясясь, парень, с которым вместе ходили на уроки Берена. Не дружили, но и не ссорились особо… Теперь он враг, умирающий враг, надо забрать стрелу… Почему-то из глаз потекли слёзы. Спешно утеревшись рукавом, Ангрим, видя, как над головой летят оперённые убийцы, подхватил всё, что попалось под руку, и побежал назад. Верные вождю лучники наступали, как прибой на берег, стреляли всё дальше, но для продолжения боя им необходимо пополнять запасы. Вперёд! Вперёд, Ангрим! И молись, чтобы ни у кого не дрогнула рука, и стрела не полетела слишком низко.
