— Нельяфинвэ давно не делал ничего нового, или его творения недостаточно хороши? — спросил Феанаро тестя.

— Не знаю, почему ты спросил, — сразу же напрягся отец Нерданель, ожидая, что зять начнёт обвинять его в неумении заинтересовывать работой, — но вынужден признать — это так. Майтимо…

Однако Куруфинвэ не дослушал и ускорил шаг, ласково проводя ладонью по ажурным перилам веранды. Собрав всю семью в гостях у тестя после возвращения из путешествия на север, сын Мириэль был странно задумчив, задавал вопросы, но не дожидался полноценных ответов, видимо, додумывая самостоятельно, кто и что хотел сказать.

Махтан отмахнулся от неприятных мыслей. Залюбовавшись слиянием блеска меди с волшебством Древа Лаурелин, мастер пошёл в накрытый для пира зал. Хотелось надеяться, что никто, а точнее — сын Мириэль, не станет нагонять мрак там, где ему быть не положено.

***

За большим столом в форме подковы собралась почти вся семья любимого ученика Вала Ауле, однако создавалось впечатление, будто в зале находился один Феанаро, самозабвенно делившийся впечатлениями от поездки на север и новой начатой книги, в которой будут подробно описаны польза и вред смешения наречий, неминуемо происходящего в семьях, где муж и жена — представители разных народов, и как избежать упадка и подтолкнуть развитие грамотной красивой речи у новых поколений аманэльдар, не допуская сокращения длины часто используемых слов.

В какой-то момент Куруфинвэ сказал о своих делах всё, что планировал, выпил вина и, тепло взглянув на супругу, которая словно только сейчас появилась рядом, обратился к старшему сыну — до этого момента и его словно не существовало.

— Нельяфинвэ, — серьёзно, однако очень воодушевлённо произнёс Феанаро, выпрямившись и сверкая серыми горящими глазами, — ты единственный, кому я готов поручить очень важное дело.

Близнецы Амбаруссар, получившие от деда Махтана в подарок одинаковые венцы и надевшие их одинаково неправильно, посмотрели друг на друга, сделали важные лица, надули щёки и закивали, пародируя реакцию самого старшего брата.

Канафинвэ Макалаурэ, всё это время занимавшийся только изучением бронзовой арфы и пробовавший разное звучание струн, заиграл громче и торжественнее.

— Я поручаю тебе исследовать север Амана, — всё вдохновеннее раздавался голос Куруфинвэ, — с тобой поедет мой помощник Рианаро и, возможно, Менелдил, если успеет закончить со своей книгой. Остальных участников поездки выбери сам, на своё усмотрение. Мне нужны карты, описания природы, условия заселения и проживания. Ты и сам разберёшься, Нельяфинвэ, что требуется. Выезжай в течение недели. Да, Нельяфинвэ, я остаюсь в Тирионе, общаться будем по Палантиру.

Старший Феаноринг остался с каменным лицом, однако глаза выразили крайнее изумление. Чего хочет отец? Проверить сына на… на что? Доказать его бесполезность? Отослать от себя подальше?

— Прекрасная идея, — прильнула к супругу Нерданель, — Майти необходимы новые впечатления, он устал от города.

Канафинвэ согласно кивнул, стараясь выглядеть радостным, поскольку замечал, как родители матери смотрят на Феанаро — их взгляды выражали немой крик:

«Не лишай супругу её радости, тиран!»

Слишком натурально изобразив мрачное лицо Морифинвэ, Амбаруссар увидели, как на них смотрят Тьелко и Курво, и в голос расхохотались, абсолютно в унисон, однако даже это не разрядило обстановку.

— Здесь всё так просто, — запел Канафинвэ Макалаурэ, по-своему изменив песню переселенцев-Нолдор из Средиземья, изящно намекая родне, что его отец ничего плохого не совершает. Вряд ли, конечно, они поймут и сделают выводы, но самому менестрелю было приятно от удачной игры. — Свет Древ сияет нам тысячи лет.

А где-то звёзды

В небе рисуют мерцающий след.

Стала легендой

Дева, счастливая лишь до поры —

Дочь господина Медной горы.

Радость сияла —

Чувств самоцветы блистали в мечтах,

Но угасало

Счастье в сверкавших, как звёзды, глазах.

