— Земли Моргота… — стиснул зубы сын Асталиона. — Теперь там не только ужас, но и мрак. Завеса Тьмы. Дор-Даэделот? Так на вашем языке «Земля под пологом мрака и ужаса»?

— Так говорят Синдар, — улыбнулся Сулион. — Но и мы теперь тоже. Синдарин, как вы его называете, мне нравится больше моего родного наречия. А Квенья слишком сложный язык. Извини.

Линдиро покачал головой.

— Дор-Даэделот… — сказал он, доставая из ножен меч. — Земля тьмы, где томится красивейший свет… Сулион, ты даже представить не можешь, как прекрасны Сильмарили!

— Однажды, — с уверенностью заявил юный Авар, — я их увижу. Когда вернём сокровище законным владельцам.

Слушая своего друга, Линдиро радовался, замечая, как преображается его речь. На Сулиона благотворно влияло общение с Нолдор.

— Так и будет, — похлопал юношу по плечу воин. — А пока надо всё-таки подстрелить ту летающую тварь. За дело, мой друг.

Эльфы побежали вниз с холма и скрылись в лесу на высоком берегу реки, ловко перепрыгивая поваленные бурей деревья. Тьма была очень тихой, словно замершей в ожидании чего-то крайне важного. А, быть может, природа приходила в себя после короткого, но сильного урагана.

И лишь изредка слышались тревожные голоса птиц, что-то кричащих друг другу в подсвеченном серебром мраке ночи.

Волна

На фоне разлетающегося в небе клочьями чёрного мрака, скрывавшего от глаз серебристый цветок, начала подниматься чудовищного размера волна. Наверное, всё происходило быстро, но Тэлери, волею судьбы и старшего сына Феанаро Куруфинвэ очутившиеся на затерянном в море острове, показалось, что минула вечность. Перед мысленным взором пронеслись многие столетия со всеми радостями и печалями, а когда, в тщетной попытке спастись эльфы бросились бежать прочь от берега, стихия нанесла сокрушительный удар.

***

Финдекано знал: конец пути уже близок, поэтому уверился, что самое страшное позади. И понял, как наивен был, когда почерневшее небо взорвалось, и ударная волна, обрушившаяся на Хэлкараксэ, заставила лёд под ногами треснуть.

С оглушительным скрежетом, словно раскалывающийся белый мрамор дворцовых колонн в Лебяжьей Гавани, спрессованный снежный наст на воде начал расходиться в стороны, разломы глубиной в два-три эльфийских роста стремительно увеличивались, дробя войско старшего сына короля Нолофинвэ на части.

— На восток! Быстрее! — заорал, что было сил, Финдекано. — Верёвки! Крюки! Бросайте братьям! Их унесёт в море!

Над белой изломанной твердью поднялась гребнем чёрная волна.

Понимая, что убежать не успеют, Нолдор в спешке доставали кирки и крючья с привязанными канатами, изо всех сил вбивали прочную сталь в лёд и набрасывали на себя петли, чтобы сохранить хоть ничтожный шанс не оказаться смытыми в гибельную обитель Вала Улмо.

Только бы хватило сил не разжать руки! Только бы выдержали верёвки! Только бы не выбило изо льда острую сталь…

Выжить! Только это сейчас важно.

***

Ледяная вода хлынула убийственным потоком, словно обрушившаяся с поднебесной высоты на голову каменная кровля. В один миг эльфов накрыла тьма и гибельный холод, одежда моментально промокла, тела начали коченеть, и поток чудовищной силы потащил Нолдор за собой. Захлёбываясь и ударяясь о вздыбленные льдины, верные старшего сына короля Нолофинвэ оказались разбросаны по белой пустыне, либо смыты в море.

Волна схлынула, оставив после себя пустоту, неподвижные тела и с трудом шевелящихся эльфов, которым повезло не потерять сознание.

***

Холод был страшным. Чувствуя, как немеют конечности, зубы стучат всё сильнее, и сердце бьётся испуганной птицей, Финдекано, где-то в глубине души понимая, какой он счастливчик, что на пути к краю разлома оказалась небольшая возвышенность, разбившая волну, из последних сил поднялся на четвереньки, со стоном сгибая окоченевшие руки. Сейчас бы очень помогло ощутить себя вне тела и собственного разума, как это уже случалось во время нападения Мелькора на Древа и позже в Альквалондэ. Однако почему-то не получалось отвлечься от сковывающего промокшее тело мороза, перед глазами всё кружилось, дышать стало тяжело.

