— Чего орёшь?! — рявкнул Клык, поигрывая плетью, и, поняв причину, усмехнулся. — Круг не опасен.

Сводный брат главы Дома осторожно отставил табурет. Под кроватью кто-то начал всхлипывать на два голоса.

— Это наш шанс, — оскалил идеально ровные, хоть и по-орочьи острые зубы Клык, — если ты не в мокрых вонючих штанах от кружка в небе. Я, твой господин, приказываю следовать за мной. Куда скажу. Отстань от трупа! Те двое под кроватью разберутся с размазанными по окну мозгами.

Всхлипы стали громче. А когда за мужчинами закрылась дверь, к мёртвому телу бросилась эльфийка и, обняв, разрыдалась. Орчиха, медленно выбираясь из укрытия, старалась не смотреть в окно, боясь света, а из шкафа осторожно вышла ещё одна эльфийка, обнаженная, со связанными перед грудью руками, и спешно покинула комнату.

***

Замахнувшись длинным кнутом, Острый Меч громогласно крикнул:

— Успокоились! Если не хотите целовать мой хлыст! Все сюда!

Новый удар о каменную стену заставил содрогнуться не только женщин и детей, но и мужчин, которые иногда подумывали сместить главу семьи, но теперь решили, что это была плохая идея.

— Я сказал, меня бояться надо, а не дыру в небе! Ясно? Или нет? Кому не ясно?!

Постепенно выползая на четвереньках, скуля и извиняясь перед главой семьи, орки, полуорки и наложницы-эльфийки стали отталкивать друг друга, готовые загрызть за возможность целовать ноги господину.

С нижнего этажа донеслись крики ужаса, послышался грохот, запахло гарью.

— Где меч эльфа?! — орали наперебой злобные голоса. — Отдавайте краденое!

— Меча нет! — рыдали и огрызались в ответ.

— За оружие! Вниз! Быстро! — завопил Острый Меч, отбрасывая от себя пинками родню.

— Отдавайте! Или сожжём вас живьём!

— Меча нет!

— Враньё!

— Не-е-ет!

Дым валил всё сильнее, глаза защипало. Крики внизу переходили в победные кличи и предсмертные вопли. Военачальник ринулся к лестнице, срывая со стены подаренный за победу на турнире боевой топор. Снизу ломилась толпа с факелами и копьями, Острый Меч начал рубить, но его оттеснили назад к окну. Напавшие рассеялись по этажу, вламываясь в двери, и отовсюду доносились крики ужаса. Растолкав своих собратьев, перед раненым в плечо и бедро Острым Мечом из дыма возник глава Молотов Клык с закрытым от гари тканью носом и ртом.

Собравшись с силами, хозяин разорённого Дома рубанул врага топором, но сын прославленного командира не был ранен и легко увернулся.

— Отдавай мой меч или сдохнешь! — голос бойца сильно изменила ткань на лице.

— Оттрахай свой зад! — процедил Острый Меч, замахиваясь топором.

Отступив и снова напав, Клык отразил удар и с полуоборота пронзил копьём живот врага, выдернул оружие и, повалив ногой орка на пол, сунул ему в штаны горящий факел.

— Где меч?!

— Порви свою дыру!

Ударив ногой орущего от боли врага и недолго полюбовавшись захватывающим зрелищем, сын Шипастого Молота и наложницы-эльфийки с довольным смехом выпрыгнул в окно, спасаясь от пожара. Несколько орков последовали за ним, но оказались гораздо менее ловкими и переломали ноги.

— А он не врал, — отойдя от горящего здания на безопасное расстояние, скривился Клык, — меча у него и правда не было.

***

По всей земле Мелькора в шахтах воцарился хаос. Перепуганные надсмотрщики жестоко избивали не пугающихся Луны эльфов, и работа встала. Справиться с творящимся безумием не представлялось возможным, пока светило, пройдя по небу дугой, не исчезло за горизонтом.

Радуясь воцарившемуся привычному мраку, орки успокоились и принялись славить своего Владыку, уверенные, что именно он победил дыру в небе.

Никто не знал, насколько недолгой будет эта победа.

Анар

— Он нам ничего не сделает, — с высокомерной уверенностью произнёс Владыка Манвэ, обращаясь только к Валар, с которыми пытался на уровне Великой Песни говорить ушедший в Средиземье брат.

— Мне — да, — пришёл ответ Бездны.

— Брату не нравится реакция его народа на свет. Более того, он уверяет, что, подняв в небо Тилиона, мы будем шпионить за ним более эффективно, чем смотря глазами Орлов. Что за чушь?

