— Принц тебе даже под пыткой не расскажет, — усмехнулся Линдиро, показывая двум гномам, как расположить колья на дне рва, — ты же понимаешь, что это позорная страница его жизни? Мы не знаем, что именно произошло, но если Алмарил Таргелионский вдруг остался без войска, привилегий и даже одежды, значит, очень вероятно, он натворил такого, что отец прогнал его и запретил своему народу следовать за опальным принцем.
— Я всё понимаю, — Сулион снова взялся за лопату, — и просто не хочу думать, что Ривиан не любит меня и не стала искать возможность приехать. С другой стороны, здесь опасно, поэтому она правильно делает, что не возвращается.
Эльфы замолчали. Издалека донеслись голоса тренировавшихся в стрельбе оссириандских эльфов, что-то увлечённо обсуждавших с Нолдор принца Финдекано.
— Однажды мы победим, — вдруг тепло улыбнулся Линдиро, — и с этого дня ни одни влюблённые, ни одна семья больше не разлучатся. Так должно быть, Сулион, и так будет.
***
Два противника нападали одновременно, и несмотря на то, что бой был тренировкой, каждый из троих сражавшихся бил в полную силу.
Надёжно закреплённый на правом предплечье треугольный щит мощным ударом отбил один клинок и принял на себя другой, в то время как меч в левой руке сделал опасный выпад в сторону ближайшего соперника.
Маэдрос выбирал для тренировок двоих бойцов: правшу и левшу, и требовал от них боя «двое на одного». Подобная тактика помогала не только оттачивать мастерство мечника, но и учиться не терять голову в окружении врагов. Вспоминая себя во время Дагор Аглареб, старший Феаноринг понимал, что не погиб только благодаря невероятной удаче, отделавшись несколькими лёгкими ранениями. В следующий раз может так не повезти, необходимо уметь контролировать себя и не бросаться без оглядки на вражеское войско.
Противник-правша сменил меч на копьё, левша взялся за лук с учебными стрелами, способными только ударить, но не ранить. Бегая вокруг сражающихся, эльф целился в Маэдроса, отвлекая от копейщика. Закрываясь щитом и уворачиваясь от наступающего противника, Феаноринг прикинул, как в реальном бою, имея две руки, можно было бы избавиться от лучника, метнув в него кинжал. Теперь же такое возможно только при совместной тренировке с оруженосцем.
— Лорд Маэдрос! — послышался голос Хеправиона, словно мысленный образ обрёл плоть. — Срочное послание из Хитлума!
Противники мгновенно опустили оружие и разошлись в стороны.
Взяв письмо, химрингский лорд двумя пальцами сломал печать с восьмиконечной звездой, не помогая себе правой, развернул бумагу. На лице старшего сына Феанаро Куруфинвэ не отразилось совершенно ничего, пробежав глазами текст, Маэдрос убрал послание за пояс и обратился к оруженосцу:
— Хеправион, мы должны выехать в Химринг до полудня, как и планировали.
— Конечно, лорд, — радостно поклонился Нолдо.
— Иди.
Меч снова выскользнул из ножен, затупленная стрела легла на тетиву, копьё устремилось в противника. Ард-Гален залило золото дня, и колдовская тьма, созданная Морготом, закрывавшая плотным пологом его владения, казалось, окончательно отступила за проклятые Железные Горы.
Честные песни о Первом Доме
Дни стояли тёплые и солнечные, в садах созревали первые урожаи, отголоски войны не долетали давно, и земли Амбаруссар жили спокойно.
На городской площади с весны обосновались ногродские торговцы: одни уезжали, другие занимали их шатры, потом возвращались первые, вторые отправлялись за товаром.
— Я только что говорила с одним бородачом, — подбежала к матери-королеве юная дочь, играя объёмным подолом серебристого, под цвет волос, платья, — он сказал странную вещь: неужели правда, что хитлумские товары всё-таки будут продаваться в наших владениях, потому что это необходимо для войны на севере?
— Возможно, Геллин, — пожала плечами Галенлиндэ, смотря с ажурного балкона на большой фонтан в форме лилии, — но я против, и уже говорила, почему: товары узурпатора худшего качества, чем остальные, их всегда оценивают ниже всех, а наугрим, покупая дёшево, продают потом по обычной цене.
