— Не ори! — выкрикнул Галдор, ударив кулаком по столику. — Нормально говори! Не орчиха!

— А ты не веди себя, как орк! — топнула Харет. — Я тебе жена, а не орчиха пленная! Со мной по-людски надо! Не научили, да? Зато писать мы умеем! Читать! Да это и орк может! Человеком тебя это не делает!

Вместо ответа, марахлинг схватил супругу за плечи и встряхнул:

— Моя прежняя жена меня ублажала и боялась. И другого мне не требуется.

— Станцевать, да? На голове? — плюнула под ноги аданет.

— Даже не думай с ней себя сравнивать, дикарка.

— Что?!

Харет вырвалась и пнула Галдора под колено. В ответ прилетела звонкая пощёчина, но внучка вождя халадинов ничуть не испугалась, а взъярилась ещё больше и бросилась на мужа с кулаками, принялась колотить по груди и животу. Адан легко оттолкнул её, а при новой попытке атаки схватил одной рукой за оба запястья.

— А теперь ты будешь слушать меня! — заорал он.

У палатки послышались шаги — видимо, пришли слуги, но войти никто не решился.

— Не буду! — прошипела Харет, пытаясь вырваться. — Пусти! Орк!

— Галдор! — изумлённо-осуждающий возглас прервал выяснение отношений. — Ты что творишь?!

Супруги обернулись на вошедшую Глорэдэль. Женщина, похоже, не причёсывалась после сна, выглядела измотанной, однако взгляд чётко давал понять — силы для усмирения брата у неё найдутся.

— Я за помощью пришла, но, похоже, придётся спасать от тебя ещё одну аданет! — глаза Глорэдэль расширились. — Жизнь ничему не научила?

Харет ожидала, что муж набросится на сестру, однако, он вдруг присмирел.

— Что у тебя? — спросил марахлинг, сильно оттолкнув жену, но хотя бы отпустив её руки. — Я же знаю — просто так бы не пришла.

— Не догадываешься, почему не пришла бы просто так? — Глорэдэль многозначительно покосилась на злую, как ощетинившийся ёж, Харет. — Ладно, Галдор, не до этого. Кабора Халдан забрал к себе и не выпускает. Нам лечить людей надо, я одна не справлюсь! Я попросила эльфов о помощи, но ты же знаешь их. Они здесь просто слуги своего короля.

— Проклятые дикари! — выругался адан, накинул рубаху, обернулся на жену: — Не выходи! Ясно?!

— Пф! — последовал гордый ответ.

— Дура!

— Не хуже тебя!

Не дожидаясь, когда ссора снова разгорится, Глорэдэль потащила брата на улицу.

— Будь умницей, — обернулась она на невестку. — Не выходи.

— Ла-адно, — нехотя протянула Харет. — Не буду.

Полог опустился, некоторое время было тихо, и лишь когда Галдор с сестрой ушли достаточно далеко, слуги осмелились войти.

— О, еда! — обрадовалась внучка вождя халадинов. — Теперь скучно не будет.

***

Вокруг шалаша вождя быстро собиралась толпа людей: четверо из них были охранниками дор-ломинского обоза — они не кричали, однако выглядели готовыми к бою. Остальные орали на стражей Халдана, требуя вернуть знахаря народу; женщины, украшавшие шалаш, куда-то пропали. Помимо жителей Бретиля, к вождю пришли трое эльфов, требовавшие пустить их «к трону правителя».

Подошедшие на безопасное расстояние Глорэдэль и Галдор остановились в недоумении — было непонятно, как действовать в такой ситуации, поскольку озлобленные халадины могли стать опасными.

— Разойдитесь, пожалуйста! — понимая, что, вероятно, поступает в ущерб себе, знахарка закричала, как смогла, громко. — Если кто-то здесь болен, хворь передастся другим! Не толпитесь!

Однако, на неё не обратили внимания.

— Разойдитесь!

— Не сто́ит, — появился, словно из воздуха, Маблунг. — Я хотел надавить на Халдана, но это может выйти боком всем. Время, что бы вы сейчас ни думали, играет за вас и против него. Вы показали халадинам, как лечиться, и они будут это делать, оставшись без вашей помощи. Наше же дело — не допустить кровопролития. Мы должны охранять жизнь правителя, как своего, так и здешнего, поскольку никто не вправе подвергать сомнению его власть. И кто мы такие, чтобы вмешиваться с оружием? Ни один эльф не болен, знахарь нам не требуется, это не наша беда, поэтому мы не имеем права проливать кровь. Мой вам совет — переждите. Иначе можете пострадать.

— Ха! — Галдор ударил кулаком о ладонь. — Ну уж нет! Я с этими дикарями разберусь.

Глаза дориатского стража опасно сузились, однако марахлинг дал понять, что вождя трогать не собирается.

