Аудитория была слишком малочисленной, эльфы в основном не обращали внимания на принцессу, которая только что, незаметная для всех, вместе с братом и племянником помогала грузить чьи-то пожитки на телегу. Нужно было срочно что-то придумать.

— Злую долю пророчат тем, кто пойдет вслед за Феанаро! Но мы, Нолдор Третьего Дома, пойдем не за ним! Наш путь — не путь мести и крови! Мы пойдем за принцем Финдарато!

Брат Артанис едва не уронил мешок с мукой.

— Что?! — его глаза округлились, но Артаресто закрыл отцу ладонью рот.

— Нас поведет чистое сердце! Не запятнанное злобой! Мы будем строить, не рушить! Дарить жизнь, не отнимать! — кричала Артанис, и слушателей становилось больше. — Я пойду вслед за светом, сияющим в сердце моего любимого брата, и этот путь не может быть проклят! Он благословен, ибо начат во имя счастья и любви!

Финдарато отбросил ладонь сына и пробился к башне, откуда кричала Артанис.

— Наш принц! — радостно провозгласила толпа множеством голосов. — Наш лидер! Веди нас, принц Финдарато Инголдо! Веди вперёд!

— Неужели наш путь лежит назад, где нам придется просить прощения за то, что мы не совершали?! С какой стати нам унижаться?! Мы гордый народ! Мы Нолдор! — голос Артанис звучал призывно и вдохновляюще, прогонял страх. — Мы не станем ждать подачек Феанаро! — продолжила речь принцесса, видя растерянность брата и понимая, что если даст ему слово, он ляпнет что-нибудь не то. — Нам не нужны залитые невинной кровью корабли! Мы вернёмся домой, подготовимся к походу и двинемся через Хэлкараксэ! Я там была и знаю — дорога есть! И она ждёт нас, мои братья и сёстры! Айя Финдарато Инголдо!

— Вы не можете уйти! Валар отвернутся от нас! Проклянут! — послышался голос Арафинвэ, и толпа притихла. Младший сын Финвэ хотел продолжить говорить, но вдруг увидел глаза своего… Больше не своего… Народа. Эльфы смотрели на Арафинвэ, как на труса. — Финдарато…

Взгляды отца и сына встретились. И Арафинвэ понял — он чужой для собственных детей, которые не понимают его. Не могут и не хотят понять.

— Финдарато…

— Что?

Как холоден его голос!

Арафинвэ, разрываемый изнутри страхом и отчаянием, понимая, что его жизнь потеряла всякий смысл, ведь он своим безволием и нежеланием быть самостоятельным погубил всех, кого любил, из последних сил сдерживая слёзы, подошёл к сыну.

— Финдарато…

— Что тебе, отец?

Сняв дрожащей рукой с пальца кольцо — символ рода, Арафинвэ вложил его в ладонь сына. Хотел обнять, прижать к себе, но Финдарато сделал шаг назад. Это был сокрушительный удар в сердце.

— Правь мудро, будущий король, — с трудом произнес Арафинвэ, не в силах отпустить руку сына. Но тот высвободился сам и, сдержанно кивнув, отошёл. И отвернулся.

Младший сын Финвэ, задыхаясь, бросился прочь с площади.

***

Видя вставших лагерем неподалеку от города эльфов своего Дома, Арафинвэ на миг замер. Он знал — не все, слушавшие пламенную речь Артанис, остались в Альквалондэ: половина, если не больше, повернули назад вслед за своим предводителем. Но среди них не было его детей.

Нужно что-то сказать всем этим эльфам, ведь… Они шли за принцем Арафинвэ, главой своего Дома, не задавали вопросов, не бунтовали и ничего не требовали! Шли… На убой. К страшной участи!

По щекам покатились слёзы.

— Простите меня, — единственное, что смог произнести Арафинвэ и тронул коня, но, проехав совсем немного остановился и спешился. Он не достоин ехать верхом. Он бросил тех, кто верил в него, в бездну, из которой нет спасения. Душу немного грело то, что почти все его родичи сейчас спешно собирались в обратный путь, кто-то уже успел выступить.

«Что я могу сделать для них? Для всех тех, чьи судьбы сломал? Они смотрят на меня… И уже ничего не ждут. Просто уходят домой. Как я мог?!»

Арафинвэ упал на колени. Сознанием полностью, без остатка завладел ужас понимания, против кого он пошел.