— Он больше не тронет моих детей! — Йаванна обращалась к мужу, но Вала Ауле не ответил и в этот раз.

— Мы не имеем права обрывать одну из Тем, мы все это знаем, — Владыка Манвэ поднял глаза к звёздам. — Мы сильны только вместе, единой Песней.

— Мы больше не единая Песня, — печаль Йаванны задрожала в листве и траве, пролилась слезами Ниэнны: чёрными ручьями из пустоты глаз по белой фарфоровой маске.

— Мы всё ещё едины в Творении и всегда будем таковыми, — пресёк дальнейшее обсуждение Сулимо. — Он не посмеет.

Бездна осталась безмолвной, но все знали, что было зашифровано в молчании.

Вала Ауле вскинул руки, открывая путь в материальный мир второй ладье. Золотой.

И собравшиеся вокруг священного холма эльфы Валинора, не уходившие всё это время в ожидании второго чуда, запели вместе с менестрелями Валар. Сердца замирали в предвкушении прекрасного.

***

Огненный золотой бутон раскрывался, и Вала Оромэ приказал своим воинам уводить эльфов ещё дальше от священного холма.

— Мой час настал! — захохотал голос Майэ Ариэн, проносясь взрывной волной вулканического извержения над Валинором, едва не сбивая с ног даже находившихся в нескольких милях эльфов. — Это мой триумф! Вся слава теперь… Моя!

Превращаясь в огненный столп, не излучающий, но поглощающий свет, являя свою истинную суть миру, Майэ Ариэн, уже более не прекрасная дева, но ужасающая пламенная круговерть, вырвала ладью из рук Вала Ауле и бросила в сторону раскрывшегося бутона Лаурелин, дарящего миру сияющий чистым ярким пламенем плод.

Лодочка подхватила дитя золотого Древа, излучающий жар и свет шар оторвался от ветки и поплыл вверх. К поглощающему энергию огненному смерчу.

Два пламени потянулись друг к другу, оба оказались в золотой ладье, и, сплетаясь нематериальными сполохами и брызгами лавы, дополняя друг друга, становясь единым целым, огненная ненасытная бездна и бесконечно щедрый источник тепла, поднявшись высоко над чёрными кронами Древ, соединились…

И вспыхнул ослепительный горячий свет.

***

Верхушки крон Древ Валар заалели языками пламени, трава у корней съёжилась и посерела, мгновенно став сухой и ломкой.

С изумлением и восторгом, переборов страх, эльфы, закрывая глаза ладонями от болезненно обжигающего света, осторожно смотрели на ярко-синее небо и восхищались красотой глубокого завораживающего оттенка.

Синий… Лазурь… Цвет весёлых песен и радостных танцев босиком по траве.

При свете Древ небо было нежно-голубым, с переливами золота и серебра, и сейчас, вспоминая его, многие плакали, сами не зная, почему.

На новое светило невозможно было взглянуть даже вскользь, а тем более, любоваться им, запоминая в мельчайших деталях.

«Вы недостойны смотреть на меня!» — словно смеялась с высоты Ариэн.

В слишком ярком свете рождённого в слиянии духа Майэ и плода Лаурелин пламенного шара, все растения Валинора стали казаться блёклыми и одинаковыми, слились в единую безликую тоскливо-фиолетовую картину, а здания потеряли таинственность, в большинстве своём оказавшись однотипно-белыми, плоскими и невыразительными. Золото и серебро, драгоценные камни, украшавшие фасады, отражая Анар, обжигали глаза, тончайшие узоры сливались в единые слепящие пятна, теряя изящество и форму.

Слишком яркий свет диктовал новые понятия о красоте, показывая, что не приемлет старые. Устаревшие! Больше не волнующие сердца.

«Всё это слишком несовершенно! Присмотритесь! Я покажу вам, как выглядит ваш мир на самом деле! Творения ваших рук — примитивная безвкусица!»

— Глаза и сердца очень скоро привыкнут к новым светочам, и даже Анар перестанет слепить, — прозвучал голос Владыки Манвэ, радуя всех услышавших его, ведь никому не хотелось думать о том, что света теперь слишком много.

Нет, это раньше его было чересчур мало. И, пока Анар кажется невыносимо ярким, можно постепенно привыкать, выходя из дома, лишь когда на небе Итиль. И, разумеется, не надо ссориться из-за произношения имени небесного цветка. Откройте свои сердца изменившемуся миру! Радуйтесь! Сегодня началась новая Эпоха!