Капля за каплей.

Медь безразлично ждала горьких фраз:

Капля — опал, капля — алмаз.

Может быть, проще

Всё позабыв, ни о чём не скорбеть?

Но в медной роще

Сердце не хочет никак каменеть.

Падают слёзы.

Горы-подруги их вечно хранят:

Капля — хрусталь, капля — агат.

Как одиноко!

Всеми забыта под толщей пород!

Время жестоко.

Женщина-камень всё любит и ждёт.

Тысячелетья

Плещет печаль в глубине её глаз:

Капля — берилл, капля — топаз.

Что остаётся,

Если однажды путь выбран не тот?

Эхо смеётся,

Горы безмолвны, а дева всё ждёт.

И кровоточат

Раны души — зарастать не хотят.

Капля — рубин, капля — гранат.

Запив песню вином, Макалаурэ заметил испепеляющий взгляд старшего брата, который как раз понял намёк. Менестрель наигранно безмятежно улыбнулся.

— Прекрасно, Канафинвэ, — Феанаро задумчиво посмотрел сквозь украшенные медью стены, — мы поедем к Мириэль, пока Нельяфинвэ будет занят своими делами, и ты поймёшь, какую музыку ждёт от тебя Первый Дом Нолдор. Талант не должен рассеиваться в неблагодарной пустоте.

Примечание к части Песня Андрея Берсенева (но это не точно) "Хозяйка Медной горы"

Сапфировый пояс

«Улетай на крыльях ветра

Ты в край родной, родная песня наша!

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

Там, под чёрным небом,

Негой воздух полон,

Там, под кровом моря

Дремлют горы в облаках.

Там так ярко звёзды светят,

Родные горы серебром блистают,

В долинах пышно травы расцветают,

И соловьи поют в лесах туманных…»

Песня ветра звучала голосами птиц и не видевшей яркого света листвы. Перелетевший через море посланник короля Арды сделал круг над сиреневой равниной, устремился к горам, за которыми шумели пышными кронами деревья.

— Свобода, — произнёс Манвэ Сулимо, смотря глазами исполинского орла сквозь чащу, — была ли она хоть когда-нибудь? Даже Песнь Творения нам диктовали.

Стоя на ажурном балконе залитого светом Древ дворца вместе со своей королевой — Вардой Элентари, Владыка вздохнул.

— Свобода не безгранична, — отозвалась Царица Звёзд, сияя белоснежной кожей на фоне чёрных, словно предвечная тьма, волос и сине-серебристого платья. — И должна неизменно оставаться такой, ибо всё имеет предел, и приходится считаться с теми, кто рядом.

— Но ведь никто не мешает твоим звёздам сиять, как им вздумается.

— Купол неба тоже не бесконечен над Ардой. А чужим звёздам здесь не место.

— Ты права. И таков Замысел Творца. Я лишь пытался понять, что могло не устроить безумных бунтарей.

Манвэ немного помолчал, и дальше стал говорить уже не вслух, перестал использовать для речи эльфоподобную плоть:

«Ты любишь вспоминать, как мы примеряли тела? Это было забавно, правда?»

«Да, мы тратили время и силы на сотворение красивых хроар для себя, и то была блажь, но блажь необходимая».

«Мы ограничили свободу духа, но в Арде так удобнее».

Вала и Валиэ встретились глазами, оживляя прошлое, когда сквозь всевидящие взоры орлов Владыки Манвэ Сулимо все Творцы мира увидели Старших Детей Эру. Прекрасные, идеально-гармоничные создания появились из звёздного сумрака на берегу озера, пробудились и поднялись с песка и травы. Они с наивным любопытством рассматривали друг друга и самих себя, трогали, изучали. И Валар поступили с новыми нарядами-телами так же. Эльфы пробовали еду, воду, познавали возможности плоти, делясь ощущениями, и даря самое приятное тем, кто больше понравился.

Валар поступали так же.

Улетай на крыльях ветра

Ты в край родной, родная песня наша!

Туда, где мы тебя свободно пели,

Где было так привольно нам с тобою.

«Мы искали удовольствия, Король Арды. Выбирали вкуснейшую еду, создавали и упорядочивали красоту. Но не все так поступали».

Там, под чёрным небом,