Поначалу Мелькор боялся пробовать отправиться в Средиземье тайно, но стоило однажды попытаться, не сообщая своим надсмотрщикам, то есть братьям, уйти далеко на север, Вала понял, что никто даже не заметил его отсутствия. Это открыло новые перспективы.

Приблизившись к тайному, самому глубокому подземелью дворца, Мелькор не смог сдержать усмешки: да-да, его гениальные собратья не нашли самое главное. Или не стали искать? Манвэ снова пожалел братишку-шалунишку? Что ж, если так, спасибо, братик. Я когда-нибудь верну должок.

Проникнув внутрь скалы, Вала ликовал: здесь всё было нетронутым! Живые существа, которых он успел погрузить в сон, когда понял, что дело плохо, так и спали, будто и не прошло всех этих долгих веков. Остальные, разумеется, покинули оставленное хозяином владение, но эльфов в Средиземье много, заселить земли не составит труда. Главное, находить время, чтобы появляться дома чаще. А это — вполне решаемая проблема.

Если же придётся слишком много времени проводить в Валиноре, есть смысл чаще общаться с эльфами, быть на виду, учить подопечных брата чему-нибудь. Это скучно, зато все будут знать: плохой Айну исправился, о Детях Эру заботится! Одновременно с благими деяниями найдутся и способы развлечься: аманэльдар, словно выращенные в оранжереях цветы, не способны отличить друга от врага, значит, дурить им головы будет весело. А Манвэ, скорее всего, не понравится, что на его клумбе беспорядок, поэтому он отпустит меня в Средиземье.

План выглядит безупречно!

Примечание к части Иллюстрация от Ярино Подстолье

https://vk.com/photo-135271870_457239897 Средиземье. Авари

— Слышите, дети, что вам старший говорит? Если ещё раз кто-то побежит к озеру без вооруженного взрослого, будет иметь дело с моим прутом! А он очень больно бьёт!

— Но дядя-шаман, — испугалась маленькая девочка с огромными зелёными глазами будущей колдуньи, — что такого ужасного у озера? Оно же очень красивое! Почему его называют Вода Тайного Страха?

— Пододвиньтесь к огню! — приказал шаман.

Словно повинуясь его команде, раскидистые ветви деревьев закачались, опускаясь ниже, почти касаясь земли. Алые отсветы создавали на них причудливую пугающую игру теней.

Шаман встал в полный рост. Высокий и статный, черноволосый, с расписанной колдовскими рунами кожей, мускулистый, словно охотник-копейщик, Сын Колдовского Пламени воздел руки к чёрному небу с белыми звёздами.

Зеленоглазая девочка восхищённо наблюдала за ним, ожидая, когда шаман изменит цвет пламени костра. Дети очень любили смотреть на преображающийся в зависимости от оттенков огня мир. Если он красный, то все вокруг красное. Если синий — синее. Фиолетовый — фиолетовое. Зелёный — зелёное.

На этот раз огонь вдруг стал нестерпимо ярким, словно в нем засверкала огромная звезда.

Костёр стал похож на сияющий шар, почти прозрачный, горящий золотым и оранжевым, с голубыми и алыми искрами. Пламя тянулось ввысь, принимая форму гигантской капли.

Шаман удивлённо посмотрел в огонь, не понимая, что происходит. Он ведь не собирался просить о пророчествах, он лишь хотел рассказать неразумным детям, почему нельзя ходить к озеру…

Но, видя, как малышам нравится вид пламени, шаман заговорил:

— Когда звёзды сияют особенно ярко, а ветер дует с покрытых чёрным туманом гор, однако зловонный мрак не накрывает лес, обходя его стороной, на берег Вод Тайного Страха приходит она. — Шаман обвел глазами немного испуганных, но заинтересованных детей. Он видел интерес даже на лицах тех, кто уже не раз слышал эту историю, что уж говорить о малышах-авари, которых впервые отпустили к костру.

— Она? Жуткая чудища? — пискнул мальчик с перебинтованной головой. Его чуть не съел огромный волк, но вовремя подоспела помощь. Этот ребенок теперь считался талисманом племени. Спасеныши из пасти дикой твари — огромная редкость.

