«Нельо и ливень не остановит, — подумала Дис, смотря на созвездие Пояс Варды. — Он всё равно будет продолжать через силу ходить по лагерю, пока не начнёт падать от усталости. А ведь раньше я его только осуждала…»

Вспомнив, как при любом удобном случае обвиняла старшего сына Феанаро Куруфинвэ в эгоизме из-за его невнимания к тяжелораненому брату, знахарка горько усмехнулась: теперь брат проявил тысячекратно более чудовищный эгоизм, только на обвинения уже нет ни сил, ни желания. Хочется одного — больше никогда не видеть…

— Канафинвэ Феанарион приехал! — оборвал размышления эльфийки какой-то воин в синем плаще, спешивший сообщить нолдорану важную весть.

Дис почувствовала смятение: как быть? Поговорить с Макалаурэ самой или просто избегать его? Одно ясно — совсем не видеться с этим Нолдо не получится.

***

Веки стали неподъёмными, ощущения то пропадали, то снова возникали, и старший Феаноринг понимал, что ему до сих пор разминают перенапряжённые от непривычной нагрузки мышцы. Где-то на границе яви и сна послышался голос, произнёсший имя.

«Кано… — промелькнула затуманенная усталостью мысль. — Я же просил…»

А потом сон пересилил всё.

Принципиальный рыболюб

— Я, кажется, понял, в чём была моя ошибка, Астальдо, — тяжело вздохнул нолдоран, уверенный, что наедине со старшим сыном можно и нужно позволить себе слабину.

Финдекано с надеждой поднял глаза на отца, временно оставив без внимания расстеленные на столе карты, присланные из Дориата. Судя по чертежам, описание к которым было составлено первым советником короля Элу Тингола Саэросом Благородным, в сотне миль севернее Дориата, огромной прекрасной страны, во все стороны простираются обширные благодатные земли, которые буквально созданы для того, чтобы на них селиться. А горная цепь, удивительно ровная, словно крепостная стена, станет прекрасной защитой от угрозы с севера, обеспечит мягкий тёплый климат и одарит сокровищами из недр земли. Видимо, на юге ещё более богатые территории, раз Эльвэ так легко советует для заселения север Белерианда. Старший принц всё чаще думал о том, что именно Эльвэ, а не Ольвэ должен был плыть в Валинор королём Тэлери. Слухи о «потерявшемся» владыке ходили самые разные, некоторые эльфы и вовсе обвиняли альквалондского правителя в самом худшем. Возможно, необоснованно. Как бы то ни было, вряд ли Эльвэ не вспоминает о случившемся, и о том, как о нём дружно забыли его же подданные и родня. Наверное, им будет, о чём поговорить с Майтимо при личной встрече.

— Знаешь, в чём я допустил оплошность, Астальдо? — горько усмехнулся Нолофинвэ, наливая себе вина. — Мне не надо было отселять бунтарей и перводомовцев на одну территорию у северо-восточной границы нашего лагеря.

Финдекано закатил глаза.

— И что же пошло не так, отец? — равнодушно поинтересовался принц, снова опуская взгляд на карты. — Тебе не нравится, что всё больше твоих подданных поют песни о Битве-под-Звёздами?

Серые холодные глаза нолдорана полыхнули.

— Да, мне это не нравится, — спокойно сказал Нолофинвэ. — Что ты, принц Астальдо, можешь предложить как выход из положения?

— По поводу песен, — лицо Финдекано стало каменным, — я тебе не советчик и не певец по заказу. Для подобных вещей у тебя есть венец из мотыльков.

— Не пытайся меня задеть, сын, — прищурился король. — Или ты не понимаешь, что будет, если начнётся мятеж?

— Интересно, кто же в этом виноват? — наигранно задумался принц.

— Разумеется, Феанаро, — неприятно улыбнулся нолдоран. — Он ведь корабли сжёг. Всё плохое, что теперь происходит, является следствием его предательства.

Не говоря ни слова, Финдекано резко встал и вышел из шатра. Да, он не успел обсудить с отцом-нолдораном дальнейшие действия, касающиеся появления Канафинвэ Феанариона, однако принц сам решил, как поступит и не собирался менять решение, независимо ни от каких аргументов.