— Защищай леди Глорэдэль, — выпрямился он, снисходительно улыбаясь. — А у меня есть разговор кое к кому.

— Я здесь не останусь, — знахарка всплеснула руками, рот скривился — она явно еле сдерживала слёзы. — Мне людей лечить надо.

Маблунг кивнул, поправил на плече лук и колчан. Халадины требовали лекаря всё более настойчиво, и стражу было очевидно: мирно это не закончится. Однако он решил для себя — дориатрим не станут первыми, кто возьмётся за оружие. Власть, какая бы ни была, должна оставаться неприкосновенной.

***

Попасть к Халмиру оказалось проще, чем Галдор изначально представлял. Охрана кивнула, указала на вход в шалаш и не сказала ни слова.

Сын Халдана был весьма нетрезв, его жена, похоже, тоже. С ними за столом сидели ещё какие-то люди, но марахлинга они не интересовали.

— Здесь я один, — вместо приветствия, заявил Галдор, подходя к Халмиру. — Но все знают, куда я пошёл, поэтому, если я отсюда не выйду, вас сравняют с землёй люди моего отца.

Пьяные халадины непонимающе переглянулись, и, когда уже почти задались первые вопросы, наследник Хадора изо всех сил ударил Халмира в челюсть. Тот повалился на пол, попытался встать, но Галдор прижал его к полу коленом.

— Ты поднимешься только когда поклянёшься, что сместишь отца! — заорал марахлинг, наблюдая, не пытаются ли на него напасть или позвать на помощь. — Он не должен править! Клянись!

Последовал ещё один удар по зубам, в шалаш вбежала охрана, однако стражи медлили: без приказа нападать на члена семьи вождя они не могли.

— Да что я-то? — запричитал, выплёвывая кровь, Халмир. — Что я? Мне его убить что ли?

— Червяк! — Галдор встал, пнул сына вождя ногой в бок. — Презренный слизень! Кто здесь достаточно смел и влиятелен, чтобы меня провести к Халдану?! А?! Отвечайте!

— Я — его брат так-то, — осторожно сказал крепкий, но выглядящий не слишком умным мужчина. — Сын вождя то бишь. Пойдём, провожу. Только это, не бей его. Ты его уже победил, теперь ты нами править должен после бати.

— Это был не честный бой, а драка! — в один голос взвыли Халмир, его жена, охрана, несколько человек за столом. — Драка не в счёт!

— Мне плевать, — рявкнул марахлинг. — Я уеду скоро. Веди давай!

Второй сын вождя уже послушно пошёл к выходу, как вдруг в шалаш шагнули женщина и двое мужчин. Один из них держал на руках бездыханное тело, увидев которое супруга Халмира страшно закричала.

Медовое платье

— Хадор Лориндол!

— Хадор Лаурэфиндэ!

— Военачальник Хадор!

— Здравия тебе, вождь!

— Лорд Хадор!

Приветствия разной степени восхищения и почтения посыпались со всех сторон, как только дор-ломинский правитель пересёк южную границу осадного лагеря. Почему пришлось приехать на Ард-Гален раньше срока, объяснили кратко и исчерпывающе: надо навести порядок. Вождь догадывался — «беспорядок» возник не в осадном лагере, поскольку там вполне справлялись с подобными проблемами эльфы. Да тот же лорд Варда! Он как глянет, все бунтари и нарушители разом обделаются!

Что-то случилось за Железным Хребтом, и это очень-очень плохо.

О доме Хадор не думал. Каждый раз, уезжая, он словно начинал жить другой жизнью, в которой не было ни семьи, ни Дор-Ломина. Собратья пели и порой пускали слезу о жёнах или возлюбленных, о детишках и старых родителях, а вождь думал только про войну. Возможно, именно это и помогало сохранять непререкаемый авторитет на севере столь долгое время — соратники считали своего лидера человеком со стальным сердцем. Однако, самому Хадору казалось, что и ему, и его людям, в общем-то, хочется одного и того же, только они по-разному это понимают. Дор-ломинскому правителю очень не хватало обычного покоя, и с годами желание просто отдохнуть превратилось в навязчивую мысль. Вождь уверился: его соратники тоже просто хотят мира, мечтают больше не возвращаться на фронт, только для них это представляется объятиями с близкими, а Хадору хотелось тишины и уединения. И пусть никто ни о чём не спрашивает! Ничего нет хуже, чем отвечать на глупые расспросы тех, кто никогда не был у Моргота, соответственно, помочь и посоветовать не в состоянии, но почему-то считает своим долгом это делать. Соратники не раз жаловались на жён и матерей, которые сначала пристают с требованием подробных рассказов, а потом рыдают, требуют их утешать и обещать больше не рисковать жизнью, а главное — выбрать себе других боевых товарищей, потому что нынешние какие-то ненадёжные с точки зрения ни разу не видевших их женщин.