Дверь скрипнула, перекосилась и упала на пол, открыв отвратительную картину, которую отказывалось принять сознание: посреди помещения, в крови, вине и других вонючих жидкостях неподвижно лежали четверо эльфов в неестественных позах, словно после падения с высоты. Наверное, так и было — Эль узнала воинов, оставшихся оборонять крепость. Скорее всего, их сбросили со стены и, ещё живыми, переломанными, притащили сюда.

Трое уже умерли, их успели обобрать. На четвёртом воине лежал сверху мёртвый орк со спущенными штанами, которого кто-то пригвоздил к пленнику копьём, ударив со спины. Успел ли боец из морготовой армии сделать то, что планировал, было непонятно, да и не имело значения: эльф подавал признаки жизни, а пожар разгорался сильнее.

— Быстрее, Сарвэ! — зарыдала Эль, понимая, что копьё глубоко вошло в пол, и у знахаря не хватает сил его выдернуть или, тем более, сломать.

Потянув вместе, Нолдор справились, искалеченный эльф, у которого на теле не осталось живого места, тихо застонал. Дышать стало тяжело от дыма, пыхнуло жаром.

— Аранаро! Мы спасём тебя! — начала уверять травница, вместе с Сарвэ волоча верного воина Канафинвэ Феанариона по лестнице. — Держись, умоляю!

Путь перегородил огонь, эльфы бросились сквозь пламя, надеясь, что одежда и волосы не успеют загореться. Выбежав во двор, знахари увидели пьяных врагов, горячо спорящих из-за найденной сумки с женской одеждой. В руках воинов Моргота блеснула сталь.

— Беги! — приказал Сарвэ, осторожно укладывая Аранаро на плечо травницы, чтобы было удобнее нести. — Беги! Спасайся!

Эль подчинилась. Понимание, что против двух пьяных орков у знахаря шансы есть, однако вокруг слишком много морготовых тварей, которые, конечно, придут на шум борьбы, убивало волю. И лишь невыносимо обострившееся желание выжить заставило перестать чувствовать тяжесть безвольно висящего тела, откуда-то появилось умение бегать очень быстро. Под звон оружия, крики, вой огня и ветра, дрожь земли и стук собственного сердца Эль бросилась сквозь мрак и дым, мимо руин, трупов, обугленных деревьев и разбросанных обломков чего-то красивого. Быстрее! Быстрее в тот страшный осквернённый дом, который вопреки всему ещё способен дарить надежду! Быстрее! Быстрее!!!

***

Сулкар отворил дверь. Он не спросил, где Дис, Сарвэ и Камилот, не удивился, зачем Эль притащила мертвеца. Знахарь молча обнял подругу, помог ей сесть на отмытую от крови скамью и протянул бутыль.

— Земля дрожит, — прошептал Нолдо, — мы ничего не сможем сделать против войска, зато в состоянии помочь в тылу. Тебе лучше? Идти сможешь?

Знахарка, не понимая, на какой вопрос отвечает, кивнула. Она не расслышала слов, сейчас эльфийке было совершенно безразлично, что произойдёт дальше, но раз кто-то что-то предлагает, это, наверное, хорошо и правильно. Смотря сквозь собрата, травница остановила взгляд там, где больше не висел труп. И пусть на стене уже не было кровавых тенгв, Эль видела их и могла прочитать:

«Мама, я вернулся домой,

Мама, я вернулся живой.

Намо простит нам с тобой всё сполна,

Когда окончится война».

Примечание к части "Симфония огня" гр. Catharsis

Очень сильно изменённая песня Трофима "Когда окончится война"

Дагор Аглареб. Вылазка с обречённого острова

Дождь собирался долго. Небо сперва затянуло белёсо-серой пеленой, а позже над островом нависла фиолевая туча, что пришла с юго-запада, словно её отправил лорд Новэ Корабел на помощь своей внучке. Хлынувший водопадом холодный осенний ливень заставил орков спрятаться в захваченных домах, сделал невидимыми на реке маленькие лодки.

«Строишь из себя героя! — злился Финдарато, наблюдая с пристани, как сын вместе с верными исчезают в серой пелене. — Что и кому ты хочешь доказать?! Уверен, будто горстка воинов способна уничтожить многочисленный отряд орков? Думаешь, вот-вот подойдёт подмога из Дортониона? А если нет? Что, если не успеет?»

