— Где встретимся? — сухо спросила дочь лорда Кирдана.

— Приезжай в Бретиль. Я дождусь тебя там. Или… дождутся мои недоеденные кости.

— Племя вроде не голодает, — с очень серьёзным лицом пожала плечами эльфийка. — Да и живой ты прокормишь Младших лучше, чем мёртвый.

Охотник молча отвернулся, и Линдиэль поняла — он ждал иной реакции. Какой? В общем-то неважно. Посмотрев на север, где небо ещё не затянуло дождём, безответно влюблённая эльфийка подумала, что на этот раз всё обязательно будет иначе. И если череда неудач не желает заканчиваться, значит, её надо оборвать своими руками.

Свободное племя людей 2

— Халадинам нужен вождь!

Вождь. Вождь! Не леди-вождь.

Халет много раз слышала такие слова, и с каждым годом всё чаще и громче.

— Мужик нужен! Муж!

Да-да, сильный, грозный, такой, чтоб валить и сношать хотелось. Под которого бы лечь любую бабу потянуло. Чтоб рожать от него всем жёнам племени!

Но Халет не представляла такого мужа. Вспоминался погибший любимый — единственный в жизни. Их могло бы быть больше, много больше. Только зачем? Ни бывший единственный, ни кто-либо иной не производил впечатление того самого вождя, под которого готова лечь любая. От которого мечтает родить любая. Кого только нет в Бретиле: охотники, мастера, рыбаки, красавчики-бездельники, но Халет не мечтает о потомстве от них, значит, всё, недостаточно великие для лидеров!

— Да ты ж бездетная! Да и возраст… Пусть племянник вождит.

«У-у-у! У-у-у-у! Я вам покажу!»

***

— У-у-у!

Старуха, в которой ни один таргелионский нолодранец, скорее всего, не узнал бы гордую леди-вождя Халет, погрозила разыгравшимся детям кулаком, а потом взялась за палку.

Опухшие шишковатые суставы не давали нормально ходить, а скрюченные, почти неподвижные пальцы — работать, однако Халет всё ещё была в силах хорошенько ударить надоевшую визгом мелюзгу.

— У-у-у-у! Я вас счас!

Молодая женщина поспешила оказаться между детьми и выжившей из ума старухой, уверенной, будто она вождь.

— Тихо, тихо, — заговорила то ли малышне, то ли Халет защитница юного поколения халадинов. — Разойдись, помирись и больше не дерись.

Рядом появилась младшая невестка, позвала злобную бабку в дом. Та похромала ко входу в не слишком добротно сложенную деревянную избу, но вдруг увидела у сродницы вёдра с водой.

— Дай донесу!

— Не надо, ба, я сама. Мне не тяжко.

— Давай! — заорала, замахиваясь палкой Халет, хромая и горбясь, сдувая с морщинистого лица редкие седые патлы.

Завоняло мочой. Родня знала — после нолодранской тюрьмы бывшая леди-вождь не всегда успевала добежать до горшка, особенно по ночам, а уж с возрастом и вовсе пришлось, как младенцу, пелёнки подкладывать. Все всё понимали, но делали вид, будто не замечают.

— Да куда тебе тяжести, ба?

— Давай, говорю!

Невестка подчинилась. Она знала — спорить бесполезно, но каждый раз пыталась всё равно. А как иначе? Старухе давно не по силам тяжёлая работа, но как воззвать к разуму той, что давно выжила из ума?

— У-у-у-у!

— Бери, ба. Спасибо за помощь. Что б я без тебя делала?

— То-то же.

Халет взяла палку под мышку, подняла полные вёдра и поплелась к дому.

— Хал! — прохрипела она, чувствуя, как темнеет в глазах.

То, что никто не выкрикивал в ответ боевой клич, сильно расстроило, и по-прежнему считавшая себя леди-вождём старуха подумала, что покажет молчунам, как надо приветствовать главу племени.

Болело вообще всё тело, особенно спина и колени, мокрая тряпка между ног сильно мешала, но вёдра донести надо! А то муж им нужен, видите ли.

У-у!

С трудом добравшись до крыльца, вскарабкавшись на него с усилием, будто преодолевала горный перевал, Халет поставила воду и села на ступеньки, думая, что немного отдохнёт и тогда уж точно разгонит мелюзгу. Или она что-то другое собиралась сделать? Надо было кому-то всыпать. Нолодранцу! Да. Только кто это? Имя помнилось, а лицо…

Зато перед глазами появился чёткий образ матери. Давно не виделись! Но её не забыть.

— Эй, ба!

Кто-то, кажется позвал.

— Ты как? Пойдём в дом! Приляжешь.

— Сама иди! Я — лучше всех!

