Как же это раздражает!

Ехать до сторожевой башни оставалось совсем недолго, соратники, те, кто не умерли от старости, приободрились, и даже послышалось треньканье струн.

— В сон мне — рыжие огни, — запел седой морщинистый марахлинг, одноглазый и безносый, — и хриплю во сне я:

«Повремени, повремени!

Утро мудренее!»

Но и утром всё не так,

Нет того веселья:

Или куришь натощак,

Или пьешь с похмелья.

На пирах — хрустальный звон,

Белые салфетки.

Эльфам это родный дом,

Мне ж, как птице в клетке!

В замке смрад и полумрак,

Да и мне не рады.

Нет! И в замке всё не так,

Всё не так, как надо!

Я — на гору впопыхах,

Чтоб чего не вышло!

А на горе стоит ольха,

А под горою вишня.

Хоть бы склон увить плющом,

Мне б и то отрада!

Хоть бы что-нибудь ещё…

Всё не так, как надо!

Я — по полю, вдоль реки.

Свет, тьма, воля Рока!

А в чистом поле васильки,

И дальняя дорога.

Вдоль дороги — лес густой

С Моргота рабами,

А в конце дороги той —

Плаха с топорами.

Где-то кони пляшут в такт

Нехотя и плавно.

Вдоль дороги всё не так,

А в конце — подавно.

В этом мире всё не так!

Всё не так, как надо.

Вождь слушал старого товарища и не мог решить: двинуть ему хорошенько в челюсть, чтоб тоску не разводил, или поблагодарить за то, что тронул до глубины души.

— Хадор Лориндол!

— Хадор, сын Хатола!

— Привет тебе, герой!

Люди, гномы и эльфы радовались или делали вид, будто рады возвращению дор-ломинского правителя на войну. В осадном лагере считали правильным приезд Хадора, а сам он теперь только повторял снова и снова слова песни соратника: «Всё не так, всё не так, как надо!»

***

Арминас закрыл одну дверь, вторую, третью, прошёл по лестнице и повернул по коридору к доносившимся бодрым голосам — дежурившие ночью знахарки действительно не спали.

— Приветствую, страж, — вышла к нему Лориан, демонстративно выставив вперёд грудь в открытом шёлковом платье. — Не удивляйся, у нас важный гость, мне пришлось нарядиться.

— Я поэтому и пришёл, — эльф поклонился. — Мне сказали, что есть разговор.

— У меня тоже, — изменилась в лице знахарка. — Скажи: как тебе моё платье? Его цвет.

Арминас растерялся. Никогда всерьёз не обращавший внимания на наряды воин, сейчас изо всех сил пытался угадать, какого ответа ждёт эта женщина. Платье было явно сшито не эльфами, судя по неидеальности швов, но и не гномами — иначе на нём бы присутствовали крупные камни и надписи. На лоснящейся ткани необычного жёлтого цвета не красовалось ни вышивки, ни аппликаций, только ленты в тон.

— У тебя очень красивое медовое платье, — надеясь, что угадал, улыбнулся Арминас.

— Вот! Медовое! — Лориан просияла. — Я его купила как янтарное, но твоя версия меня тоже устроит.

— Это склянка мочи! — заскрежетал из-за приоткрытой двери одной из палат старик, некогда заботившийся о канале, но теперь не способный встать с постели. — Пролившаяся!

— Слышал, да? — вспыхнула Лориан. — Он называет моё платье склянкой мочи! А пролившейся — из-за шлейфа!

— Мне бы никогда такое не пришло в голову, — покраснел Арминас. Сказать, что больной адан совсем неправ было нельзя, однако, ему стоило бы держать столь обидные соображения при себе.

— Я буду называть его медовым, потому что пью мёд! — громко, чтобы дедок услышал, произнесла знахарка. Тот скрипуче захихикал, по достоинству оценив шутку.

— Что хочет мне сказать Хадор? — тихо поинтересовался страж, когда вместе с Лориан направился в зал для советов лекарей.

— Не знаю, — женщина пожала открытыми плечами. — Меня он спросил только о новых раненых.

Дверь впереди открылась, ощутился запах крепкого вина и табака, в который с годами превратился валинорский ускилле. От предка из Благословенного Края в растении-потомке не осталось родным счётом ничего.