«Пусть пророчит мне… — прошептал, кашляя, принц, — ветер северный беду… Я пройду и через это!»

Сам не зная, как, встав на дрожащие ноги, Финдекано, теряя равновесие, бросился помогать подняться оказавшемуся ближе всех собрату.

«Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди. Чтобы жить вопреки! Ты не отберёшь мою жизнь, Хэлкараксэ!»

— В пещерах в скале, Нолофинвион, — закашлялся эльф, неловко вставая на ноги, — можно отогреться. Если… Они не обрушились.

— Все не обрушатся, — с трудом выговорил стучащими челюстями Финдекано, подбегая к неподвижно распластавшемуся собрату.

Проверив пульс и поняв, что Нолдо жив, принц подхватил его и, взвалив на спину, потащил в сторону небольшой скалы, где днём прятались от непривычного света Анар. От нагрузки стало теплее, и, борясь с усталостью, сын короля доволок умирающего собрата до пещеры, где хотя бы не было ветра. Если уцелела пусть даже малая часть вещей, удастся разжечь огонь и выпить чего-нибудь согревающего, это станет настоящим счастьем.

Но сначала — спасти всех, кого возможно. И… ощутив себя летящей сквозь гибельную ледяную тьму стрелой, сливаясь с ночью и становясь её частью, Финдекано бросился за следующим нуждающемся в помощи собратом.

***

Мир вдруг перевернулся, тьма рассеялась под серебристыми лучами, и Финдекано понял, что упал. Эльф, которого он пытался тащить в укрытие, был мёртв, но осознание этого факта пришло лишь сейчас, когда не осталось сил встать, а в лицо ласково и завораживающе светил дивный Итиль.

И именно сейчас, впервые в жизни, Нолдо, считавший своим долгом стать менестрелем, но так и не воплотивший это стремление, услышал музыку слившихся воедино тем света и льда. Это было неожиданно и… страшно. На мгновение Финдекано показалось, будто это предсмертный бред, ведь звучал сам воздух, лучи, мороз и что-то ещё… Что-то далёкое… И близкое. Музыку можно было разобрать на отдельные ноты и составляющие ритма, вмешаться в неё, изменить и переписать. Вот, о чём говорил Финдарато! О чём молчал Макалаурэ. Вот она — магия Творения. Прекрасная и невообразимая!

Господином Белых Дорог назовут тебя.

Кто сказал, что холоден снег? 

Перевал пройдёшь и порог, перепутие, 

Перекрестье скованных рек.

Кто уходил вослед не знавшим, что значит слово «страх»?

О, не с тобой ли все пропавшие, погибшие во льдах, 

Что обрели покой там, где пляшут ветры под твоей рукой 

На грани ясного утра? 

Мы хотели остаться с тобой, 

Только это уже не суметь…

Пахнет снегом прозрачная боль —

То ли даль, то ли высь, то ли смерть…

Пусть укроет цепи следов наших иней, 

Чтоб никто найти их не мог. 

Кто теперь прочтёт подо льдом твое имя, 

Господина Белых Дорог?..

Финдекано понял: если не найдёт в себе силы встать, замёрзнет насмерть. Скольких он погубил, поведя во льды? И скольких спас? Сможет ли принести настоящую помощь в Средиземье, или все жертвы бессмысленны? В какой-то момент показалось, что да, всё напрасно, но вдруг принц вспомнил о матери, и в сознание ворвалось неожиданное понимание: мама была единственным близким эльфом, чья любовь всегда казалась чем-то само собой разумеющимся, чего не может не быть, что обязано присутствовать рядом каждый миг, поэтому такое… Ненужное?

С усилием сев, Финдекано протянул руку кому-то из собратьев, подбежавших помогать. Благодарить сил уже не было, остался лишь пронизывающий холод, тьма, музыка ледяной пустыни и спасительная пещера с мерцающим внутри огнём. Тёплым…

***

Что было дальше, совершенно стёрлось из памяти, и лишь очень неожиданно Финдекано обнаружил себя сидящим у костра среди немногих выживших собратьев, таких же промокших и замёрзших, молчаливых и задумчивых. Покрасневшие непослушные пальцы старшего сына короля Нолофинвэ осторожно разбирали медленно высыхающие волосы на пряди и заплетали их в косы. Так же, как в далёком детстве делала его мама.