— Но ведь по качеству должно быть видно…
Королева сделала знак дочери замолчать, не желая снова обсуждать, кто и каким образом определяет стоимость изделий, продуктов и ресурсов, и почему почти всегда товары из Хитлума покупаются неофициально. А главное, не хотелось объяснять, чем недоволен верховный нолдоран, которого в землях Амбаруссар не признают королём, и почему очередные торговые споры заставляют Галенлиндэ волноваться за старшего сына. Карньо часто присылает письма, утверждая, что всё в порядке, но так ли это на самом деле? Весточка, прилетевшая сегодня, тоже на первый взгляд была добрая, однако сердце матери тревожилось всё сильнее.
Геллин откинула за спину волосы и, дав знак служанкам следовать за своей госпожой, снова поспешила на площадь, где неожиданно громко и красиво зазвучала музыка. Принцесса не сразу увидела, что две девы-менестрели, одетые в мужскую одежду, по очереди играют на маленькой серебряной арфе-лебеде, и рождавшаяся музыка была поистине волшебной.
— Как странно… — пела девушка с красными волосами, печально склонив голову, — я покинут роднёй, что меня опекали, но так неизвестны мне были.
Как странно…
Моё детство прошло среди них, но я их не любил, и меня никогда не любили.
Как странно!
Не знаю, за что неожиданно изгнан, жестоко отвергнут.
Как странно!
Для них я ничто, и в действительность эту придется поверить.
Как страшно!
Тьма кругом и внутри, словно нечисть, крылатая ночь вырастает из бездны!
Как страшно!
Куда мне идти? Все дороги отсюда, сквозь бурю идут в неизвестность.
Как страшно!
Впереди ничего, как мне выжить в огромном и сумрачном мире?
Как страшно…
Вокруг никого. Неприступные скалы и холод меня окружили.
Как странно…
Это худший из снов, и ему суждено было сбыться.
Как странно!
Расставание без слов, так прощаются тени у берега с пирса.
Как страшно!
Я остался один между морем и белой безмолвной пустыней.
Как страшно!
Что же там впереди, я немею от страха, и кровь в моих жилах от холода стынет.
Вторая дева, черноволосая, с заплетёнными косами, деловито и снисходительно оперлась на плечо печальной певицы и, усмехаясь, стала исполнять свою партию:
— Кто виноват, что ты устал,
Что не нашёл, чего так ждал,
Всё потерял, что так искал,
Поднялся в небо и упал?
И чья вина, что день за днём
Уходит жизнь чужим путём,
И одиноким стал твой дом,
И пусто за твоим окном?
Кто виноват, скажи-ка, брат:
Один женат, другой богат,
Один смешон, другой влюблён,
Один дурак, другой твой враг?
И чья вина, что там и тут
Друг друга ждут и тем живут,
Но скучен день, и ночь близка,
Забыты тёплые места?
Кто виноват, и в чём секрет,
Что горя нет, и счастья нет,
Без поражений нет побед,
И равен счёт удач и бед.
И чья вина, что ты один,
И жизнь одна, и так длинна,
И так скучна, а ты всё ждёшь,
Что ты когда-нибудь умрёшь?
И меркнет свет, и молкнут звуки,
И новой муки ищут руки,
И если боль твоя стихает,
Значит будет новая беда.
Геллин радостно хлопала менестрелям, не понимая, что имели в виду переодетые мужчинами девы, однако выступление показалось принцессе забавным. Дочь короля немного обижалась на родителей, что те совершенно не посвящали её в дела, готовя только к будущему замужеству, однако папа обычно был более расположен к разговорам, поэтому Геллин решила оставить свои вопросы до его возвращения с охоты.
***
Закрыв двери в покои, Карнифинвэ попытался глубже дышать, чтобы не выругаться вслух — передадут ведь узурпатору каждое слово! Да, Нолофинвэ и сам понимает, как к нему относится «обездоленный» Первый Дом, но знать, что нервы гостя сдают, а значит, победа над посланником одержана, он не должен. Решив воспользоваться лучшим, что было во дворце — ванной, принц распорядился всё подготовить, а сам подошёл к окну и посмотрел на площадь, откуда только что спешил уйти: к прославлявшему узурпатора народу ещё предстояло привыкнуть, и эта задача была поистине непосильной.