***

Хадор закурил. Общество лекарей он не любил никогда, а с приходом старости стал относиться к знахарям с ещё большим напряжением. Особенно чувствительно отдавалось в сердце общение с полуэльфийкой по имени Лориан. Красивая женщина с умными глазами сейчас выглядела точно так же молодо, как и при первой встрече, когда Хадор ещё был совсем юным, а в Дор-Ломине правил его отец. Это казалось страшно несправедливым, снова зазвучало в голове отчаянное: «Всё не так, как надо!», и заставить себя думать только о делах удалось с трудом.

Лориан вошла в зал, шелестя платьем странного цвета. Вождь, глядя на него, вспомнил предательские цветы, способные уничтожить урожай земляники, сок которых пачкает руки, а одежду безвозвратно портит. Да, жёлтый был к лицу вечно юной красавице, но оттенок… Кто красил ткань?! Испоганил только!

Желание наказать нерадивого портного и снять с Лориан эту нелепую вещь снова отвлекло от главного, но эльфийский воин по имени Арминас, поздоровавшись и спросив о цели встречи, всё-таки вернул в настоящее.

— Прежде, чем полезу за горы, — любуясь прекрасным телом в отвратительном платье, Хадор начал цедить сквозь зубы, — я должен понять: что, Моргот его сожри, произошло?!

Страж отстранился от дыма, собрался с мыслями.

— Строительство пошло не по плану, — нашёл, наконец, слова эльф. — И почти все причастные оказались здесь.

— Послушай, — вождь выдохнул, затянулся, — я пришёл сюда, хоть знаю, кем тебя считают в Хитлуме, потому что мне надо переброситься парой слов про халадинов. Но ещё потому, что вы тут ближе всех к Морготу! Вы слышите первые сказанные в безопасности слова, а это дорогого стоит! С вами говорят честнее, чем с остальными, ясно? И мне надо знать, что, Моргот его сожри, произошло!

Арминас снова ответил не сразу.

— Халадин… — страж посмотрел по сторонам, улыбнулся Лориан, которая успела поставить достаточно бокалов и тарелок, часть уже наполнила. — Когда я их видел, они были совсем дикими, и поступили с нами, как… Звери. Набросились из засады, не стали ни о чём говорить, просто растерзали всё, до чего добрались. Больше мне и сказать нечего.

— А про Моргота?

Было заметно, как сильно Хадор нервничает: сжимал зубы, двигал челюстями, стучал по столу пальцами, то и дело начинал вращать глазами.

— Тебя заставили покинуть дом раньше времени… — начал говорить эльф, и тут человеческий вождь сорвался.

— Дом?! — выкрикнул он. — Я там не бываю! Даже когда бываю, я всё равно, — вождь с силой постучал указательным пальцем по лбу, — головой здесь! Все мысли о Морготе этом долбаном! Мой дом — Арда, которую я должен освободить от этого гада! И ты мне счас всё расскажешь, понял?!

— Прошу простить, — на всякий случай извинился Арминас, зная, что люди, которым уже нечего терять, способны на глупости, — я тоже знаю не много. Наугрим привезли собратьев со страшными ожогами и переломами, некоторые были истощены, словно голодали месяцами. Знахари спасли всех, кого смогли, и когда их жизням уже ничто не угрожало, всех Наугрим собратья увезли домой. Объяснение было одно: копали слишком глубоко, заранее места не проверили.

— То есть, дело не в орках? — подался вперёд Хадор.

— По словам тех, кто был здесь, не в орках.

Дор-ломинский вождь беззвучно выругался, среди рассеивающегося табачного дыма повисло молчание.

Порядок действительно стоило навести, только Хадор никак не мог придумать, каким образом.

***

Разговор с местными архивариусами и летописцами тоже ничего не дал: все они точно так же знали события со слов непосредственных участников, которые не стремились говорить правду. Если бы записями занимался Галдор, можно было бы попробовать настоять на выяснении, но сейчас его работу выполняли несколько незнакомых людей разного возраста и грамотности, не готовых делать больше, чем положено, и, что особенно задело дор-ломинского вождя, прекрасно справлялись с обязанностями! Какой-то юнец и вовсе заявил, что ничего нет проще помощи в архиве. Хадор ощутил себя и сына униженными. Оставалась одна надежда: недавно прибывшие торговцы, заодно возившие на Ард-Гален инструменты для строительства.