Срывая с себя знаки отличия, плащ, украшения, младший сын Финвэ остался растрёпанным, в разодранной рубахе, упавшей с плеча, и представлял собой настолько жалкое зрелище, что его собственные родичи, удивляясь и кривясь, проходили мимо, якобы случайно задевая его ногами, наступая на разбросанные вещи своего господина.

Но Арафинвэ было уже всё равно.

— Манвэ! — отчаянно закричал он, заливаясь слезами. — Великий Манвэ! Прости! Не губи мой народ! Помилуй мать! Она ни в чем не виновата! Это я, глупец, жалкий глупец, поверил злу! Отец наш Эру! Я виноват! Я готов к любой каре, только не губи моих родичей! Пусть они будут счастливы! Я же приму всё! Наказывай меня, не их! Я один готов претерпеть все уготованные им страдания, сколь бы чудовищны они ни были! Обрушь их на меня, Эру! На меня! Не на них! Я все равно не смогу жить с пониманием того, что сделано! Как я мог?! Как?! Как я мог поверить Феанаро?!

Продолжая кричать и плакать, эльф пополз на коленях, в отчаянии вцепившись в волосы.

— Простите, Владыки, молю! — вырвался хриплый крик. — Я отдаю себя вашей воле, Владыки! Я готов ответить за весь свой народ, только не обрушивайте гнев на мою маму! Пусть будет счастлива!

Арафинвэ не видел, сколько Нолдор Третьего Дома последовали его примеру, даже не знал, что такие были. Он просто двинулся в обратный путь, не вставая с колен. Ткань штанов быстро протерлась, кожу раздирали камни и сухие ветки, за Арафинвэ потянулся кровавый след.

Но он не останавливался. Лишь иногда падал от усталости и тогда видел над собой звёзды. В эти моменты Арафинвэ обнаруживал, что его не забыли и не бросили: кто-нибудь обязательно подходил, давал воды, спрашивал, нужна ли помощь, пытался делиться едой.

Как только возвращались силы, принц Арафинвэ поднимался и полз на разодранных коленях дальше. Было больно, принц плакал и вздрагивал почти при каждом «шаге», но не останавливался. Только падал, собирался с силами и снова двигался вперёд, умоляя Валар покарать его, а не тех, кто верил ему.

Превратившись в грязное измученное подобие эльфа, совершенно сломленное и раздавленное, Арафинвэ, много дней спустя, приполз к священной горе Таникветиль.

И упал в беспамятстве у её подножия.

Вечная тьма

«Зачем угрозы? Зачем пророчества и предупреждения? Хотят остановить — пусть обездвижат. Хотят убить — в чём проблема? Любому Вала достаточно лишь сплести мелодию, и эльф падёт замертво. Это что, глупая игра?»

Финдекано смотрел из окна смотровой башни на творящееся безумие, и подавлял собственный страх злостью, заставлял себя презирать ползущих на коленях рыдающих эльфов Третьего Дома, которых собралось не менее трёх сотен. Такое зрелищное раскаяние повергало в изумление даже их собственных родичей.

Сын Нолофинвэ подогревал в себе презрение к засомневавшимся и начавшим ругаться друг с другом эльфам своего Дома. Почти получалось, но всё же страх перед бездной побеждал. И тогда Финдекано устремил взгляд на удаляющиеся белые корабли.

«Если хоть один из них повернет назад… Нет! Если вернётся с раскаянием Феанаро… Или Нельо… Нет! Даже тогда я не встану на колени! Если это случится, я заберу корабль себе и выйду в море! Догоню остальных и возглавлю Исход! Да!»

Но корабли удалялись, и сердце Финдекано разрывалось от противоречивых чувств. Что это? Гордость за тех, кого он считал своей семьёй даже больше, чем ближайшую родню?

Горечь от разлуки или… Обиды? Ощущения, что его предали?

Хватит! Довольно!

Корабли вернутся! И это главное.

***

— Это что было? — казалось, совсем не испугался увиденного пророчества Морифинвэ. — Нас прокляли?

— Нет, это тайное знание, — отозвался кто-то из команды. — Нас посвятили в него.

— Ничего не знаю! Это проклятье. Меня прокляли, — хищно улыбнулся Морифинвэ, — значит… — он обвел взглядом родичей, — я могу делать всё, что хочу. Мне же нечего терять. Соответственно, нечего бояться. Айя Намо Мандос! Спасибо за свободу!

— Айя Намо Мандос! — подхватили сначала немногие, но голосов становилось больше.