— Чудища, да, — согласился шаман. — Но не жуткая. Она прекрасна, словно небосклон. Её волосы чернее самой чёрной тьмы, кожа белее света небесного, а глаза — две звезды, что ярче тех, которые у нас над головами. Она всегда приходит, кутаясь в тёмно-синий плащ, высокая, стройная, словно молодое дерево. Она водит за собой раба, волю которого убила чарами звёзд, заключённых в её чёрном сердце, не знающем жалости. Она ворует наши звёзды с неба и запирает их в себе. Поэтому так прекрасна. Её сопровождает колдовская музыка, противостоять которой невозможно!

— А как её зовут? — спросили в один голос сразу несколько детей, слушавших рассказ с открытыми ртами, вцепившись друг в друга, чтобы не было страшно. Их родители выделывали шкуры, охотников в семье не было, поэтому малыши оказались пугливее, чем сыновья и дочери носящих копья мужчин.

— Её имя нам неведомо. Но мы называем её Звёздной Тьмой. Она приходит со своим безымянным рабом и похищает детей.

— Зачем? — испугались даже малыши копейщиков.

— Никто не знает. Но мудрые говорят, что Звёздная Тьма делает из детей рабов, чтобы не ходить всё время с одним и тем же.

— Зачем они нужны?! — возмущённо спросила зеленоглазая девочка.

— Вырастешь — узнаешь, — хихикнул один из юношей постарше.

Мальчик с руками по локти в рубцах от ожогов взял палку и стал рисовать на земле злодейку из сказки. Она получилась похожей на созвездие, потому что ребенок понял слова о внешности Чудищи буквально.

Свет... Музыка... Пламя!

Это было ни на что не похожее ощущение, которое невозможно передать словами. Феанаро не мог поверить, но ясно чувствовал: хаотичное пламя души начинает преобразовываться во что-то упорядоченное, цельное. Познавая мир, мастер пытался приобщиться к магии Айнур, хоть и слышал неоднократно, что подобное невозможно. Но так ли это? Или Валар боятся конкуренции?

Изучая язык Владык Арды, глава Первого Дома Нолдор всё ярче ощущал заложенную в каждом произносимом звуке силу. Что-то непостижимое проникало в плоть, преобразовывало саму кровь и дух говорившего, даря удивительное чувство рвущейся на волю магии Изначального Созидания.

Феанаро поднимал глаза к небу — и сам становился небом, смотрел на траву и камни — и превращался в них, переводил взгляд на Древа и сливался с ветвями, словно сок, бегущий от корней по стволам к листьям и цветам, стекающий драгоценной росой на землю. Себя Нолдо ощущал теперь сгустком холодного чистого света, лишённым плоти, пропитанным Песней Творения, сплетённым из нитей жизни, хрупких и прочных одновременно.

Свет и музыка. Непостижимая прекрасная магия.

«Наверное, это опасно для неподготовленных эльфов, — думал Куруфинвэ, — я не дам Народу Звёзд Валарин, пока не удостоверюсь в обратном».

— Плоть может сгореть от слияния Изначальных Тем со светом, ты прав, — произнесла вдруг появившаяся на священном холме Варда, и её голос прозвучал эхом со всех сторон. — Готов ли ты сам на такой риск?

— Да, — ответил Феанаро с вызовом. На Валарине. — Готов. Я пожертвую всем, что имею, не задумываясь, если потребуется.

— А если всё же задуматься? Жизнь преподнесла тебе много бесценных даров, о которых можно только мечтать. И ты способен бросить их все в огонь, превратить в прах ради единственного творения?

— Да.

— Удивительная решимость, — сияя искрящейся бездной, которую никогда не видели в небе аманэльдар, Элентари обошла Феанаро вокруг, будто танцуя. — Я слышала, ты говорил про свет. Однако пришёл сюда, чтобы получить помощь. Почему не ко мне — царице и создательнице звёзд? Забыл, что свет в Арде придуман и сотворён мной, а не Йаванной и Ниэнной?

— Мне не совет требовался, — Феанаро устало вздохнул, — ни малые, ни великие не обязаны мне помогать, и я не нуждаюсь в их наставлениях. Они не должны жертвовать тем, что им дорого, ради моего дела.

— Зато ты утверждаешь, будто готов принести в жертву все полученные ранее дары, — Валиэ кивнула. — Но веришь ли сам своим словам? Говорить горазды многие, но когда настаёт время рассчитаться, становится жаль обещанной платы.