— Ты хочешь сказать, — изумилась Зеленоглазка, — что ещё ни разу не подвёл своего нолдорана? Это возможно?

Нолдо пожал плечами, не зная, что ответить — он никогда всерьёз об этом не задумывался, просто делал то, что должен.

— Ладно… — эльфийка села рядом с менестрелем, заметив, как тот реагирует на её повышенное внимание, и решив поиграть с трепетным музыкантом. — Значит, однажды и я дождусь шедевра о себе. А теперь к делу. У тебя есть вино? Лучше, если то, светло-зелёное. На травах. Но можно и другое.

Радуясь поводу ускользнуть от нежелательных прикосновений, Аклариквет достал из-под стола первую попавшуюся бутыль. Содержимое оказалось красным.

— Когда власть ускользает из рук, — отпив вино, с довольной улыбкой произнесла Зеленоглазка, — вожди порой делают сомнительные вещи. Может быть, я сужу предвзято, с высоты финала истории, опираясь на чужие суждения, ведь лично не являюсь свидетелем того, о чём толкую…

Аклариквет поморщился от произношения эльфийки, однако промолчал, напомнив себе, что говорит она на Квэнья уже гораздо лучше, чем при первом знакомстве, хоть и перемешивает в одно собственное наречие Авари, Синдарин и язык Нолдор.

— Когда Валар пришли в Средиземье, — Зеленоглазка протянула менестрелю опустевший бокал, намекая, что пора исправить ситуацию, — на их появление отреагировали по-разному. Вождь моего народа решил, что не хочет подчиняться Валар и увёл нас подальше от, как вы говорите, валандилей. «Я сам ровня им!» — утверждал вождь, делая всё новых и новых сыновей, стараясь быть лучшим среди охотников, строителей, искателей и шаманов. Однако это удавалось не всегда, поэтому… — эльфийка приобняла Аклариквета, легонько толкнув его бокал своим и медленно отпивая кроваво-красное вино. — Поэтому однажды магия уступила место фокусам.

Менестрель очень удивился, и колдунья рассмеялась.

— Что? Знакомая история?

Ответа не последовало, но Зеленоглазка знала, что права.

— И что в итоге? — хихикнула эльфийка. — Вождь потерял уважение, приобретя презрение и насмешки одних, суеверный ужас других, и в итоге погиб при очень странных обстоятельствах, а многочисленные сыновья поделили народ и разошлись, кто куда. Судьба народа Авари печальна, певец. И некрасива. — Зеленоглазка поставила на стол пустой бокал. — А теперь о том, что я должна тебе рассказать. Легенды про истинного владыку, рождённого править, наделённого самим Эру особыми талантами, ходят по Арде с самого её зарождения, видимо. Необходимые для признания избранности способности того единственного достойного меняются в зависимости от обстоятельств, и в данный момент важнее всего остального свет и исцеление. Понимаешь, в чём магия, менестрель?

— Магия? — насмешливо переспросил Аклариквет, уже не стремясь отстраниться, слушая не произношение, а голос эльфийки — мелодичный и загадочный. Ох уж это вино!

— Разумеется, магия, — подмигнула Зеленоглазка. — Магия музыки. И света.

Примечание к части Песня А.Щедрова "Свеча" пока не спета.

Далее - песня Феи Крёстной из мюзикла "Золушка"

Свет во тьме

Тьму озарило белоснежное сияние, отливающее оттенками голубого, словно льды Хэлкараксэ в ясный день. Волокна мрака не расступались перед вышедшим к своему народу королём, став на фоне излучаемого нолдораном света ещё заметнее и страшнее. Дрожащие нити напоминали скрюченные костлявые пальцы, что вот-вот вопьются в тело и лицо эльфа, ринувшись со всех сторон.

— Вала Оромэ? — поначалу не узнав в сияющем силуэте Нолофинвэ, ахнула эльфийка, родившаяся на берегах Куивиэнэн.

— Нет, — заспорили другие, — это наш владыка. С ним не страшна тьма Моргота! Свет Валинора в его сердце победит любой мрак! И, если угасли небесные звёзды, скрытые от нас чёрным туманом, нолдоран Нолофинвэ заменит их. Владыка исцелит наши страхи светом своей души! Поведёт нас к счастью и процветанию! Айя нолдоран Нолофинвэ! Твой народ любит тебя! Другой владыка эльфам-Нолдор не нужен!

***

— Надо убираться отсюда, Кано.