И неожиданно, и ожидаемо вспомнился ставший ненавистным родственник, не пожелавший защищать аманэльдар от Моргота. Финдарато невольно сравнивал Эльвэ и Ольвэ, кровных братьев, и понимал, что при схожей любви перекладывать ответственность и действовать чужими руками, всё же правители Королевства-под-Завесой и Лебяжьей Гавани отличаются весьма значительно. Ольвэ, прятавшийся за спинами детей и народа, боявшийся Валар и мнения Владык о себе, жил исключительно ради удовольствия без оглядки на соседей, и, если бы те сами не контактировали с ним, не показывался бы из дворца-ракушки, считая себя слишком редкой и хрупкой жемчужиной, которую нельзя тревожить, чтобы ненароком не поцарапать уникальное сокровище.

«Только ты не жемчужина, — скривился Финдарато, — а скользкий моллюск, который даже в пищу не годится!»

Эльвэ другой… Другой, но ничуть не лучше! Инголдо злился всё сильнее, не отрываясь смотря вслед исчезнувшим в дожде лодкам. Почти не удивляясь вновь проснувшейся жестокости, сын Арафинвэ от всего сердца желал родичу, прогнавшему с безопасной земли народ Нолдор, сполна познать тревогу за детей, оставшихся бессильными перед врагом, лишёнными возможности и желания прятаться под Завесой.

Вспомнив, что у Эльвэ только одна дочь, которой он, Финдарато, зла не хочет, Инголдо глубоко вздохнул. Лутиэн… Вот истинное сокровище Дориата, но правитель не понимает этого. Сын Арафинвэ с печалью подумал о прогулках с принцессой — мысль о том, что Эльвэ присваивает себе всё самое красивое и лучшее, снова пробудила злобу.

— Если ты, дорогой родственник, — сказал Финдарато дождю, — заберёшь ещё что-либо, принадлежащее мне, ты об этом горько пожалеешь! Если успеешь. Но, будь уверен, твой народ станет проклинать тебя и твою жадность!

Дождь усилился, подул ветер, с берега долетел шум, состоящий из плохо различимых звуков, однако нетрудно было догадаться, что именно происходит.

***

— Когда братья обойдут орков со стороны леса, — пытаясь хоть что-то разглядеть на берегу, сказал Артаресто, держа наготове лук и краем глаза наблюдая за эльфами, вычерпывающими из лодки воду, — врагу придётся выйти на берег под наши стрелы. Главное, чтобы нас не заметили заранее.

Помня по рассказам воевавших с Морготом, будто орки видят гораздо хуже, чем эльфы, сын Финдарато Инголдо был уверен, что засевший в домах отряд ослеплён дождём и туманом.

А ещё очень хотелось доказать, что отец неправ.

Да, подмога из Дортониона может не прийти. Зато есть все шансы дождаться подкрепления из Ангамандо! Неужели отец не понимает, что даже если у Моргота нет флота, и его рабы не полезут в воду, Сирион зимой замёрзнет! С острова нет выхода, и Орландир не успеет спроектировать и построить обещанные туннели под рекой до морозов. Тол-Сирион обречён.

От мысли об этом снова стало страшно. Артаресто пытался сосредоточиться на злости в адрес отца и орков, но сердце колотилось всё сильнее. Вычерпывавший воду рядом с принцем эльф сделал слишком резкое движение рукой, сын Финдарато вздрогнул, оступился и упал, ударившись лбом о край сидения.

Из-за абсурдности случившегося стало нестерпимо смешно и обидно, Артаресто, зажимая рот рукой, расхохотался сквозь слёзы, осторожно ощупывая вздувающуюся шишку.

***

Овраг быстро стал скользким, начал наполняться водой, в наскоро выкопанную землянку стал забрызгивать дождь.

Халиндвэ, низко нагнувшись, зашёл в укрытие и, делая вид, что совсем не замёрз и не промок, сел к огню.

— На берегу всё по-прежнему, — сказал эльф, подняв глаза на родню. — Предлагаю снова обсудить, как быть дальше.

Ауриэль взяла из рук мужа подстреленную дичь, занялась приготовлением еды.

— А что тут обсуждать? — хмыкнул Индвэ, проверяя сети и кинжалы. — Гельмир, это выдвижное лезвие слишком тугое. Механизм должен быть послушным, иначе, пока ты с ним справишься, зверь справится с тобой.

— Ты неправильно делаешь, — спокойно возразил юный мастер. — Достаточно одного резкого нажатия…

— Гуилин, — тихо сказала мужу Ауриэль, поставив дичь на огонь, — я думаю, нет смысла пытаться пробиться на остров. Остальные орки шли на юг, зато восточные земли должны быть защищены твоими собратьями. Мы можем попробовать отправиться в их владения, когда стихнет дождь.