— Ба! Дай руку.

Халет поняла, что не может. Мир вокруг вдруг странно изменился: всё вроде бы осталось знакомым, но узнать ничего и никого не получалось. И назвать. Тело словно перестало слушаться, злость и паника больше не осознавались, хоть и присутствовали, а потом всё исчезло и угасло вместе с попыткой позвать на помощь маму.

Не осталось ничего.

***

— Где же моя горячая старушка? — Ульг зашёл в дом, который с виду представлял из себя пекарню, но на самом деле все, кто надо, знали: хлеб — не главный заработок хозяйки.

— Ещё раз назовёшь старушкой, укушу сам знаешь, за что!

Оставшись на севере за Железными Горами, бывший раб точно не дожил бы до нынешнего возраста, либо был бы настолько больным, что о женщинах думать бы не смог, но Ульг поселился в эльфийском королевстве, поэтому, казалось, с годами только молодел. Как и хозяйка «пекарни».

— Я те укушу, зараза!

— А чо? — полноватая женщина с крашенными в огненно-рыжий седыми волосами соблазняюще усмехнулась. — Нельзя?

— Ладно, пошли уже.

Мужчина порылся в карманах, достал золотой мириан, положил между пышных напудренных грудей, которые в стоячем положении поддерживал тугой корсет под платьем.

— Променяешь меня на молодуху, — пригрозила бывшая подруга Халет, — расскажу гномам, как ты их обоз вчерашний на самом деле досматривал.

— А ты-то откуда знаешь? — Ульг напрягся.

— А чо, думал, я дура?

Дверь в потайную комнату закрылась. На широкой кровати было постелено чистое бельё, бархатный балдахин лишь частично скрывал подушки, словно платье распутницы — её тело.

Ещё лет десять назад бывший раб, вероятно, прыгнул бы на матрас с разбега, словно юнец, однако теперь он осторожничал, потому что когда последний раз это сделал, его скрутило так, что не только перестали требоваться ласки, но и с жизнью едва не простился.

— Соси давай, старушка, — Ульг удобно улёгся, спустил штаны.

Разумеется, стручок давно обвис и не поднимался сам, но волшебные травки в сочетании с щербатым ртом опытной «пекарши» творили чудеса.

— Чо? Как ты сказал?

— Соси, не отвлекайся.

Дело пошло быстрее и легче, чем в прошлый раз, когда торговцев не удалось ни обмануть, ни запугать, поэтому и настроение было не игривым. Зато сегодня…

— Эй, слышь?! — в дверь вдруг начали долбить, и женщина в ужасе вскочила, принялась вытирать рот. — А ну открывай, шлюха!

В тайной комнате не было окон, только задний ход, однако с той стороны тоже послышались шаги.

— Прячься под кровать! — скомандовала бывшая подруга Халет, и Ульг, неловко натягивая штаны на опадающий обслюнявленный стручок-не-торчок, сполз на пол.

Одновременно с падением на пол сорванной с петель двери бывший раб Моргота скрылся в спасительной темноте за свесившимся покрывалом.

— Я тебе не эльфий одуванчик! — прозвучал злобный скрипучий голос. — Меня твои обещания не впечатляют! Где мой товар?

— Да задержался ж! Я говорила!

— Враньё! Ты мои мирианы в щель свою затолкала! Отдавай!

— Чо?!

— Вот чо!

Раздался истошный крик, потом звук падения, а после — край спасительной ткани приподнялся, и Ульг увидел мерзкую ухмыляющуюся рожу.

***

Стражник-Нолдо внимательно посмотрел на истыканные ножом трупы. Женщина была простой горожанкой, зарабатывала, как умела и, в отличие от её бывшей правительницы, соображала, что сильным надо подчиняться, а не громить их дворцы, а если совершила глупость — необходимо извиниться. В любом случае, смерть этой аданет никого не заинтересует, а вот мужчина…

Эльф ещё раз внимательно взглянул в лицо старика. Да, это Ульг, брат Бора, что привёл свой народ в Таргелион. Конечно, авторитет этого типа был не слишком высок, но лучше не допустить беспорядков, которые могут учинить его сыновья, мстя за отца. У стражника-Нолдо был проверенный способ усмирения недовольных — фальшивые мирианы, спрятанные среди крупы, овощей или фруктов. Подбросишь такой мешок, и бунтарь уже не про разбой думает, а ищет способы выплатить непосильный штраф за нарушение торгового закона. Но всё-таки ссориться с семьёй вождя смертных не хотелось. Значит, пусть думают, будто любовники убили друг друга из-за ревности. Известно же, чем хозяйка пекарни на самом деле зарабатывала, вот и ожидаемый финал наступил. Неудивительно!