Макалаурэ успел перестать ужасаться изменившемуся голосу брата, был в состоянии не содрогаться от его вида, сам не раз хотел предложить покинуть лагерь дядюшки Ноло, но теперь, когда Майти… Маэдрос сказал это сам, стоя около аккуратно застеленной постели, смотря себе под ноги, а потом, подняв холодный, неживой взгляд на Канафинвэ, вдруг рассмеялся каким-то своим мыслям, искренне и открыто, менестрель похолодел. Его старший брат перестал казаться обтянутым кожей скелетом, больше не надевал поддерживающий шею воротник, правая рука освободилась от перевязи, а про то, что Феаноринг по-прежнему носил корсет, знали немногие, Маэдрос выбросил костыль и начал упражняться активнее, пытаясь вернуть телу способность нормально двигаться. Вроде бы, это хорошо, но…

Макалаурэ смотрел на брата и с ужасом видел, как Маэдрос, не спеша, очень осторожно присел, уцелевшей и уже не костлявой рукой вытащил из-под кровати мешок, выругавшись, развязал и…

На постель лёг простой короткий меч в неприметных ножнах, перетянутых кожаным ремнём без каких-либо украшений. Взявшись за рукоять, старший Феаноринг неловко обнажил оружие и, смотря на лезвие, гладкое, почти без зазубрин, встретился взглядом с бледнеющим братом.

— Мы уйдём на восток, — холодно произнёс Маэдрос, медленно поворачивая руку с мечом. — Но не к остальным. С ними я не встречусь, пока не буду уверен, что смогу противостоять каждому из них. Хотя бы по одному. По очереди.

Макалаурэ всё понимал. Всё. Но оттого было не менее больно.

— Надо поговорить с подданными, — выставив клинок вперёд почти не подрагивающей рукой, сказал старший сын Феанаро Куруфинвэ. — Позови ко мне Телперавиона, а потом собирай совет, Кано. Иди. И не торопись возвращаться.

Молча выйдя из шатра, менестрель посмотрел на небо. Тьма. Беспросветная. И с каждым днём холодает.

Что это за свет? Опять Ноло гуляет среди верноподданных? Как он стал таким сияющим? Нет! Это не Нолофиньо. Это… факелы?

Нолдоран-светлячок

Воин в красном плаще с выгравированной восьмиконечной звездой на наплечнике вошёл в шатёр, намеренно резко откинув полог, и потянувшийся за ним чёрный волокнистый туман отпрянул назад.

— Тьма всё-таки боится ветра, — констатировал Телперавион, кланяясь своему лорду.

Маэдрос встал и, широко улыбнувшись, сделал шаг к новому соратнику, по-дружески приобняв его левой рукой, хлопнул по спине.

— Потому что ветер, в отличие от света, льющегося от нолдорана, настоящий, — улыбнулся ещё шире Феаноринг, хотя глаза оставались неподвижными.

Телперавион хохотнул:

— Твоя правда, мой лорд. Однако есть те, кто верят в то, что Нолофинвэ правда светится.

— Нолдоран-светлячок, — скривился в усмешке Маэдрос, — и источник света расположен в том же месте, как у букашки.

Нолдор рассмеялись, бывший воин Нолофинвэ махнул рукой, рассеивая проникшую в шатёр струйку мглистого тумана.

— Телперавион, — медленно заговорил Феаноринг, садясь за стол и приглашая собрата присоединиться, — ты присягнул мне, отрёкся от власти нолдорана. Но ведь я сам передал корону. Я официально признаю власть Нолофинвэ над всеми Нолдор, я — подданный нолдорана. И, признавая моё господство, придется смириться с тем, что все мы — народ Нолофинвэ. Ты это понимаешь?

Воин задумался.

— Я слышал, как Дом Феанаро Куруфинвэ называют среди верных нолдорана, — помрачнел мятежный военачальник, — вас нарекли обездоленными, изгнанниками Благословенного Края, проклятой кровью. Однако я здесь. И, знаешь, лорд Маэдрос, почему? Потому что это честно. Я был юнцом, когда на Валинор пала тьма. Когда начался Исход, в моей семье говорили, что Куруфинвэ погубит последовавших за ним. И мы пошли за Нолофинвэ. Ты знаешь, мой лорд, сколько эльфов погибло в Хэлкараксэ? Прикинув потери, я понял — во льдах пало гораздо больше, чем потеряли вы в Битве-под-Звёздами, и среди замёрзших и утонувших были не только воины, отдавшие жизнь за правое дело. Там, на севере, погибали женщины и дети, понимаешь? И во имя чего? Придя в Эндорэ, мы не начали войну с врагом! Не попытались взять штурмом его твердыню. Нолофинвэ стал воевать с тобой! Понимаешь, что я хочу сказать? Мы потеряли четверть населения ради того, чтобы Нолофинвэ напялил корону и ходил сияющий в потёмках, сопровождаемый песнями своего продажного певца!