***

Окружающий пейзаж завораживал: над головой сияло искрами звёзд ясное чёрное небо, но со всех сторон надвигалась тяжёлая мгла: плотные дождевые облака с запада, волокнистая, трепещущая, словно живая, тьма с севера, туман с юга и дым с востока. Тилион скрылся где-то среди этой пелены, и лес, наполовину мёртвый, наполовину живой, казался всё более пугающим. Поэтому, когда, наконец, деревья расступились, и дорога вывела на открытую равнину, Макалаурэ вздохнул с облегчением.

— Сворачиваем на запад! — крикнул Аранаро, пришпорив коня.

Менестрель задумался. Аранаро скомандовал, куда ехать. Он сильный и искусный воин, в Битве-под-Звёздами спас свой отряд от гибели в топях, что едва не стоило ему жизни. Аранаро вынесли с поля боя едва живого с распоротым животом.

Он спас своих воинов, чтобы те смогли пойти на переговоры с Морготом.

Подумав о страшном провале планов брата и вспомнив место сражения, Макалаурэ почувствовал тошноту, однако мысль о том, что статус принца и наместника потерян, и теперь тот же герой Аранаро вполне может начать претендовать на главенство, отрезвила, словно вылитая на лицо ледяная вода. Менестрель поймал себя на мысли, что пытается прощупать струны души воина, чтобы в любой момент оглушить его нужной мелодией.

— Мы должны быть готовы к тому, что нас встретят лучники, — предостерёг собратьев Аранаро.

— Уже встречали, — усмехнулся воин рядом с Макалаурэ, — в Альквалондэ. И горько пожалели об этом.

— Только на этот раз, — помрачнел Аранаро, — Финдекано на стороне лучников.

— Этого не может быть, — твёрдо заявил менестрель. — Финьо никогда не перейдёт на сторону противника, независимо от обстоятельств.

Нолдо не ответил.

Мрак в небе сгущался, впереди стал виден высокий плотный частокол, защищающий лагерь нолдорана. До этого неподвижные, факелы и переносные фонари на стенах заметались, часть исчезла внизу, но им на смену тут же пришло многократно больше источников света.

— Это Варнондо со своими верными, — с недовольством пояснил Аранаро, — нас не впустят, если не позволит Нолофинвэ. А ещё у этого гада жена из альквалондских Тэлери.

Макалаурэ понимающе кивнул — такое супружество действительно не сулит ничего хорошего.

***

Подъехав к оставшимся за стенами лагеря Нолофинвэ перводомовцам, отступившим от стен в рощу и скрывшимся среди деревьев, Макалаурэ выслушал рассказы о случившемся и подумал, что ему очень не хватает рядом циничного и злого на язык Морьо: младший брат бы объяснил, чем выгодно сложившееся положение, и менестрель поверил бы и согласился, хотя, конечно, начал бы спорить, чтобы не выглядеть таким же бездушным.

«Кого я пытаюсь обмануть?» — неприятно сдавила виски тщательно угнетаемая мысль.

— Нет смысла ждать, — сказал Макалаурэ верным. — Но и подходить с армией — тоже. Я пойду один и поговорю с этим принципиальным рыболюбом на стене сам.

Нолдор расхохотались, но менестрель не мог смеяться — на душе было настолько гадко, что мерзкий привкус ощущался даже во рту. Отбросив мысль о том, что надо найти какую-нибудь синюю тряпку, прицепить на палку, поджечь и с этим «знаменем» гордо шагать к частоколу, Макалаурэ медленно отстегнул перевязь с мечом, снял доспехи и, накинув дорожный плащ, пошёл в сторону лагеря нолдорана.

Самый правильный и светлый поступок в жизни

С высоты стены под ноги упал факел, трава почернела, засияла алым и оранжевым.

— Ни шагу больше, Феанарион! — крикнул с частокола Варнондо. В его руках теперь не было источника света, зато алые сполохи и белёсое ровное сияние озаряли Нолдо со всех сторон: верные воины держались рядом с командиром.

Макалаурэ посмотрел на разгоревшееся под ногами пламя.

«Хорошее масло», — подумал менестрель.

— Хорошее масло смазывало этот факел, — усмехнулся вслух Феаноринг, подняв глаза на стражников. — Не жалко тратить на меня?

— Стрелы тоже не жалко, — совершенно серьёзно сказал Варнондо. — Но такого приказа не было.

— А какой был?

Воин нолдорана поджал губы.

— Когда нолдоран Нолофинвэ передаст приказ для тебя, я его озвучу, — без эмоций сообщил Варнондо.